Темная Душа. Продолжение (СИ) - Ланге С.

Пролог.

Тихий, спокойный до умиротворения склеп тонул в мягкой светотени, которую создавал утренний свет, струящийся в зарешеченную люкарну. От этого пыль, покрывавшая плиты, вазы, ступени, статуи и крышки саркофагов, казалась пеплом увядших и рассыпавшихся в прах цветов. Она вступила в пахнущую ладаном и свечами тишину. И словно прошла сквозь годы. Ссутулилась. Сомкнула тяжелые веки. В руках ее была охапка свежих роз. Она спрятала лицо в лепестках.

- Я пришла, родные.

Сумрак безмолвствовал. Сквозняк тихо шевелил косы паутины в проеме входа. Она открыла глаза. В сводчатых нишах стояли гробы, в которых вечном сном спали МакГреи. Взгляд заскользил по посеребренным глифам на мемориальных досках. Рейналд и Элеонора МакГрей, их внук Ангус МакГрей, его жена. Фредерик – отец. Все. В самой глубине крипты два гроба без имен. Один черный, базальтовый. Другой из белоснежного мрамора, украшенный фигурками голубок и каменными цветами. А ближе всего к выходу они. Дети. Софи МакГрей подошла. Сняла нагар с оплывших восковых свеч, смахнула пыль и сухие лепестки роз с крышки ближайшего гроба.

- Мне плохо, – проговорила старушка вслух, – все внутри болит, кровоточит. Снова вскрылась эта проклятая старая рана.

Она стояла спиной к уходящему во тьму коридору, заканчивающемуся алтарем. Не могла видеть, как там, в темноте у креста, сверкнуло. Заблестел, кружась, серебристый прах. Едва ощутимо пахнуло озоном. Из осыпающихся блесток материализовалась фигура. Полупрозрачная. Длинное платье, волосы, как водопад.

- Я знаю, ты здесь, – Софи МакГрей не обернулась, – мне незачем видеть тебя, чтобы почувствовать твое присутствие.

Охватывающее призрак свечение потухло, но он не исчез. Софи обошла саркофаг, села на каменную скамью в его изножье.

- Я чувствую, что все возвращается. Ты снова бродишь средь нас. Наверное, ты никогда не дашь нам забыться. Сама не упокоишься. Если бы знать, что тебя сюда тянет?.. За что ты мстишь?

Блики плыли по прохладному полу и стенам, рождая сказочную игру теней.

- Ты приходишь, чтобы погубить. Все покоящиеся здесь отведали твоего яда. Я сама напоена им досыта. Но ты снова стучишься в мои двери. Тебе нужны новые жизни. Выхода нет. Придется вновь встретиться с твоим проклятием. Но вот если бы знать…

Софи МакГрей протянула руку и положила букет роз на полированную поверхность гроба, прямо на выбитое в ней распятие. Стебли закрыли оттиснутые в мраморе буквы «Анжела МакГрей. 2.04.1954 – 16.11.1984».

- Если бы знать, кто пробуждается теперь среди нас. Кто к нам возвращается? Ты ли, бедное мое, невинное дитя? Анжела, несчастная безумица. Или ты…

Старая женщина перевела взгляд на второй гроб, мрачный и тусклый, с надписью, гласившей: «Дункан МакГрей. 2.04.1954 – 16.11. 2003».

- Или ты, кровожадное чудовище?

Глава 1.

Шотландия, XXI век.

Над поместьем ходили тучи. Черно-серые бесформенные глыбы двигались, рокотали, сшибались, извергали гром и огонь. Небо над далекими холмами закрывала подсвеченная с изнанки пленка облаков. А здесь, над мощной звероподобной горой, над руинами крепости Дон Эрк, над старым садом, над конюшнями, над шпилями дома разверзалась кипящая бездна.

Стоя на обнесенной легкой балюстрадой площадке, размещавшейся над входом в особняк, Софи Макгрей наблюдала за тучами. Ветер трепал длинный подол ее юбки. Раздался оглушительный хлопок, блеснула молния, Софи повернулась и скрылась в доме. Вскоре она появилась на ступенях крыльца, одетая в приталенный пиджачок из твида и шарф, небрежно обмотанный вокруг шеи.

Под накрапывающим дождем двор короткими перебежками пересекал механик Рори. Он задержался перед выходящей Софи.

- Леди, куда вы? – парень скукожился от очередного раската.

- Прогуляться, молодой человек, – Софи натянула перчатки, – жаждете составить мне компанию? Я не против, погода благоволит.

Громыхнуло. Механик виновато пригнул голову.

– Ступайте своей дорогой, юноша, – отмахнулась хозяйка, – я предложила в порядке эксперимента. Хочу наслаждаться прогулкой, а не бросаться вам на помощь каждый раз, когда ударит молния.

- Я бы вам не советовал гулять, леди, – крикнул Рори, натягивая куртку на уши и убегая по плитам двора, которые уже заблестели от влаги.

– Он бы мне не советовал, – буркнула леди, выходя под дождь, – вот они – современные мужчины. Вся их забота о даме сводится к советам, и не всегда дельным.

Ей открылся просторный полукруглый двор поместья, выстеленный листовым камнем, опушенный фигурно постриженным кустарником, опустевший.

Она пошла в обход особняка, чтобы войти в сад со стороны северного крыла. Северное крыло – третья часть здания, замкнутая двумя пятигранными башенками, прорезанными оконными проемами вроде бойниц. Из него получилась бы отменная гостиница, но десятки комнат оставались заброшенными много столетий.

«Путь остаются, – Софи обогнула первую башню, проходя мимо второй, кинула взгляд на окно, под которым рос вяз с узловатыми, оголившимися от старости корневищами. Раньше замшелой стены башни касалась самая длинная ветвь вяза. Теперь ее не было. Она сломалась под Робертом Элджином, когда управляющий пытался заглянуть в окно по приказу леди МакГрей.

Сад осветила вспышка, отблеск лег на пузатый бок башни, отразился от оконного стекла под самой крышей. Хозяйка задержалась, глянула наверх. Накинула шарф на голову, направилась в сад.

Мимолетного высверка хватило, чтобы она заметила ее. Стоящую в окне фигуру. Заметила и узнала. Знакомый силуэт и светлая волна волос. Белая женщина. Призрак, фантом, дух. Видение всплывающее и погасающее. Обитательница северных комнат, приходящая к избранным.

Обступившие затон ольхи размахивали паучьими лапами, дубы устрашающе скрипели, по воде шла рябь, кусты и карликовые деревца склонялись от ветра.

Софи пошла по посыпанной щебнем тропке, ведущей в заросли. Сад, примыкающий к северному крылу, был глухой, трудно проходимый. Садовник прилагал уйму усилий, чтобы держать его в состоянии живописной заброшенности, которую любила леди Софи.

«Сомнительная привилегия – лицезреть тебя, дьяволица,- за юбку ее кто-то уцепился, под низким каблуком сапожка хрустнул прутик, – просто так ты не приходишь. К кому наведалась на сей раз? Я не в счет, давно вне игры. Но врать не стану – болит до сих пор. Однако мы обе знаем, и я, и ты: Софи МакГрей – орешек крепкий, закаленный в лучших психбольницах Европы. Она тебе не по зубам».

Софи вышла на открытую площадку, где высился солярный крест, украшенный цветочной гирляндой, рядом стояла скамья.

Сидя на этой самой скамье, отец впервые упомянул о белой женщине, которая бродит в саду и в комнатах поместья. Софи тогда была девчонкой пятнадцати лет, посмеялась, отцу не поверила. Через три года увидела ее сама – женщина блуждала меж ольх.

«На этом моя славная жизнь закончилась, – вспомнила старая женщина, – правда, я об этом еще не знала. Подумать не могла, что в Москве, куда поеду с делегацией от колледжа, встречу его… »

Она почувствовала, как занемела левая рука, заложило под ребрами, под сводом черепа загудело, словно туда начали вколачивать гвоздь. Перед глазами заплясали огненные мушки. Софи присела.

«Быстро меня скручивает, – усмехнулась она про себя, – будто все вчера было, а не полвека назад. Каждую ночь помню, каждую минуту с ним, каждое слово. Сентиментальная, слюнявая старуха, не смей погружаться в воспоминания. Немного отпустишь узду и здравствуй Швейцария, здравствуй, родимый Кильхберг, милый доктор Жильерон».

Она посмотрела вверх.

Вернувшись домой со слета молодежи и студентов из Москвы в 1957-м, Софи осознала, что отрезана от СССР. Боль была ей в новинку и победила. Софи перерезала вены, но схалтурила от неопытности, осталась жива. Последовало длительное лечение в психиатрической клинике, тяжелые роды, на свет появились двойняшки, Дункан и Анжела – его, этого русского, плоть и кровь.

Детей Софи полюбила. Бродя по аллеям санатория Кильхберг, кутаясь в больничную робу, ради них она изучала свою боль, училась бороться с ней. Нашла способ, помог веселый от природы нрав. Из душевнобольной Софи МакГрей превратилась во взбалмошную чудачку, у которой, по крайней мере, не отобрали детей.