Ван Мэн - Избранное
Ни Учэн в жизни был высоким и крупным мужчиной, а когда умер, как-то сжался. Запали глубже глазницы, сжалась и грудная клетка. Тело сейчас напоминало сморщенную куколку шелкопряда, которая выпустила из себя всю свою нить. Куколка, однако, могла бы показаться даже более мясистой.
Он умер, проговорил Ни Цзао. Всю жизнь он гонялся за почетом, а принес себе и людям только позор и стыд. Он домогался счастья, но вместо него доставлял людям лишь горе и боль. Он стремился к любви, но вызывал одни обиды и злобу.
Узнав о смерти Ни Учэна, Цзинъи сказала, что с его кончиной общество избавилось от большого зла. «Ненавижу его, ненавижу даже после смерти». Мать сильно постарела и ослабела. Но когда она произносила эти слова, ее лицо побледнело, как прежде. Кажется, лишь одна Ни Пин поняла мать. Ее умные глаза говорили, что слова матери надо понимать совсем в другом смысле, так как в них таятся остатки чувства к отцу.
Третий ребенок в семье, сестренка Ни Пин и Ни Цзао, названная при рождении Ни Хэ, так и не увидела отца перед смертью. Они больше не встречались друг с другом. Лишь спустя некоторое время Ни Цзао с большой осторожностью рассказал ей о кончине Ни Учэна.
Уже после того, как Ни Учэн ослеп, он в течение десяти лет страстно хотел встретиться с Ни Хэ. Это желание доставляло ему неимоверные страдания, а порой доводило почти до бешенства. Беседуя с сыном, он каждый раз заявлял ему о своем желании. Только бы услышать ее голос, потрогать руку. Если даже она откажется называть его своим отцом, пусть будет, как она хочет, как она скажет, он не станет противиться. Он вспомнил историю о старой женщине, когда-то слышанную им. Женщина, как и он, ослепла. Днем и ночью она мечтала встретиться с сыном, погладить его, но ее желанию не суждено было осуществиться — сын умер раньше матери. Несчастная женщина хотела прикоснуться хотя бы к мертвому телу… В этом месте рассказа Ни Учэн разрыдался. После этого он вспомнил (в который раз уже Ни Цзао слышал эту историю!) про павловскую собаку. Вдруг он страшно рассердился и с обидой в голосе стал ругать Ни Хэ за ее холодность и жестокость. Он даже назвал такое отношение дочери пыткой и бескровным убийством. Его слезы и жалостливые слова вызывали у Ни Цзао сочувствие, но тут же в душе его вспыхивало возмущение и даже отвращение. На протяжении нескольких десятков лет, до и после Освобождения, он постоянно слышал подобные слова: он слышал их в детстве, в юности, в зрелом возрасте. Хватит!.. О старом не хочется вспоминать. Казалось, именно он, мальчишка, должен жаловаться отцу, высказывать свои обиды, взывать к его помощи, а получалось все наоборот: отец выкладывал мальчику свои обиды и жалобы, именно он требовал от сына поддержки. Всякий раз при встрече он твердил, как он несчастен, как страдает, как его опозорили. И вот снова те же самые разговоры, которые он уже слышал много раз в прошлом. Ни Цзао хорошо помнил, что ему было от них не по себе, словно он заболевал горячкой. В нем закипела злость. Неужели в мире есть еще такие люди, как его отец?! Ни Учэн изливал сыну все свои обиды, когда тому было всего пятнадцать, шестнадцать, семнадцать лет; он старался поделиться своими переживаниями, словно хотел переложить на сына тяжелое бремя со своей души… Между тем после того, как Ни Цзао встал на ноги и определился в жизни, он никогда не беспокоил отца своими делами. Отец сетовал, что жизнь всегда была к нему несправедлива. Не лучше ли сказать, что сам Ни Учэн в десятки, сотни раз более жестоко обошелся с собственной жизнью, растоптал и предал ее? Что он сделал для семьи, страны, общества, для других людей? Когда Ни Цзао раздумывал обо всем этом, его охватывала дрожь.
Примерно по той же причине произошел разрыв между отцом и Ни Хэ, хотя многих подробностей Ни Цзао не знал. В конце пятидесятых и в начале шестидесятых годов маленькая Ни Хэ относилась к отцу с большим дружелюбием и любовью, наверное следуя примеру брата и сестры и памятуя, что в «новом обществе отношения между людьми должны быть самыми хорошими и добрыми». В ее детской памяти образ отца не запечатлелся, потому что к этому времени (сразу после Освобождения) отец уже ушел из семьи, дочь, естественно, родилась без него и осталась жить с матерью. Потом они познакомились. Поначалу ее отношение к отцу мало чем отличалось от отношения любой другой дочери к своим родителям. Как-то она даже купила отцу порцию мяса, срезанного со свиной головы, — закуску к вину. Девочка советовала ему поменьше курить. Она часто ездила к отцу на велосипеде, тратя на дорогу почти целый час. Но в конце концов ее нервы не выдержали причитаний отца и его непрестанных жалоб на жизнь. Девочка почувствовала, что, если с отцом не порвет, она рано или поздно превратится в тот жалкий рисовый росточек, который отец будет мять в своих руках. Отец всю жизнь киснул в своем болоте, и он непременно затащил бы туда каждого, кто оказался рядом с ним. В конце концов Ни Хэ взбунтовалась и отрезала все пути к примирению.
Ни Цзао был потрясен.
Ни Учэн перестал вспоминать Ни Хэ лишь в последний год, наверное потому, что ни на что уже не надеялся. Он, по-видимому, понял, что больше никогда не поднимется. Впрочем, он не говорил никаких последних слов и не возражал, когда кто-то пытался внушить ему, что он скоро поправится. В последние дни он реагировал на людей и события одинаково однозначно. «Спасибо!» — было его единственным словом. Он больше никого не ругал, не жаловался на судьбу, не сетовал на жизнь.
Наверное, для такого человека, как он, смерть должна была быть единственным утешением и освобождением от мук.
Действительно, с его смертью жизнь родных стала гораздо свободнее, легче, проще. Пожалуй, лишь один человек глубоко переживал его кончину — дальняя родственница, которая, узнав о его смерти, долго плакала навзрыд. «Только сейчас я оценила его достоинства!» — говорила она сквозь слезы. Итак, люди вспоминали о них лишь после его смерти. Увы, такова жизнь! Руководители учреждения, где работал Ни Учэн, глубоко вздохнули. Умер их бывший сотрудник, ушедший на пенсию, — один из «пострадавших». За несколько месяцев перед смертью, во время кампании по «осуществлению действенных мер», его перевели из разряда «контрреволюционеров с историческим прошлым» в группу «товарищей, покидавших свой пост и отправлявшихся на заслуженный отдых». Да, учреждению с ним сильно не повезло. Церемония прощания с телом Ни Учэна происходила на площадке в морге, возле столов, на которых лежали замороженные трупы. Прошла она довольно холодно, можно сказать, кое-как. Присутствующие мечтали лишь об одном: поскорее закончить утомительную процедуру.
Некоторое оживление в похоронную церемонию внесли молодые парни, приехавшие из крематория за телом. Родственники покойного, как положено, поднесли им деньги на водку и сигареты. Довольные подарком, парни расцвели. Они напоминали праведников, сумевших освободиться от пут суетного бытия. Настойчивые просьбы родственников проявлять осторожность парни оставили без внимания, и тело умершего, еще не успевшее полностью разморозиться, каталось на похоронной тележке из стороны в сторону. При каждом ударе оно сотрясалось и подпрыгивало. Наконец тележка с трупом подъехала к самому страшному месту, к последнему пределу, где происходило окончательное прощание с жизнью, — к жерлу печи. Уже издали можно было услышать скорбные крики и рыдания родственников того, чье тело ушло из жизни в пламя. Несколько плачущих мужчин оттаскивали от печи содрогающуюся от рыданий женщину, которая порывалась броситься в огонь, и со стороны казалось, что она больше оплакивает не покойника, а самое себя.
Такова человеческая жизнь. Никто не избежит своей судьбы, рождается человек с плачем, в слезах, и заканчивается его жизнь горькими рыданиями. А кто способен сдержать слезы, оглянувшись на свою прошлую жизнь?
Но группа людей, провожающих останки Ни Учэна, до странности спокойна. Их невозмутимость можно взять за образец. Нет ни всхлипов, ни стонов, не видно даже слез на глазах.
Покойный никому не принес страданий после своей смерти. По всей видимости, это единственное доброе дело, которое он сделал в жизни.
Последний этап: оформление дешевой урны для праха усопшего. Но вот все позади.
Впрочем, одна маленькая деталь: покойнику до самого дня кончины так и не удалось приобрести собственных часов.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Не только Ни Цзао, но даже и его мать, Цзинъи, верила, что победа китайской революции в 1949 году погребла все страдания прошлой жизни. Еще раньше, в 1945 году, безоговорочно капитулировали японские агрессоры. Вскоре после капитуляции Ни Учэн, служивший директором школы в приморском городке, завел дружбу с американцами, которые в ту пору обосновались в этих местах на военно-морской базе. Однажды он вместе со своим новым приятелем — американцем отправился на приморский пляж и стал свидетелем страшного зрелища, как хищница акула, жительница Желтого моря, отгрызла американцу ногу, после чего тот вскоре умер от потери крови. Это случилось в момент, когда антияпонская война уже закончилась, пришла победа, вызвавшая прилив патриотических чувств у молодежи, в том числе и у Ни Цзао, который восторженно приветствовал приход Национальной армии.
