Полумрак - Книга Натаниэля

– Освобождения Палестины, о Ирод. – сказала Саломея.

– От чего?! – воскликнул Ирод.

– Что значит «от чего»? Просто освобождения. Ото всего! Свобода не бывает от чего-то. Свобода просто бывает. – объяснила Саломея. – Итак, мы требуем, чтобы ты выпустил из застенков всех политических заключённых. Мы требуем также вывода римских войск с территории Иудеи, организации контроля за состоянием окружающей среды…

– Контроля за чем?!

– Папа, – сказала Саломея, ставя ударение на последней букве, – вы Иордан когда-нибудь видели? Он же чёрный от дерьма этих так называемых «миротворцев». Итак, дальше…

Иродиада поднялась и, взмахнув рукой, грохнулась в обморок.

LXVIII

– Осторожней! – воскликнул Господь, отдёргиваясь. – Не мышь, чай, лечишь.

– Не шевелись, – сказал Натаниэль спокойно. – Поболит и перестанет.

Он аккуратно приложил марлю, смоченную спиртом, к рассеченному виску Господа.

– Ну рассказывай, – сказал он, с треском раздирая бинт, – и как Нас угораздило?

– Ну как, – сказал Господь хмуро, – там темно. Я упал. Ударился.

– Ну да, – согласно покивал Натаниэль, – и Сам Себе щёку ногтями расцарапал. Беспокойное местечко-то, Осия. Ландшафт суровый, бьёт сильно…

Господь раздраженно закатил глаза.

– Ну хорошо, это был Иаков. Я в темноте нарвался на Иакова. Блин, тяжёлый такой…

Сатана поднял брови.

– Ты бы его сейчас видел! – воскликнул Господь. Чело его посветлело. – Я его так уделал! Его мама теперь родная не узнает.

– Да-да, – сказал Натаниэль, – придёт к нему его старенькая, почтенная матушка и скажет – «А где же мой Иаков?». А там уже нет никакого Иакова. «Нету тут больше твоего сына Иакова, дорогая», скажут ей люди, «только некий Израиль». Где ты имя-то такое взял – Израиль.

– Ну не мог же Я его просто так отпустить. – сказал Господь. – Пришлось придумывать на ходу. Мужик-то суровый, заметный. Отец народов. Лучший друг овцеводов…

– Переименовывать-то зачем? – спросил Сатана. – Ну придумал бы ему прозвище. Скажем, Иаков «Стукнутый». Или Иаков «Толстый». Имя-то зачем менять?

Господь пожал плечами.

– Он Меня три раза головой о камень ударил! – сказал Он, осторожно трогая повязку.

LXIX

Иаков вышел и плотно затворил за собой двери загона.

Наступила тёплая, тёмная и пахнущая навозом тишина.

– Мее. – сказала одна овца после некоторой паузы.

– Я с тобой совершенно согласен, – сказал негромкий голос.

С хлопком посреди хлева возник Натаниэль. Он запалил фонарь и внимательно осмотрел свои ноги.

Ноги были обуты в резиновые сапоги. Натаниэль потоптался чуть-чуть, по щиколотку завязая в навозе, и довольно подмигнул сам себе.

– А главное, сухо. Иаков с Лаваном, между тем, тут в сандалях ходят.

Вдохнув полной грудью, Натаниэль закашлялся.

– Вот она какая – жизнь. В начале боль, в конце боль, а в промежутке – дерьмо, ежедневно и стабильно… Ладно.

Он закатал рукав и вытащил из питьевой колоды пару тополиных прутьев, с которых полосками была срезана кора.

– Чудо селекции Иаков, – хмыкнул Сатана, – помесь генетика с гаишником. Ладно. Наш скот сегодня тут.

Аккуратно осмотрев овец в противоположном загоне, Натаниэль выбрал одну.

– Первый раз у нас? – спросил он, закатывая второй рукав и доставая из кармана банку белой краски. – Предлагаю краситься перьями.

– Мее, – сказала овца.

– Это на ваше усмотрение, – согласился Натаниэль, ловко размазывая краску, – Правила ухода знаете? В бассейне шапочку носите?

– Мее, – сказала овца, отступая на шаг.

– Ну что вы, – сказал Сатана, – совсем не секутся. Ничуть. Чудесный сильный густой волос. А то и два… Да что там, много чудесных сильных густых волос.

«Ещё пара месяцев», прикинул он, насвистывая, «и Лаван пойдёт по миру. Посмотрим, посмотрим…»

Он по-настоящему любил по-настоящему свою работу.

LXX

– Ну рассказывай, как всё было… – сказал Господь задумчиво.

– Значит так. – сказал Натаниэль, доставая модель из папье-маше. – Вот это вот – Центральный Зиккурат большого делового комплекса Вавилона. Условное название «Храм Торговли».

– Храм чего? – переспросил Господь.

– Торговли. – сказал Натаниэль, сверившись с бумажкой.

Господь хмыкнул.

– Ну давай дальше.

– Итак… – Натаниэль углубился в бумажку. – В ночь с четырнадцатого на пятнадцатое произошло обрушение перекрытий на всём протяжении… Ага… Затем обрушился фасад. То есть примерно так.

Натаниэль вытащил из-за пояса большую палку и несколько раз ударил по модели. Папье-маше сложилось в аккуратную горсть мусора.

– Да, – сказал Натаниэль, пряча палку, – именно так всё и было. Дальше на место происшествия прибыла соответствующая комиссия. – Он снова уткнулся в бумажку. – Они обнаружили что все, кто отвечал за технику безопасности, надзор за работами, распределение средств и так далее, в общем – все, что все теперь говорят на каких-то странных языках. Во всяком случае, активно дают понять, что не понимают своего родного.

– И? – спросил Господь, закидывая ногу на ногу.

– Предварительная версия комиссии: гнев Господен. Однако представители Церкви Истинного Бога, Другой Церкви Истинного Бога и Церкви Другого Истинного Бога, которые должны были, кстати, иметь свои представительства на четвёртом этаже Храма Торговли, в отделе «Торговля Собой И Сопутствующие Товары», от комментариев воздерживаются.

– Ну а на самом-то деле кто виноват? – спросил Господь.

– Некомпетентность. – сказал Натаниэль. – Ну если не умеешь воровать – чего браться-то?

LXXI

– Привет, – сказал Господь, когда Суворов умер, – добро пожаловать.

Суворов оторопело посмотрел на Него.

– Ничего, – успокоил его Господь, – все сперва не понимают. Добро пожаловать в загробную жизнь.

– А я думал… – сказал полководец, слегка заикаясь. – Святой Пётр… За Бога, за царя… За Отечество… А того…

– Сейчас. – сказал Господь ласково. – Святой Пё-ётр!

Из-за спины Суворова выступил тощенький человечек в очках, густой бороде с проволочными крючочками за ушами и в белой хламиде поверх свитера. В руках у него была большая, раскрытая на середине амбарная книга.

– Здравствуйте. Представьтесь, пожалуйста. – сказал он, лучась вежливостью и дружелюбием.

– Суворов, Александр. – сказал Суворов.

– Ага… Су-во-ров. Как же, как же, герой войны, отец солдатам…

– Это какой Суворов? – заинтересовался Господь.

– Тот самый, – сказал «Пётр», – который через Альпы.

– Через Альпы?! – воскликнул Господь. – Это на слонах что ли через Альпы?!

– Наверное, – легко согласился «Пётр», – на чём же ещё. Альпы большие, есть что-то надо… Наверное на слонах.

– Да почему на слонах? – почти обиделся Суворов. – На лошадях. И пешком.

– Э, нет, – сказал Господь, – Я прекрасно помню про слонов и Альпы.

– Да это Ганнибал был! – воскликнул Суворов.

– Ганнибааал! – крикнул Господь.

– Чего? – отозвался кто-то в стороне.

– Сюда пойди, разговор есть.

Появилась ещё одна душа – немного толстая, но всё ещё со следами мужественности.

– Я.

– Ты, говорят, в Альпах всех слонов съел? – спросил Господь.

– Я тут причём? – сказал Ганнибал, подмигивая Натаниэлю, который за спиной Суворова сдирал с себя хламиду. – Их там и так не было.

– Ну правильно, – кивнул Господь, – ты съел, вот и не было. Вон пузо-то какое.

– Это были козы. – объяснил Ганнибал. – Мы там все были на козах, понимаешь?

– Что, вся армия? – спросил Господь, расплываясь в улыбке.

– Ну да.

– И чё, и ноги по земле волочились?

– Ноги… Меч с щитом волочились! – воскликнул Ганнибал, хлопая себя по животу. – Трудно было!

– Ладно, иди, – сказал Господь, – каждый раз смешно, как слышу. И ты иди, полководец, – сказал Он Суворову, – отдыхай.

Натаниэль пнул амбарную книгу и посмотрел на Господа.

– Ты слышал, нет? – сказал Господь. – На козах. Вся армия на козах. Он Меня за дурака держит?

– Не знаю, – сказал Натаниэль, – а за что Тебя надо держать?

LXXII

Адам обнял Еву за плечи и поднял руку к ночному небу.

– Посмотри, как прекрасно, – прошептал он ей на ухо, – и весь этот мир сотворён для нас.

Где-то близко запел соловей.

– Прислушайся, – сказал Адам ещё тише и ещё нежнее, – и ты услышишь музыку. Звук гармонии сфер.

Ева прильнула к Адаму и сделала вид что прислушивается.

Через секунду они оба заткнули уши – с небес послышался звук, похожий на вопль умирающей от смеха касатки, пытающейся не подавиться тренерским свистком.

– Что это?! – крикнула Ева.

– Простите, – раздался Глас с небес. Вопль касатки оборвался в одном высоком писке растягивающихся мехов. – это Гармония Сфер. Не помешал?