Сергей Сеничев - Лёлита или роман про Ё
Одиссей Крузо
Море воет горевое —даже на море весна.Я забыл, что значит двое.Одинокая соснана утёсе надо мноюиз скабрёзного стишка.А над нею проливноенебо — нежностью больное,и до бездны полпрыжка.Было мило — стало пьяно,дыбил бред — надыбал бродна задворках океанау босфоровых ворот.Было присно — стало ныне,поменялись полюса.Где иконы? где богини?самогон на анальгине —та же божия роса.Ты, наверное, волшебница,премудрая краса,перламутровые гребнисобирают волоса…Дай мартини, а не яда —водка яд, а я живу.Ну и что, что без пригляда?Ты прости меня, наяда,я с тобой не поплыву.Чур без ох ты и без ух ты,без етит твою и мля:околоток этой бухты —вот теперь моя земля! Кирка (вспомнил), здесь мой берег, поздно даже плыть домой: не до рун, не до Америк — всё осталось за кормой. Впереди совсем немножко — мимолётная как тень солнца рваная дорожка на закате в ясный день по соленой ряби, рыбы склизкий запах на блесне… Что Магрибы и Карибы? — тут со мною, как во сне отдаления, сближения, побеги за буйки, огоньки воображенья, звёзды, луны, отраженья и другие маяки…
Байка об обнове
Ой разбогатею, да куплю рубашку,да пройду в рубашке по селу, —словно к Прометею Любку али Дашкуповлекёт, что пущенну стрелу.А у Любки губки, а у Дашки ляжки,только мне на это наплевать —зырьте, душегубки: ишь, в какой рубашке,уж найдётся с кем погулевать…Изо всех окошек шёпот с матюгами.Топот сапогами из-за всех ворот:мол, идёт, дурашка, босыми ногами,но зато рубашкой хвастает, урод!Ну а как не хвастать, коль краса такая? —голубая да с воротником!Прикупил и баста, и хожу сверкаю,типа, а я с вами не знаком.Так-то я не гордый. Даже компанейский,и не вам, козлам, меня честить.Только по убогой логике житейскойнадобно и пыль в глаза пустить.Дескать, ну, подлюки: ладно? не кургузо?То-то! Всё при всём и все дела.Встану руки в брюки, оттопырив пузо,аккурат у радиоузла.В смысле — эй, миряне, али кто в обиде?подходи-завидуй: накопили заместо дряни в шёлковой хламиде.Я ж за этим делом и купил:не бравады ради, а всего лишь дабызнали, что не больно-то впитой…Ой осатанеют олигаршьи бабы,увидав меня в рубашке той.Ой глаза прищурят, ой губу закусяткак молоковозка удила.Ой наманикюрят да поверх набусят,чтобы жизнь-то мимо не прошла.А я мимо, мимо теремов-хоромов —мне их небоскрёбы нинакой,я ж и так любимый — я ж Андрюшка Громов,а не прохиндеевич какой.А вослед всем стадом, целою гурьбоюпальцем тычут, языком метут:нараспашку, падла — верно, с перепою,ноги бы повыдергать… И тут —всласть нарисовавшись, понатешив душу,как ольха опавшую, свою —от греха облаю крайнюю кликушуи пойду до хаты на краю.В шифоньер повешу маркую рубашку,мамкиного схарчу пирожка,выкурю цигарку, да про Любку с Дашкойсочиню бесстыжего стишка.А к утру обратно сделается сквернои опять захочется поддать:это ж как же надо обнищать, наверно,чтобы о сорочке-то мечтать!
Секретарша
Когда я стану немножко старше,слегка добрее, чуть-чуть умней,я обвенчаюсь на секретаршеи забурею на склоне дней.Я буду ей диктовать ленивода эротизьмом одолевать.Она мне — кофе варить и пивопопутно с клизмою подавать…Мы понасадим в горшки гераней,ведя беседы про прелесть взгод.Мы с нею встретим маразм мой раннийи День Победы, и Новый Год…Ах, секретарша — мечта поэтаднём и в ночи — для любых атак…Она ж умеет и то, и это,и не фырчит, коли что не так…Она полезнее всякой музы —не по научке, так по уму.А эти — сучки… им только б узы…Чего ж я раньше-то, не пойму?..Живу-быву как какой-то Гаршин —ищу-свищу неторёный путь…Эх — обвенчаюсь на секретарше!Как Достоевский какой-нибудь!..
* * *Познакомьте же меня кто-нибудьс одинокой спокойной женщиной —без судьбы с бронебойной трещиной,без голодного эга до небу…Я такую хочу — свободную,а по-вашему, первую встречную,веком нынешним не искалеченную,или попросту старомодную.Чтоб открытая — а не пошлая,чтобы умная — да всё шуточки.И глядела при этом в туточки,а не пялилась тупо в прошлое…А ещё хочу — ну, пожалуйста! —чтоб она в полушалок куталась…Я шепну ей: как всё запуталось,и она мне ответит: жалуйся…И схоронит меня под мышкою,и укроет — всего — ладошкою,и свернувшись под мышкой кошкою,я опять обернусь мальчишкою.Жизнь моя! Из чего ты сплавлена!..И обронит моя любимая:трудно верить, когда исправлено,нужно верить в непоправимое.Да, прохнычу я, да, красавица,да, хорошая, да, любезная!А как мне-то черкать не нравится!А как я-то устал над бездною!И почнётся лихая исповедь —что кампания или баталия…И получится вознеистоветь,и тем более, и так далее…И её — по-любому смелую,а по-моему просто сладкую,я за пару недель сделаюслезомойкой и психопаткою…
* * *иди и обижайся на ветер!на ливень с градом, на листопад,на звёзды дуйся: дескать, и светят,и падают не больно впопад,а нет — иди, воспитывай штили,злись на прилив, ворчи на капель,вини туман в неясности, илиотчитывай за резкость метель…ты видел, чтоб пурга не сердилась?кто осень приструнил, мол, не лги?иль паводок кому доводилосьвести на поводке у ноги?сравнения, положим, лихие,да, видно, до других не дорос:ведь женщина — всего лишь стихия,какой с неё поэтому спрос…
Два в одном
Ты умеешь так улыбнуться, что мне не жить,и сопишь во сне так, что хочется жить вечно.И уже видно дно, нужно только в одно сложить,ведь игра стоит всех на земле свеч, но —ни несясь вскачь, ни на цыпочках семеня,ты не сделаешься единственно дорогою,ибо: Женщина — это то, что нежней меня.А грубее меня — это что-то совсем другое.Мне ужасно свезло: я живу на меже эпохта — уже извёстка, а эта пока из воска.Мне твердят: там, откуда ты и куда — бог.Я готов согласиться… тут только одна загвоздка:ту эпоху рвя, а эту дразня и мня,я ищу лик, а навстречу одни лица.Потому что Бог — это то, что честней меня.Покажите честней, и я буду ему молиться.И я торчу меж эпох и женщин, раззявив рот.И хочу, чтоб и то, и это, и та, и эта.Но на наших широтах не до таких щедрот,и зима почему-то зимою, а летом — лето,и ни в ту, ни в другую не падает бутерброд,и висит, паразит, словно истина прописнаяв том простом, что Женщина — Бог, и наоборот.Два в одном… Для меня — в одном, а для вас — не знаю…
И последнее
а когда-то я был настоящим —воспаряющим и парящим,и летящим, куда глядят;и всё было гораздо проще,я умел целоваться слаще —обе тысячи подтвердят…а ещё — не ещё, а тоже —я не знал, что чего дороже,так, не выяснив, и забыл;а она всё одна и та же,и оно всё равно до дрожи —как когда настоящим был…скоро я стану вовсе призрак,это очень хороший признакнастоящести бытия,потому что любая тризнаизначально всего лишь праздникнаступленья бес-смерти-я…значит, что-то идёт как надо,значит, вот и моя монадаобреклась меж других монад;значит, хоть я и был зануда,мне нашли упокой вне ада —где-то самую малость над…и когда наконец я станустопроцентно уже бывшим —всё испившим, избывшим пыл, —вспоминайте меня странным…вспоминайте меня любившим… ах, как странно я вас любил!
И вместо многоточия
