Дневник пустоты - Яги Эми
– Извини, у меня сейчас руки заняты. Отец в ванной, а ты можешь пойти после него.
Занятые руки матери, державшие палочки для еды, выглядели такими костлявыми, что морковь и стручки гороха в кастрюле казались более полными жизни.
Я взяла несколько кусочков новогоднего печенья и теплую накидку у матери, чтобы почитать газету, пока не освободится ванная. Обычно я сама бумажные газеты не покупаю. Кажется, в местном издании шрифт раньше был немного мельче. Два пожилых человека в доме престарелых ночью тайком ели моти[15], подавились и умерли. Сначала я подумала – еще даже не наступил Новый год[16], неужели эти старики не нашли других развлечений? Но, с другой стороны, я могла их понять. Для пожилых людей дни между Рождеством и Новым годом, должно быть, невыносимы. Одна дата сменяет другую, им нечем себя занять – настолько, что жизнь кажется сном, от которого никак не проснуться.
– Можно я открою закуску из кальмаров?
– Нет, подожди до завтра, пожалуйста. Вот все соберутся, тогда и откроешь. К тому же ты, по-моему, наелся фасоли после обеда. Ох, твой врач снова меня отругает.
Пока отец продолжал рыскать по холодильнику, не желая сдаваться, я пошла принять ванну. Она была большая, белоснежная, полная горячей воды. На полочке стояли флаконы с шампунем и мылом, которые в Токио не продавались. Когда я растянулась в ванне, рядом с краном заметила небольшое пятно плесени.
– Сколько лет ты живешь в нынешней квартире?
– Ну, уже, наверное, лет шесть.
Мама, разговаривая со мной, палочками разделяла тофу на кусочки. Когда отец ушел в гостиную с пивом, мама начала есть. Обильно полив все на тарелке соусом пондзу, она открыла банку тюхай[17].
– Будешь?
– Нет, спасибо.
С прошлой недели я ничего алкогольного не пила.
– Как работа?
– По-старому.
Мама склонилась над столом, чтобы взять палочки для еды. Под светом лампы хорошо видно кожу у нее на голове. Ее волосы стали намного тоньше. Нужно подарить ей дорогой шампунь на следующий день рождения. Я взяла палочки и протянула их матери, затем включила обогреватель под столом на полную мощность.
– Ты в хорошее место устроилась: работа стабильная, с оплатой жилья помогают, и другие пособия есть. Наверное, оттуда мало кто увольняется.
– Да, мало.
– А вот у брата твоего дела идут так себе, да. Им и с одним только Хирото было нелегко, а в прошлом году еще Харуна родилась… Конечно, дети – благословение, и все же… Ты видела кукол? Там и твои есть. Хочу их завтра отдать детям, потому и выставила.
Интересно, знают ли брат и его жена об этих приготовлениях? Я вспомнила голубой микроавтобус, на котором они каждый год приезжают из соседней префектуры. И племянника, который сидит сзади в окружении мягких игрушек и машет мне рукой, пока я не скроюсь из виду.
– Детей нынче заводить непросто, не всем финансы позволяют. Ну, если ты соберешься, лучше родить как можно раньше.
Я киваю. Мол, и правда, заводить детей непросто.
Мама снова потеряла интерес к еде и начала рассказывать о том, что недавно стала ходить на уроки танца хула. Она показала мне несколько па – она танцевала лучше, чем я ожидала. Еще ей понравился чай из лопуха, который порекомендовала новая знакомая с курсов, поэтому мама обещала заказать его для меня тоже и прислать в Токио.
Когда на «Кохаку» начали петь «Мерцание светлячков»[18], мама вынула из холодильника мороженое в баночках. Кажется, я его ни разу не покупала с тех пор, как съехала от родителей.
– Вкусно, да?
Мама не стала открывать еще одну баночку и, сказав, что я все равно сама не доем, иногда зачерпывала мороженое из моей порции. Она облизывала ложку с кроликом Питером[19] на ручке, и на тыльной стороне оставалась розовая полоса. Когда мама улыбалась, несколько серебряных зубов у нее во рту ярко сверкали. Потом она вдруг принесла откуда-то журнал. Я уж подумала, она собралась его читать, но, как оказалось, в журнале опубликовали заметку про мою одноклассницу из начальной школы. Мол, такая хорошенькая девочка была – а я даже не помнила, что мы вместе учились.
Мама показала мне журнал, мы немного поговорили, затем она убрала со стола, почистила зубы и, не дожидаясь наступления нового года, скрылась в своей спальне.
Я доела мороженое в одиночестве. В теплой комнате оно будто стало еще слаще. Я вычерпывала подтаявшее мороженое из баночки и запивала его чаем из кружки со Снупи[20]. Кролик Питер, Снупи, Дораэмон[21], Hello Kitty[22]. Персонажи из книжек и мультфильмов, словно привидения, продолжают жить в доме, который мы с братом давно покинули.
Покончив с мороженым, я вымыла ложку и чашку, выключила свет в столовой и вышла в коридор. Через старые доски в дом проникал влажный холодный воздух, заставляя меня поеживаться. Проходя мимо гостиной, я услышала звук телевизора. Похоже, отец все-таки решил досмотреть «Кохаку».
* * *Моя спальня теперь превратилась в мамину комнату для шитья. Поэтому теперь, приезжая навестить родителей, я сплю в комнате, где обычно развешивают белье для просушки. Раскладывая футон[23], пахнущий камфарой, я услышала за окном веселые голоса, а затем снова стало тихо. Я посмотрела на телефон – уже наступил новый год.
– С Новым годом, – вслух произнесла я.
Шестой месяц беременности. Кажется, в это время рекомендуют чаще разговаривать с ребенком.
Двадцать первая неделя
За тридцать четыре года жизни я не запомнила ни одни новогодние каникулы. Я помню, как впервые после зимних каникул беру сумку и вешаю на плечо, как, стараясь не опоздать в школу или на работу, почти бегу вверх по холму, как разгоряченное дыхание смешивается с холодным зимним воздухом. Видя, как лестница в метро поглощает людей в черных и серых пальто, я пугаюсь, а потом становлюсь одной из них. Начало года всегда было таким: прежде чем я успевала запомнить выходные, их заволакивал серый туман.
Однако, может быть, в этом году будет по-другому? И в другом цвете.
– Сибата, ты узнала? – окликнул меня Хигасинакано в притихшем на время обеда офисе. Шепотом. Словно младшеклассник, который спрашивает, какой мальчик мне нравится.
– Что узнала?
– Ну как же, пол ребенка.
Я совсем забыла. Мы недавно об этом говорили. Я вдруг заметила у Хигасинакано волосы в ушах, похожие на буйные сорняки, поэтому отвернулась и посмотрела на окно, покрытое конденсатом.
– Ну… Да.
– Если не хочешь, можешь не говорить.
– Это мальчик.
У Хигасинакано в уголках глаз собрались морщины.
– О, я так и знал! Вот это да! Какое счастье! Я сразу понял, что будет мальчик. Как хорошо! Хотя я бы в любом случае обрадовался.
Воодушевившись, Хигасинакано говорил так громко, что коллеги стали бросать на него любопытные взгляды. Мне показалось, что спина горит. Я встала, открыла запотевшее окно и посмотрела на улицу. Воздух был чист, а зимние краски холодны и прозрачны. Может, если повторять «У меня мальчик», он появится в этом дрожащем воздухе?
* * *К концу третьего дня мой живот слегка вырос. Что закономерно, если вспомнить, сколько я съела рисовых крекеров из магазинчика недалеко от дома родителей, которые, по словам мамы, могут сжечь рот. Однако примешивалось и какое-то новое чувство. Когда снова повязала на живот старый шарф, я словно ощущала некое присутствие.
