Салман Рушди - Клоун Шалимар
Судебного исполнителя с повесткой в суд, куда ее вызвала защита в качестве свидетеля, перехватили у входа. Фрэнк, тот самый оперативник, который тайком передал ей темные очки, сопроводил его к Кашмире. Поначалу она решила, что это дурная шутка, — но нет, оказалось, что ее письма приобщены к делу, более того: Тиллерман счел их важной уликой и в связи с этим собирается ее допросить. Он привлек к разбирательству некоего Прентисса Шоу, терапевта, разработавшего метод опознания жертв внушения. Метод предусматривал ответы испытуемого на целый ряд вопросов, в результате чего можно было составить его психологический портрет. Этим методом широко пользовались в организации ХАМАЗ при подборе кандидатов на роль террористов-смертников.
— Мы живем в такую эпоху, когда наши противники прекрасно осознают, что не из каждого человека можно сделать самоубийцу-подрывника или киллера, — вещал Тиллерман, — поэтому именно психологический аспект получил приоритет над остальными факторами. Определяющим моментом стал характер человека. Есть люди определенного психического склада, более восприимчивые к внешнему воздействию, чем другие, и таких можно использовать как ракеты дальнего действия для поражения нужной цели.
С помощью своей методики Шоу определил, что клоун Шалимар относится именно к подобному психологическому типу. Он просыпался по ночам с криками, потому что был убежден, что на него воздействуют черной магией.
В качестве улики Тиллерман представил суду пять сотен писем, направленных обвиняемому госпожой Индией Офалс, она же Кашмира Офалс.
— Эти письма явно свидетельствуют о намерении проникнуть в подсознание узника и мучить его по ночам. Известно, что одна из близких миссис Офалс особ, родом из СССР, открыто называет себя колдуньей и является членом Ассоциации ведьм. Это может подтвердить и бывший сосед миссис Офалс, проживавший в одном с ней доме на Кингз-роуд, господин Каддафи Анданг.
— Означает ли ваше заявление, мистер Тиллерман, — вопросил судья Вайсберг, глядя поверх очков, — что вы верите в колдовство?
Уильям Тиллерман в свою очередь тоже глянул поверх очков на судью и изрек:
— Нет, сэр, не означает. Однако здесь, в зале суда, не имеет значения, во что верите вы или я. Важно, что в это верит мой клиент. Заранее прошу извинения за то, что может показаться уважаемым коллегам игрой на зрителя, но, по моему глубокому убеждению, это есть доказательство чрезвычайно легкой внушаемости моего клиента. Защита намерена вызвать в качестве свидетеля представителя внешней разведки. Он подтвердит, что в течение многих лет мой клиент находился в целом ряде мест, известных как школы терроризма и центры психологической обработки, и, по нашему убеждению, в момент убийства посла Максимилиана Офалса уже был неспособен отвечать за свои действия. Его собственная воля была полностью подавлена различными методами воздействия: вербальными, механическими и химическими. С помощью этих методов ослабили осознание им себя как независимо мыслящей личности и превратили в род ракеты, нацеленной на конкретное сердце, и в данном случае это оказалось сердце одного из наиболее выдающихся борцов с террором. Можно сказать, что моего клиента превратили в маньчжурского кандидата[42], в зомби, если угодно, в машину для убийства. Защита выдвинет тезис, что убийство могло быть совершено по приказу неизвестного лица — манипулятора, кукловода, находившегося в то время в другом месте. После соответствующей психологической подготовки кукловоду вовсе не обязательно лично встречаться со своей «куклой». Команду можно передать просто по телефону, условный рефлекс сработает при употреблении какого-нибудь самого обычного слова, ну не знаю, скажем «банан» или «пасьянс». Я не уверен, господин судья, помните ли вы тот, тридцатилетней давности фильм с похожей ситуацией. Если он вам неизвестен, мы без труда могли бы запустить его прямо сейчас.
Судья Вайсберг заметно посуровел:
— Никому в этом зале не придет в голову подозревать вас в желании играть на публику. Что же касается упомянутого вами фильма, то да, я его видел и уверен, господа присяжные прекрасно поняли, что вы имеете в виду. Однако прошу не забывать, что здесь слушается дело об убийстве, и я как председатель не допущу, чтобы суд превращался в кинозал!
И все же вступительная речь Тиллермана с намеками на элементы внушения приковала к процессу над клоуном Шалимаром внимание всей страны. Успевшего стать классикой «Маньчжурского кандидата» показали по всем телеканалам, и пошли разговоры о его ремейке. Подрыв башен-близнецов с использованием самолетов, палестинские шахиды, а теперь еще путающая возможность того, что где-то в толпе рядом с тобою может находиться дистанционно управляемый человек-автомат, готовый поразить любую цель, когда по телефону ему скажут невинное слово «банан», — все это складывалось в сознании людей в некое новое логическое построение, основанное на полном отсутствии всякой логики. Тиллерман уловил это настроение в глазах присяжных и даже речь государственного обвинителя использовал в поддержку своей позиции. Сторона обвинения не стала опровергать утверждение, что Шалимар — террорист, что он находился в подозрительных местах, где нехорошие люди занимались нехорошими делами, и что он, Шалимар, под разными именами принимал активное участие в реализации их планов. Все это так. Однако в данном случае, настаивали обвинители, высока вероятность того, что преступник действовал на собственный страх и риск, поскольку убитый соблазнил когда-то его жену. Стоило Джанет Миенткевич выдвинуть этот тезис об убийстве на почве ревности, как тут же по поскучневшим глазам присяжных она поняла, что банальная правда показалась им куда менее захватывающей, чем параноидальный сценарий Тиллермана, который настолько вписался в картину недавних событий, что присяжным, несмотря на внутренний протест, больше верилось в него; хотелось верить, будто мир стал таким, каким изобразил его Тиллерман, хотя никто из них на самом деле этого не желал.
— На этом мы можем здорово погореть, — поделилась Джанет своей тревогой с Танидзаки после очередного заседания.
— Ничего, положись на закон и делай свою работу, — отозвался тот. — Тиллерман — это тебе не Пери Мэйсон с его трюками, и мы не на телешоу.
— Вот тут ты не прав, — вздохнула Джанет, — нас показывают по телевидению. Но все равно спасибо за поддержку.
Там у них в Гималаях, господа и дамы, — идет настоящая грызня между отрядами индийских вооруженных сил и фанатиками, засылаемыми из Пакистана. Мы направили туда людей для выяснения всех деталей, и эта информация сейчас у нас на руках. Хотите узнать получше о моем клиенте — мы вам эту возможность предоставим. Мы намереваемся привести документальное подтверждение того, что его родная деревня была сожжена дотла; что к ногам его матери кинули мертвое тело одного из ее сыновей с отсеченными руками; что затем его мать была изнасилована и убита, как и его отец. Наконец, они убили и его любимую жену, лучшую танцовщицу труппы и, возможно, самую красивую женщину Кашмира. Не думаю, уважаемые господа присяжные, что вам потребуется особый психоаналитический тест, чтобы понять и признать, что подобная трагедия способна сокрушить даже самого лучшего из нас. А мой клиент — он был именно таким, самым лучшим: самым искусным канатоходцем, комическим актером, акробатом-виртуозом, своего рода кашмирской знаменитостью. И вот всего за один день весь его мир, а вместе с ним и его рассудок были разрушены до основания. Именно подобные люди и становятся легкой добычей кукловодов. Вместо превращенной в осколки картины мира точно рассчитанными мазками ему рисуют другую, новую.
Как выражается один из героев фильма, который его честь господин Вайсберг запретил вам здесь смотреть, «ему там не только промыли мозги, но еще и подвергли их химчистке». Перед вами, господа, человек, переживший кровавое преступление, учиненное над всеми, кто был ему близок и дорог. Он был лишен возможности за него отомстить, и это отняло у него рассудок. А когда человек лишается рассудка, иные силы с легкостью проникают в его мозг и распоряжаются им по своему усмотрению. Эти силы нацелили сжигавшую его жажду мщения на нужную им точку на земном шаре, и это оказалась вовсе не Индия, а Америка. Это мы.
Ларри Танидзаки как в воду смотрел. «Маньчжурская защита» лопнула словно мыльный пузырь в тот день, когда очередь для дачи показаний дошла до Кашмиры Офалс. Принудительный вызов свидетеля чреват неожиданностями, и решение Тиллермана задействовать дочь Офалса, по мнению Танидзаки, лишь подтверждало, насколько зыбкой была задуманная им конструкция. Кашмира, подвергнутая Джанет Миенткевич пристрастному допросу, раскрыла перед ней то, о чем не обмолвился в беседе с адвокатом клоун Шалимар, то, что не обнаружили тиллермановские гонцы, посланные на место событий, то, чего не знали пачхигамские каратели и о чем семья Ямбарзалов никому не рассказывала. Коротким своим заявлением, которое было произнесено бесстрастным тоном палача, она в один миг развалила всю защиту.
