Тихая заводь - Владимир Федорович Попов
«Прохладится — остынет», — решил Николай, выбираясь на дорогу и на всякий случай закладывая в двустволку патроны, заряженные пулями. Пули, конечно, не спасут его, если нагонит ватага, однако же он почувствовал себя увереннее.
Вскоре дорога вывела его на большак, на тот самый большак, о котором говорили Чечулин и почтарь. Но не успел он сделать и полсотни шагов, как до его ушей донеслось улюлюканье. Оглянулся. Трое мужиков, стоя на трех санях, во весь опор гнали своих буцефалов, догоняя его. Кругом равнина, ни дерева, ни пенька, за которым можно было бы укрыться, из-за которых можно было бы отстреливаться.
— Поохотился… — вырвалось у Николая, и он не узнал своего голоса. Хриплый, чужой, посторонний.
А преследователи между тем приближались. «Эх, пощадил бандюгу, не выстрелил…» Бросив зайцев на обочину, собрался было залечь в снег, чтобы не торчать мишенью, как услышал рокот мотора. По большаку, светя фарами, мчалась легковая машина.
«Остановится или проскочит мимо?» Николай стал посреди дороги лицом к машине, опустил ружье на землю, чтобы не отпугнуть едущих, и широко раскрылил руки. «Могут и проскочить — большак достаточно широк. Тогда — амба. Глупо все, глупо… Люди гибнут на войне, а я…»
Машина вильнула в сторону, объезжая его, и в этот момент лошади выскочили на большак. «Проехала…» Николай поднял ружье и побежал к обочине, чтобы залечь там. Но вдруг скрипнули тормоза, машина пошла юзом и, скользнув, как на полозьях, остановилась поперек дороги. Остановили лошадей и возницы.
Из машины выпрыгнули Светлана и Баских. Подбежав к Николаю, Светлана обхватила его руками, прижалась. А он стоял безучастный, со взмокшим от нервного напряжения лицом и только следил глазами за своими преследователями. Передний возница начал уже было разворачивать, но вовремя подоспевший Баских взял лошадь под уздцы.
— Здорово, мужики! Куда это собрались среди ночи?
— На охоту, — пробасил вожак, стараясь придать голосу беспечность.
Николай сразу узнал этот голос. Он принадлежал бородачу.
— По какому зверю?
— Вестимо, по какому. По зайцу.
— Крупноватого зайца выбрал, сволочь, — прохрипел Николай.
Из задних саней вылетел какой-то небольшой темный предмет и провалился в снег.
— Гриша! — окликнул Баских шофера. — Видел?
— А как же!
Из машины выскочили еще двое: шофер и с ружьем наперевес Иустин Ксенофонтович.
Шофер полез в снег, долго топтался в нем, шарил и наконец довольно свистнул. В руках у него был обрез. Иустин же Ксенофонтович, покопавшись в соломе передних саней, извлек из нее двустволку. Подержав ее в руках и оценив по достоинству, сказал в похвальбу мужику:
— Хорош хозяин, ладно ружьишко содержишь. — Открыл патронник, достал патроны. — И стрелок, видать, отменный — на зайца с пулями идешь. Я вот дробью, и то не всегда попадаю.
Молчал бородатый детина, только глаза его люто поблескивали из-под нависших бровей, как у пойманного зверя.
Баских поискал оружие во вторых санях и не нашел. Но шворень обнаружил увесистый — быка можно оглоушить.
— Все плачетесь, идолово семя, что зря вас обидели, а как были волками, так и остались, — с неприкрытой враждебностью сказал он.
— Нечего нам страху нагонять, начальник. — Бородатый вызывающе потянулся к передку саней. — Не таковские мы, чтобы испужалися. Все видывали. Как скот какой гнали нас сюда… — пустился жалобить он. — Да вот выдюжили, отстояли жизню свою. На голом месте да при морозе лютом. Тебя бы сюда в те года — какую песню запел бы.
— Нечего горемычными притворяться! — пошел в атаку Баских. — Вы все тут как князья живете! Попробуй обратно вас — небось взвоете. — И добавил обманчиво миролюбивым тоном: — Что ж, мужики, поохотились, начудесили — и шабаш, поехали-ка в Чермыз. Впереди нас. И не вздумайте драпать. Давайте так уж, по-благородному. Чтоб без стрельбы обошлось. Все равно далеко не ускачете.
Когда стали усаживаться в машину, хозяйственный Иустин Ксенофонтович вдруг вспомнил:
— А зайцы где?
— Да вон на дороге, — повеселев, отозвался Николай и пошел подбирать забытую добычу.
Чечулин заговорщицки склонился к Светлане.
— Держи его в узде, Светка, не то не сносить ему головы. — И зачмокал цигаркой, которая никак не раскуривалась. — Табак, видать, отсырел.
Долго ехали молча. Впереди — шофер и Баских, на заднем сиденье — остальные. Светлану усадили посередине, чтобы было теплее. И все равно ее бил озноб. Перенервничала и никак не могла успокоиться.
— Ты меня прости, Коля, что одного отпустил, — виновато заговорил Иустин Ксенофонтович, длинно и глубоко вздохнув. — Беспартийность подвела.
— А это при чем? — сквозь усмешку спросил Баских, не повернувшись: он зорко следил за едущими впереди.
— Да не верил я, что такие они подлюги. Думал, люди все-таки. Даже жалел иногда. Попадали вроде и зазря некоторые, несправедливо. Фу-ух!.. — расслабился Иустин Ксенофонтович.
— Те, которые несправедливо, как ни странно, менее лютуют, — заметил Баских и обратился к Николаю: — Вы, Николай Сергеевич, скажите спасибо Светлане. Это она забила тревогу. Узнала, что вам идти через Петрушино, — сразу ко мне. А Григорий, как на грех, мотор разобрал. Пока из дома прибежал, пока собрали… Вот будет номер, если заглохнет.
Григорий в охотку рассмеялся.
— А мы тогда лошадок запряжем и этих бугаев в пристяжку.
— М-да! — Баских потрепал шофера по плечу. — Представляю себе такой въезд в поселок.
Только нареченные супруги за всю дорогу не проронили ни слова. Светлана продела свою руку под руку Николая. Почувствовав прерывистое дыхание возле своего уха и мелкую дрожь, которая занялась в нем от пережитого, крепко прижалась. И Николай вдруг ощутил в душе блаженный покой, сладость которого способны понять только те, кто благополучно выскочил из серьезной передряги.
Очередной приказ Светлана писала с внутренним удовлетворением. За самовольную отлучку с завода Кроханов объявил начальникам мартеновского и строительного цехов выговора. Это вполне соответствовало намерению Светланы отбить у Николая желание предпринимать охотничьи вылазки. Позволил себе два раза — и оба с такими злоключениями.
7
Снова пошла в цехе хоть и напряженная, но ритмичная работа. Локомобиль, рассчитанный на солому, прекрасно работал на дровах, и мазут в обогреваемом змеевиком пространстве постоянно был жидким. Балатьеву удалось раздобыть и установить насос для выкачки мазута, больше его не черпали ведрами. Об этом участке можно было и забыть, но перестраховки ради Балатьев проверял его ежедневно.
Спокойствие, однако, продолжалось недолго. Как-то среди ночи его разбудил телефонный звонок.
— Не доставили известняк с Камской базы, можем стать, — без лишних слов доложил Аким Иванович. — Паровоз застрял на полдороге.
Известняк Кроханов держал на складе Камской базы, и сколько ни воевал Балатьев, ему никак не удавалось создать необходимый запас на шихтовом дворе.
Попросил телефонистку вызвать
