Дмитрий Каралис - В поисках утраченных предков (сборник)
Общество взаимного вспоможения ремесленников. Председатель правления — крестьянин Иван Никитич Иванов. Обстоятельность в его имени, добропорядочность. Но и сметка крестьянская налицо — Никитич…
Общество поощрения рысистого коннозаводства. Президент общества — губернатор Ал. Ал. Салтыков.
Сельскохозяйственное общество, Общество пчеловодов, драматический кружок с вакантной должностью председателя.
Серафимовский союз русских людей на Дворянской улице, в доме Пятиримовской гимназии. Товарищ председателя — протоирей отец Сергей Дмитриевич Бельский.
А вот «благотворительные учреждения».
Городской ночлежный дом имени ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II (Дубовая ул., 35).
Дом трудолюбия, Работный дом. Александровские ясли при Ольгинском трудовом убежище (Предс. правления — жена подполковника Надежда Владимировна Тенис, проживающая в собств. доме на Дубовой улице).
Земский ремесленно-воспитательный приют.
Нарышкинский приют для арестантских детей.
Тамбовское училище для слепых детей.
И еще столько же разного и занимательного.
Хочется поселиться где-нибудь на Дубовой улице и правильно ловить рыбу в тихой речке Цне под руководством надворного советника Михаила Александровича Владимирова, поощрять рысистое коннозаводство в компании с губернатором Салтыковым, стать членом общества пчеловодов, попробовать занять вакансию председателя драматического кружка и жертвовать деньги училищу для слепых детей, ремесленно-воспитательному приюту, приюту для арестантских детей и Городскому ночлежному дому имени Императора Николая II… Хочется вступить в физико-медицинское общество, где председательствует врач, действительный статский советник Федор Васильевич Сперанский, а казначеем — мой бородатый дедушка, инженер-химик Александр Николаевич Бузни (именно так — «инженер-химик», без указания чина). Хочется слушать обстоятельные доклады «О мерах по противопожарной безопасности при проведении народных сборищ и гуляний», «О статистике отравлений спиртами в Тамбовской губернии», «Об исследовании геологического строения берегов реки Цны и ее ранней принадлежности к бассейну реки Дон»…
Вот дедушка в коричневом сюртуке выходит к кафедре, проводит смуглыми пальцами по окладистой бороде, раскрывает тетрадь в черной коленкоровой обложке и начинает: «Милостивые государи, коллеги!..»
Придвигаю другую стопку книг и отправляюсь с юго-востока Российской империи на северо-запад — в Виленскую губернию. Просто так, наудачу! А вдруг?.. Шелестят пожелтелые страницы.
В «Адрес-календаре Виленского генерал-губернаторства на 1868 г.» Каралисов нет. В «Памятной книжке Ковенской губернии за 1897 г.» нет…
Набираюсь терпения и сплошняком просматриваю «Памятную книжку Виленской губ. за 1852 г.», раздел «Фабриканты, мастера-ремесленники».
Н-да… Не видно моих предков среди врачей, аптекарей, владельцев книжных лавок, типографий, литографий, не было их в кофейных домах, винных погребах, трактирах, водочных магазинах, модных магазинах, в галантерейных лавках, среди торговцев фарфором и стеклом, не было в железных рядах («насупротив Ратушного бульвара»), в банях и ванных заправляли иные фамилии, не владели они дровяными складами, не пекли булки и не занимались гальванопластическими работами, не являлись белошвейками, гребенщиками, драпировщиками, жестянщиками, каретниками, колбасниками, колесниками, красильщиками, кровельщиками, кузнецами, механиками (там заправлял одиночка Миллер), не работали медниками и лудильщиками, меховыми мастерами, резчиками печатей (опять одиночка на весь город — Нидерланд, в доме Миллера, в Немецкой), не являлись Каралисы сапожниками, скорняками, слесарями, столярами, седельниками, токарями, хлебниками, часовых дел мастерами, шапошниками и шляпных дел мастерами, а также штукатурщиками и щеточными мастерами…
Если мои предки по отцу из прибалтов, то чем же они занимались?
Крестьяне?
На всякий случай сую свой нос в родословные книги дворян прибалтийских губерний. Смотрю отдельные списки дворян с 1725 года. Листаю «Родословную книгу дворян Виленской губернии за 1841–1861 гг.» и Ковенской губернии за отдельные годы. Шиш! Нет такой фамилии.
Не дворяне, не мещане… Значит, из крестьян мои предки?
С крестьянами, уверяют знающие люди, все гораздо сложнее. Надо сплошняком просматривать алфавитные списки землевладельцев западных губерний. Эти книги плохо сохранились, и в наших питерских библиотеках и архивах представлены далеко не все справочники. Наищешься!..
Томясь от нетерпения, звоню в Тамбовский исторический архив, и Татьяна Анатольевна Ляпина, готовящая для меня справку, сообщает, что нашла дореволюционный послужной список деда.
Ура!
Скрывая волнение, прошу продиктовать основное. Жду, пока она принесет дело. Торопливо записываю.
Происхождение — из дворян Бессарабской губернии. Имений не имеет. Родственников в Бессарабии не знает.
Дальше мне ровным голосом сообщают, что в августе 1890 года дед женился первым браком на некой Марии Ивановне Полыневой, дочери капитана, от которой имел сына Леонида и дочь Ксению.
Постойте, постойте, прошу я. И под шорохи в телефонной трубке пытаюсь сообразить: да мой ли это дедушка? Мою бабушку звали вовсе не Марией Ивановной, а Прасковьей Петровной, и дедушкины дети суть: Александра (моя мама), Борис, Вера и Валентина.
Прошу посмотреть место жительства и работы. Все совпадает: собственный дом на Кузьминской улице, надворный советник, заведующий губернской химической лабораторией акцизного ведомства…
— Ваш, ваш, — посмеивается в Тамбове Татьяна Анатольевна. — Других Бузни у нас нету. Ну, так что? Будете оплачивать, и я готовлю справку? Тогда сегодня высылаю счет…
— Высылайте, — обреченно говорю я.
Первый брак? А наша бабушка — вторая жена? Почему же мы об этом ничего не знали? И вновь вылезшее дворянство деда! Может, он действительно из бессарабского клана Бузни?
Или произошла какая-нибудь большая-пребольшая путаница?
Вечером я делюсь по телефону сомнениями с милейшим Феликсом Моисеевичем Лурье, писателем-историком, и на следующий день по его совету беру в Библиотеке Академии наук биографический словарь «Деятели революционного движения в России. Восьмидесятые годы». Феликс Моисеевич, написавший книгу о лидере народовольцев Андрее Нечаеве, полагает, что мой дед-революционер вполне может оказаться в этом внушительном справочнике, изданном Обществом политкаторжан в 1933 году.
Так и есть! Деду посвящена целая статья.
В ней говорится, что Бузни Александр Николаевич, дворянин Бессарабской губернии, сын чиновника, гимназист Каменец-Подольской гимназии, арестован 23 марта 1880 г. и привлечен к дознанию по делу о распространении революционных прокламаций (обвинялся в переписывании оных). Киевским военно-окружным судом приговорен к лишению всех прав состояния и к ссылке на житье в Иркутскую губернию, но по ходатайству суда при конфирмации приговора Киевским генерал-губернатором наказание заменено месячным тюремным заключением. По распоряжению департамента полиции подчинен негласному надзору по подозрению в принадлежности к подольской группе партии «Народная воля».
Значит, дедушка все-таки из дворян! Ваше высокородие, господин революционер!
С моими предками не соскучишься.
В конце статьи упоминалась газета «Киевлянин» за 1880 год, освещавшая ход суда над моим дедом. Вернув справочник, я взбежал по лестнице в газетный фонд.
«Киевлянин» оказался в наличии, только принести его мне пообещали через полчаса. В буфете, поедая горячие сардельки с винегретом, я принялся недоумевать: что за власть была в Российской империи? С одной стороны — все забюрокрачено, все предусмотрено, с другой — полнейший розовый либерализм, словно и не император сидит на троне, а милейший доктор Айболит: человека несколько раз прихватывают с революционными шалостями, грозят сослать сначала в ледяную Иркутскую губернию, затем в стылую Вологду, но прощают, возвращают к семье и месту прежней службы и не забывают повышать в чинах, да так, что к пятидесяти годам дед — надворный советник, считай — подполковник.
Статья в «Киевлянине» подсказала мне две версии происходившего: либо процветал либерализм, либо взяточничество и покровительственность, именуемые в наше время блатом или коррупцией.
Судите сами.
«Вчера в Киевском военно-окружном суде под председательством генерал-майора Гиренкова … слушалось дело о сыне титулярного советника Василие Казанском, 22 лет, дворянине Дмитрии Пршибисове 19 лет; дворянине Александре Бузне 19 лет и дворянке Елене Мошинской 18 лет, обвиняемых — первые двое в составлении прокламаций, возбуждающих к бунту и неповиновению верховной власти и в распространении их и в расклеивании на столбах, вторые в переписывании прокламаций, зная цель их составления.
