Рабочие люди - Юрий Фомич Помозов
— Ты бы провода у немецких штабов резала, листовки расклеивала! — подхватил Леша. — Не так ли?
— Может, и так. Ведь должны же быть здесь подпольщики!
— Наверняка должны. — У Леши опять зубы чисто, свежо блеснули, зато глаза прищурились, как бы сдерживая свой блеск. — И они есть! — сказал он твердо, погасив улыбку, сразу вдруг посерьезнев.
— Но где же они, где?
— Придет время — узнаешь. А сейчас… Вот тебе кровать, ложись отдыхай! Нутром чую: не спала ты сегодняшнюю ночь.
Стоило Ольге только прикоснуться щекой к подушке, как веки сейчас же свинцово отяжелели. Но когда потом, после долгого сна, девушка раскрыла глаза, она увидела все тот же невозмутимый желтый огонек керосиновой лампы. Было такое ощущение, что она лишь на секунду смежила веки. А между тем тот добрый мир подземелья, который приютил девушку, уже не был прежним. В сыром застойном воздухе раздавались какие-то тревожные посвисты и потрески. Затем Ольга услышала напряженно-сосредоточенный, вовсе даже незнакомый голос: «Говорит „тринадцатый“, говорит „тринадцатый“! В квадрате „Д“ отмечено большое скопление фашистских танков, примерно тридцать пять, сорок машин… Вы меня поняли, товарищ „сотый“?.. Перехожу на прием».
Должно быть, этот голос и разбудил Ольгу. Приподнявшись на локтях, она увидела Лешу за столом у рации. Теперь он был похож на подпольщика. На самого настоящего радиста-подпольщика!
Ольга порывисто встала с кровати и сейчас же ощутила пятками острый холодок шершавого бетонного пола. Видимо, Леша во время ее сна снял туфли и поставил их в сторонку… Только что за диво! Это уже были совсем иные туфли — не растоптанные, а преображенные: на твердых высоких каблуках и с твердо закругленными носками.
— Прямо чудеса! — вырвался у Ольги возглас восхищенья. — Я и не подозревала, что Саша такой замечательный мастер. Но где же он?
— А вы поищите его! — Леша показал белые зубы в озорноватой улыбке. — Да нет, не найдете, пожалуй. Он ведь и во сне соблюдает маскировку, как самый настоящий разведчик.
Тем не менее Ольга, раззадоренная, взяла подвешенную к стене лампу и отправилась на поиски своего доброхота-благодетеля. Наконец за зеркальным трюмо она увидела спящего на каком-то пестром тряпье рыжеволосого паренька, нежно погладила его.
— Мой связной, — шепотком, с гордостью, произнес Леша. — Сегодня, между прочим, принес ценные разведданные насчет вражеских танков. — И, помолчав, прибавил: — Вот бы вам на пару работать!
— Да, да, — бормотала ошеломленная Ольга. — Ну конечно же! — почти крикнула она, спохватившись, что ее бормочущий голосок примут за проявление не слишком твердого согласия.
В тот же миг нарастающие, множащиеся, готовые слиться в один чудовищный взрыв, удары сотрясли подземелье. Лампа в руке Ольги затрепетала; желтый огонек стал пугливо привскакивать и чадить.
— Это наши из-за Волги бьют! — оповестил Леша. — Прямо по танкам лупят из гвардейских минометов!
VI
Как и советовал Леша, Ольга еще засветло выползла из подвальной пещеры и, задвинув вход бетонной глыбой, накидав перед ней кирпичных осколков и всякого сора для пущей маскировки, отправилась через безлюдный пустырь на городскую окраину. При ходьбе она шаркала ногами, сутулилась, озиралась медленно и печально, а затем, понурясь, устало присаживалась на тротуаре, прямо на глазах у немцев. Всем своим видом она напоминала человека, разыскивающего родных и разочарованного в поисках. Но глаза, усвоившие тупое выражение безнадежности, все примечали: и с грохотом входящие в город танки, и орудийные расчеты, и грузовики с боеприпасами под брезентовыми чехлами, а главное, те места, где сосредоточивалась эта проклятая вражья сила.
Возвращалась Ольга обычно в потемках, на ощупь. Наспех ела и тотчас же засыпала мертвым сном, не дождавшись даже прихода Саши. А утром, когда она просыпалась, маленький сапожник уже был в отлучке, при исполнении своих «служебных обязанностей». Немцы к нему уже так привыкли, что допускали чинить сапоги даже в штабные помещения. И конечно, при случае, он доставлял секретные документы. Так ему удалось, не без помощи, правда, Старика, раздобыть приказ командующего группой армий «Б» барона фон Вейхса. В приказе говорилось: «Войска 4-й танковой армии и 6-й армии в продолжающейся уже три недели битве за Сталинград показывают готовность к действиям, далеко превышающим обыкновенную меру, и выдающийся наступательный дух при тягчайших условиях ведения боев. Выражаю свою признательность и благодарность за величайшее мужество. Теперь дело идет об окончательном овладении Сталинградом и полном разгроме врага».
Кроме того, на другой день Саша принес переданный Стариком приказ командующего 6-й армии генерал-полковника Паулюса: «В соответствии с указанием верховного командования рекомендую вновь разъяснить всю важность овладения крупнейшим экономическим центром России — Сталинградом. Каждому солдату на фронте нужно разъяснить значение того успеха, которого мы добиваемся и который нас вскоре ожидает».
Разумеется, с содержанием этих документов сейчас же было ознакомлено по рации наше командование.
Ольга восхищалась дерзкой смелостью парнишки-разведчика, но она же и тревожилась за него: не слишком ли безоглядчива его дерзость? При этом Ольга вовсе не думала о том, что сама может навлечь подозрение фашистов своими ежедневными «прогулками». А между тем уже было о чем тревожиться! Саша сообщил, что на днях из Калача в Сталинград перебазировалась военная комендатура во главе с генералом Лонингом; сюда прибыли и две роты полиции из бывших петлюровцев. Это означало: жди теперь облав, расстрелов по каждому поводу и без всякого повода, а в лучшем случае — угона на работы, в лагеря!
— Я-то вывернусь, — с самонадеянностью удачливой молодости заявил Саша. — Жарковой — той потруднее придется. С ней долго нянчиться не будут. Хенде хох — и при в неметчину!
— Что же ты предлагаешь, Сашок? — спросил Леша, нахмурив свои темные брови и затеребив бородку.
— Надо бы ее того… переправить к своим, пока не поздно. Я бы ее провел к оврагу Долгому, а уж оттуда она проберется как-нибудь сама. Небось не маленькая.
— Это было бы неплохо… — Леша на миг задумался, свесив над глазами медный чуб. — Но жаль, честно говоря, расставаться с хорошей разведчицей. Она дельные сведения приносит.
— Так, по-вашему, выходит: пропадай Жаркова! — буркнул Саша. — Мы за нее должны головой отвечать.
— А что, если она сама не согласится расставаться с подпольной работой?
— Приказать можно…
— Нет, я предлагаю другое решение, — тряхнул чубом Леша. — Комендатура, видимо, только обживается на новом месте. Военным властям наверняка требуется уборщица. Ан, тут и явится предложить свои услуги Жаркова… то есть Захарова, как мы ее теперь должны называть.
— Что ж, идея неплохая, — солидно заметил маленький сапожник и,
