Андрей Портнов - Автово
Наш староста пытался довести до сознания каждого, что неплохо бы дождаться Гарму, а не встречать его уже окосевшими взглядами, как вдруг завалил и сам Гармашёв. Игорь плюнул на всех и, налив себе полную рюмку, выпил её содержимое до дна.
Почти со всех комнат были понатасканы камины, которые через запутанные системы удлинителей были включены чуть ли не все в одну розетку. Из Султановских колонок задребезжала музыка.
Гармашёв встал и начал произносить поздравительный тост по случаю успешного окончания нашего обучения в Санкт-Петербурге (не могу не похвастаться, что этот последний семестр наша группа окончила со средним результатом 4,75 балла, что являлось рекордом за всё время существования СПбГМТУ до настоящего момента), произносит, значит, и тут, конечно, гаснет свет, и, вообще, всё электричество летит к чертям собачьим. Каминчики постарались.
Неизвестно откуда взялись свечи, и вскоре в комнате стали различаться знакомые силуэты. Холод стал ощущаться ещё сильнее, а мерцание свеч и тёмные силуэты добавляли неповторимые ощущения того, что мы находимся в каком-то склепе, в результате чего накрытый здесь праздничный стол и нарядные гости выглядели более чем странно. Неудивительно, что стоящие на столе пузырьки начали пустеть с всё большей скоростью.
Гармашёв, всё-таки, докончил свой тост, выпил водку, крякнул и, подсев к Булгаковой, стал вести с ней беседы о смысле жизни.
Где-то через полчаса все почувствовали себя куда уверенней, холод стал ощущаться не так сильно, а когда всех вдруг ослепил неизвестно откуда взявшийся свет, стало, вообще, классно.
Часть каминов пришлось выключить, чтобы снова не оказаться в темноте, тем более в них мы сейчас не особо нуждались. А чтобы окончательно согреться, началась массовка.
Где-то через полтора — два часа Гарма напился до такой степени, что едва не пустился в пляс со свистом, однако, остатки здравого смысла у него, наверное, остались, потому что, вовремя спохватившись, он, якобы не скомпрометировать себя, решил сделать ноги и потихоньку, даже незаметно от некоторых, смылся.
Только тогда все почувствовали, что пора расслабиться по-настоящему. Что ни говори, а Гарма, всё-таки, нас несколько стеснял. Под столом количество пустых бутылок росло с неимоверной быстротой. Народ решил в последний раз по-настоящему оттянуться.
В один прекрасный момент я обнаружил, что в комнате кроме наших сидят «школьники», в частности, Изотьев с супругой и Петька. Откуда они взялись, и кто их пригласил — понятия не имею, однако, не вызывал сомнения тот факт, что они сейчас спокойненько сидят за нашим столом и даже что-то там едят из наших же тарелок.
Если чета Изотьевых пила совсем немного (скорее всего, из-за наличия жены), то Петька, не связанный никакими узами, только и делал, что опорожнял стаканы, практически ничем не закусывая. Но этого показалось мало. Вскоре дверь отворилась, и, зверски улыбаясь и выкрикивая что-то на своём индийском наречии, на нас с радостными объятиями бросился Сони с какой-то бабой. А немного спустя появились ещё две-три знакомые непальские рожи.
Видя такое дело, я решил, что всё это, скорее всего, несправедливо по отношению к татарам — вон, сколько «хвостов» понабежало на халяву, которые, вообще, никакого отношения к нашему празднику не имеют, а татары — наши татары — сидят себе сейчас в 211-ой и скучают.
Не долго думая, я пошёл к ним. В 211-ой сидел Наиль, Мартына же нигде не было.
— О, привет, Рыжий! — услышал я, — Чё не веселишься?
— За тобой пришёл. Хватит валять дурака, вставай и пошли к нам. Гарма давно уже ушёл. Бери Мартына под мышку, и айда за мной.
Услышав про Гарму, Наиль даже не стал ломаться и тут же согласился.
— А где Марат? — поинтересовался я.
— Да он на четвёртый этаж ушёл в гости. Трахает там кого-нибудь, или его трахают. И очень даже кстати, а то он у вас сожрёт всё, — Наиль сделал неопределённую гримасу, растянув рот в улыбке, а уже через пару минут он сидел в окружении своих косоглазых однокурсников, которые накладывали ему что-то в почти чистую тарелку, не забывая наполнять его рюмку.
Тусовка была в самом разгаре. Музыка бушевала, полы трещали под ногами целого стада слонов, Изотьев начал приставать к своей же жене, а узнав её через пелену не очень трезвых глаз, отбросил это занятие, Катя танцевала в обнимку с Игорьком, Петька, растроганный, что его так напоили, принялся угощать всех сигаретами «Marlboro Light», высыпав всю пачку на стол (я скромно взял себе 5 штук), Сони что-то визжал, непальцы понавели своих подружек и теперь нагло с ними тут танцевали, всё превратилось в один сплошной хаос, как вдруг отворилась дверь и вошла Лиза.
Оная особа представляла собой тот тип женщин, про параметры которых говорят: 90-90-90. Как и большая часть всего женского населения общаги, эта пышнотелая блондинка имела весьма сомнительную репутацию и была знакома мне, в частности, как подружка татар. Насколько я смог уяснить себе, сейчас эту Лизу привел сюда Рябушко, который потом не отходил от неё весь вечер. Поскольку, мягко выражаясь, лицом Лиза не совсем вышла, то, учитывая прежнюю пассию Рябушко — Анечку, она была как раз в его вкусе.
Не долго думая, Лиза хряпнула стаканчик, сфотографировалась с нами и пошла отплясывать некий ритуальный танец. Рябушко вился вокруг неё павлином.
Вообще, давно мы так не веселились. Последнее массовое гуляние было аж на встрече Нового Года, когда Сони внизу в вестибюле, не смотря на корчащую гримасы вахтершу, устроил дискотеку, включая в основном свои любимые индусские мотивчики. Понятно, что я недолго там выдержал.
Сейчас же было совсем другое дело. Из колонок вырывались хиты от «Танцевальной зоны» радио «Максимум» — нашей любимой программы, и я отрывался вовсю. Хорошему настроению способствовало и то, что сегодня — редкий случай — я принял нужную дозу, и не было, как это часто со мной случалось, никакого «перелёта» или «недолёта».
Прозвучало много тостов, в основном за благополучное завершение нашей учёбы и, что меня особенно порадовало, за нашу дружную группу. Дойдя до нужной кондиции, растроганный в конец, Сони встал на стул (как будто его двухметровый рост не позволял нам видеть его отовсюду, как водонапорную каланчу) и чуть ли не со слезами на глазах произнёс:
— Друзья мои! Да-да, друзья! Я предлагаю, нет, я хочу выпьить сэйчас за вас! За то, что я познакомьился со всьеми вами. Мнэ очьень жаль, что вы всье уезжаете. Я не знаю, как я буду жить тут одьин!
— Сони, с тобой будут наши «потомки», а потом и другие курсы приедут, — попытался утешить его кто-то.
— Нет, нет, — замотал башкой Сони, — они — это не то, ньикто уже не заменит мне вас, — продолжал он, не замечая Петьку и Изотьева. — Как вы это не поньимаете?
Тут Сони ещё сильнее замотал головой и, вдруг, повернувшись в мою сторону, добавил:
— Рижий! Ну, кому я тьеперь буду прокалывать нос и бровь?
— Да, дураков больше нет, — тихо послышалось в толпе.
— Рьебята! — Сони обвёл всех взглядом. — Мне очьень грустно, но всьё равно — за вас!
Он спрыгнул со стула и чокнулся со всеми.
Честно говоря, я даже был немного ошарашен его словами. Никогда бы не подумал, что внутри этого болтуна и бабника скрываются такие чувства.
А вечеринка продолжалась.
— Ты прикинь, я насчитал девять «хвостов», — сказал мне Игорь, когда мы вместе с ним вышли покурить.
Мимо нас по направлению к туалету пробежал мертвецко-бледный Петька с надутыми щеками.
— Восемь! — радостно потирая руки, промолвил Игорь. — Есть одна жертва!
— Да ладно, всё равно еды много осталось. Пусть уж жрут, это как бы наш прощальный подарок.
Из очка донеслись подозрительные звуки.
— Ну-ка, давай сюда «Marlboro», — вдруг ни с того, ни с сего сказанул Игорь.
— Какое-такое «Marlboro»? — попытался удивиться я.
— «Какое, какое», — передразнил меня он. — Петька давал. Я видел, как ты себе целую охапку схватил. Давай делись с ближним, а то я всем расскажу.
— Вот гад, всё видит, зачем только очки носит, — подумал я, отстёгивая Игорьку одну трофейную сигарету.
— Вот так-то, — удовлетворенно произнёс тот, и мы пошли с ним обратно в комнату.
Завидев входящего Игоря, Рябушко, который к этому моменту уже не в состоянии был отличить бабочку от слона, оставил Лизу и, покачиваясь, подошёл к нему. Из-за грохота музыки я не услышал, что именно, наклонившись на 90 градусов, нашёптывает Рябушко своему соседу по комнате, сидящему рядом со мной, зато явно услышал, как Игорь совершенно четко ответил ему: «Пошёл на х. й». К моему великому удивлению Рябушко также спокойно без всяких эмоций отошёл от нас и вернулся к своей ненаглядной Лизе. Я вопросительно уставился на Игорька, распираясь от любопытства.
— Попросил, чтобы я сегодня спал в какой-нибудь другой комнате, — ответил он на мой немой вопрос. — Ну, чтобы с этой… — Игорь кивком указал на жрущую бутерброд Лизу.
