Анна Бялко - Сказки женского леса
И даже сняв, она не могла расстаться с шубкой. Раскладывала ее на постели, садилась рядом, гладила нежный мех, поворачивала так и этак, снова и снова восхищаясь его переливами.
«Господи, – сказала она наконец сама себе. – Ты, матушка, просто спятила над своей шубой. А может, это у тебя запоздалая любовь? Может ты, голубушка, извращенка?»
И тут же, снова надев шубку и глядясь в зеркало, себе отвечала: «Я просто восхищаюсь этим произведением высокого мехового искусства».
Но и любовь, и искусство требуют жертв. И Марусе довольно быстро пришлось непосредственно с этим столкнуться. Шубка решительно требовала других сапог, сумки, шапки, шарфа и варежек. То есть варежки как раз у Маруси были, но с шубкой они не сочетались, ей нужны были изящные кожаные перчатки.
В конце концов на деньги, оставшиеся от кольца, Маруся купила себе новые сапоги и перчатки, шапку связала за выходные из старого, еще бабушкиного, оренбургского платка, вместо шарфа, решив, что воротник высокий и теплый, приспособила летнюю шелковую косынку, а с сумкой шубка на фоне всего этого примирилась. «До премии», – сказала задумчиво Маруся не то себе, не то шубке.
Зато все жертвы были не напрасны. Когда Маруся в новой шубке, немного опоздав впервые в жизни, столкнулась у двери кабинета с начальником Петром Сергеичем, тот окинул ее внимательным взглядом, и в этом взгляде, тоже впервые в жизни, читался какой-то новый, мужской интерес.
– Мария... э-э
– Эдуардовна, – подсказала Маруся. Начальник никогда не называл ее по имени-отчеству, он вообще ее никак не называл, обращаясь все больше с безличными просьбами.
– Мария Эдуардовна, будете варить кофе, налейте и себе чашечку и заходите ко мне, побеседуем.
Во время беседы начальник доверительно сообщил ей, что за ее исключительную работу он прямо с Нового года собирается прибавить ей зарплату. Ненамного, но ведь тоже впервые в жизни. Маруся была в восторге.
Восторг не покидал ее всю зиму. Она ходила по улицам в своей шубке, словно летала. И даже когда она шубку снимала, ее новое состояние оставалось где-то вокруг нее – то ли в глазах, то ли в чем-то другом, но все замечали, что она очень переменилась. С ней даже пару раз пытался кто-то познакомиться.
Но зима прошла, сменившись мокрой весенней слякотью. Шубку пришлось спрятать в шкаф до будущего года, убрав предварительно в специальный мешок на плечиках. Впрочем, привыкнув за зиму к своему новому состоянию, Маруся вдруг ни с того ни с сего купила себе пару совершенно новых платьев – не самых дорогих, но симпатичных. А ведь и старое было вполне приличным. Кроме того – и это уж ни в какие ворота не лезло – она купила себе в той же комиссионке голубые джинсы.
– Ну и что? – сказала она удивленной Катьке. – Что тут такого? Может, я в отпуск на море поеду.
В отпуск ей действительно пришлось поехать, но не к теплым морям, а в деревню под Тулой, навещать заболевшую родственницу. Была у нее такая бабушка-тетка, седьмая вода на киселе, а все же не чужой человек.
И все бы ничего, но перед отъездом Маруся вдруг спохватилась. Дверь у нее в квартире, что называется, ногтем открыть можно, все соседи давно железных понаставили, а ей зачем? Она только смеялась всегда. Лишнее это, только денег стоит, а красть у нее все равно нечего. А тут ее как ударило – шубка! Шубку могут украсть. И что делать? С собой тащить? В ломбард нести? Как всегда, позвонила Катьке.
– Без проблем, – засмеялась та. – Тащи свое сокровище, повешу в шкаф, будет в лучшем виде!
Марусе было немного грустно глядеть, как Катька запихивает шубку в недра своего гардеробища, куда-то между мужниной дубленкой и своими весенними пиджаками. Зато как же здорово было, приехав, ее оттуда получить. Шубка, правда, выглядела слегка помятой и какой-то взъерошенной даже в пакете. Маруся дома ее встряхнула, разгладила. До зимы отвисится.
Наконец, наступил долгожданный мороз. Маруся полезла в шкаф за шубкой, вытащила из пакета, разложила на кровати. Но в пакете оставалось что-то еще, будто какой-то ком набился. Маруся досадливо тряхнула пакет, и оттуда выпала еще одна шубка, совсем маленькая, детская.
«Наверное, у Кати тогда завалилась», – подумала Маруся, подняла шубку и положила рядом со своей. Шубки лежали рядышком, меховые, пушистые и даже чем-то похожие. Только у маленькой мех был покороче и потемнее, серо-голубоватый. А так – и вставочки кожаные по бокам, и воротнички.
«Надо же, детская, а как сделана хорошо. Небось дорогая тоже», – и пошла звонить Кате.
Но Катя от шубки отказалась:
– Ты что, Машунь? Какая шубка? У меня ж пацаны оба, у них шубок отродясь не было. Они в куртках всю зиму носятся.
– Ну, может, у тебя оставлял кто?
– У меня только ты свою шубу оставляешь, я ж не ломбард. Машка, ты что-то напутала. Извини, мне убегать надо. – И Катя повесила трубку.
Маруся задумчиво повертела шубку в руках. Очень хорошенькая детская шубка, новенькая совсем. И откуда взялась? И куда ее девать? Ей-то она и вовсе незачем...
Идея пришла внезапно. Надо ее отнести в комиссионку, ту самую, у работы. Даже забавно – самой туда что-нибудь продать. И на следующий же день Маруся пришла на работу с большим кульком.
Но до комиссионки она не дошла. Шубку в кульке у нее углядела одна из сотрудниц-бухгалтерш, которых теперь у них на фирме было во множестве.
– Мария Эдуардовна, это у вас там шубка? Детская? Какая хорошенькая! А где вы купили?
– Я не купила, – Маруся слегка замялась. – Я, вообще-то, собиралась ее продать...
– Правда? Вы уже договорились с кем-то? А я как раз для дочки искала...
Через десять минут Маруся рассталась с шубкой и сидела за своим столом слегка оторопевшая от полученных благодарностей и, между прочим, денег. Кому, может, и небольшие, а ей – полторы зарплаты. А уж как бухгалтерша рада была:
– Огромное, огромное вам спасибо. Как раз нашего размера, и цвет такой чудный, и ведь недорого как. А я уж искала-искала, а в магазинах такие цены... Мария Эдуардовна, вы нас просто спасли на эту зиму! А какой это мех?
В мехах Маруся особенно не разбиралась, знала только, что ее шубка – белый песец. Но малышка белой не была.
– Песец, наверное, – неуверенно сказала она.
– Да не очень похоже. Песец длиннее. Может, стриженый? Но все равно, чудная, чудная шубка, спасибо.
В конце зимы Маруся пошла в гости к подруге Кате. У той был день рождения, званый ужин, куча народу. Маруся, на правах близкой подруги, пришла пораньше, помогать накрывать и готовить. Они с Катериной замечательно проболтали пару часов, кроша салаты и накрывая на стол, а перед самым приходом гостей хозяйка вдруг спохватилась:
– Машка, мы с тобой про вешалку забыли совсем. Надо бы ее разгрести, чтоб люди одежду вешали, а наши пальто в спальню бросить.
Таская вместе с Катей пальто, Маруся обратила внимание на дубленку Катиного мужа. Что-то в ней было такое знакомое... Серо-голубой мех на подбивке, гладкий кожаный верх... Маруся даже взяла ее в руки, повертела... И осторожно положила рядом со своей шубкой. Но, несмотря на все осторожности, в конце вечера ее шубка опять оказалась помятой. Даже всклокоченной какой-то. Маруся, пока шла домой, все старалась разгладить ее ладошкой.
А на другой день вдруг потеплело. Да как! Закапала капель, потекли ручьи. Наступила дурацкая ранняя весна, и шубку пришлось опять убирать в пакет до будущего года. Но у Маруси теперь была приличная куртка, купленная с продажи шубеночка, и она не очень расстроилась.
Следующей осенью, доставая шубку к зиме, Маруся даже не очень удивилась, обнаружив ее опять в пакете не одну. Правда, на этот раз на пол вытряслась не детская шубка, а вполне взрослая, только коротенькая. Полушубочек, или даже манто. Но мех был тот же, серо-голубой, и вставочки замшевые присутствовали.
Маруся, нисколько уже не теряясь, оттащила полушубок в комиссионку, и там его купили почти сразу, дня через два. Маруся подозревала, что кто-то из продавщиц.
– Больно уж мех редкий на вашей шубе, дамочка, был, – приговаривала тетка в приемной, выплачивая ей деньги по квитанции. – Уж мы тут много чего видим, а такой – в первый раз. Богатейший мех. Вы, если есть еще, приносите. Такие у нас и летом не залеживаются, тем более – под сезон.
Как только ударили настоящие холода и население прочно перешло на зимнюю форму одежды, Маруся под благовидным предлогом напросилась в гости к подружке Кате. Специально пришла попозже, чтоб наверняка застать дома Катиного мужа, и была страшно огорчена, не заметив на вешалке знакомой дубленки.
– А что, Миша еще не вернулся? – не выдержав, спросила она у Кати.
– С чего ты взяла? – удивилась та. – Вон он на кухне сидит.
– А я смотрю – его дубленки нет, – растерянно пояснила Маруся. – Холодно же уже.
– Машка! – еще больше удивилась Катя. – Что с тобой? С каких пор тебя волнует Мишкино здоровье? А дубленке этой – третий год, сколько можно уже, он теперь в пальто ходит. Вон, видишь, висит, – и она указала на роскошное кашемировое черное мужское пальто.
