Крещенские морозы [сборник 1980, худож. M. Е. Новиков] - Владимир Дмитриевич Ляленков
Она пугалась и соглашалась с ним. Со школьной скамьи она слышала, что хороша собой. И привыкла нравиться всем. К тому же она страдала особого рода рассеянностью, присущей хорошеньким и недалеким женщинам: оказавшись в компании, где ей было весело, она смеялась, острила, шутила, городила всякий вздор. И все смеялись, и она смеялась. Она включалась в общий разговор, высказывала свое мнение, хотя тотчас забывала, о чем говорила. Принимать гостей она любила. Она вкусно готовила. Перед приходом гостей наряжалась ликуя. Нарядившись, накрывая на стол, то и дело гляделась в зеркала, которых было четыре: в ванной, в прихожей, в спальне и в столовой. И с такой неподдельной веселостью встречала каждого гостя, что даже самые угрюмые из них мягчали сердцем. Улыбались. И каждому хотелось поцеловать руку хозяйки, хотя никто из них рук женщинам не целовал. Но… но вот начинался общий разговор. И тут-то вдруг она отмачивала такое, от чего муж ее то бледнел, то краснел. Нервничая, поднимался из-за стола. Но она, зная, что всем нравится, говорила и говорила. Ее несло. Так, однажды зашла речь о начальнике первого СУ Синицыне. Это управление ведет жилье.
— Ну уж вот Синицын, — сказала Ольга Петровна. — Поликлинику, оба детских садика, десятилетку он сдал с недоделками. Понимаете, — говорила она так, будто присутствующие к строительству никакого дела не имели, — всем он давал письменные обязательства, что в месячный срок управление ликвидирует недоделки. И заказчики приняли объекты. План он выполнил, премию управление получило. А недоделки до сих пор не устранены. Ха-ха! Школа уже год работает, а пола в спортзале все нет. В подвале поликлиники вода до сих пор стоит. По колено! Вот ваш Синицын. И не хвалите его, пожалуйста. Да. Все знают о его махинациях.
Гости переглядывались. Одни усмехались, другие мрачнели. А она не подозревала, что на обязательствах первого управления стояла подпись и самого управляющего трестом. Что благодаря этим обязательствам получали квартальные премии и трест и главк. И даже отдел в министерстве, ответственный за кедринскую стройку. И, когда гости уходили, муж, схватившись за голову, стонал, будто от зубной боли.
— Да что же ты городишь за столом о том, чего не понимаешь! — набрасывался он на жену. — Ну что ты о Синицыне городила! Зачем?
— Но, Васенька, ты сам прошлый раз говорил так о нем с Завьяловым! — удивлялась Ольга Петровна.
— О, дура! — стонал он. — Не трогай ты производственные дела. Не затрагивай, прошу тебя.
— Я дура? — вспыхивала она, рисуясь перед ним и заглядывая в зеркало. — Нет уж, голубчик, я не дура. Я говорила правду. Да. Что, правда им глаза колет? Ну и пусть. Пусть знают.
У мужа мутнели глаза, лицо принимало какое-то зверское выражение.
— Да какая правда может быть за пьяным столом, дура? — шипел он. — Это не правда, а сплетня, болтовня!
— За пьяным столом? А кто был пьян? Пьяных не было. На прошлой неделе Пастухов перехватил. А сегодня пьяных не было.
— О-о! — стонал Филковский.
А она не понимала, чем Филковский так недоволен. Ей казалось, он специально устраивает скандалы, потому что разлюбил ее. У него есть любовница, думала Ольга Петровна. Кто она? О господи! Кто? И она тихонько плакала. Раздевалась, ложилась в кровать. «Вот умру сегодня ночью, — думала она, не утирая бегущих по щекам слез, — и пусть знает… Придет утром или завтра вечером, а я уже холодная лежу… Узнает тогда дуру. Все трестовские, соседи прибегут, а я лежу… Вот так я лежать буду». И она вытягивала ноги, руки. Или складывала руки на груди. Глаза ее будут раскрыты, а щеки и подушка еще мокры от слез… Нет, так нехорошо. Надо быть гордой, надо умереть красивой… Надо написать записочку: «Во всем виноват он». И пусть тогда он до самой смерти мучается, пусть его будут все презирать… «Я ему покажу дуру!..» Слезы переставали течь, Ольга Петровна вставала, садилась перед зеркалом. Припудривала лицо, подкрашивала длинные ресницы, губы, брови. Расчесывала волосы, любуясь собой. И успокаивалась, засыпала на спине, чтобы лицо было гладким, без морщин.
Никто в тресте не знал о скандалах в их семье.
Филковский дождался своего — главный инженер Пастухов наконец споткнулся. Вдруг пронеслась весть, что начальник планового отдела второго СУ Феритдинов и главбух этого же управления арестованы. Полтора года они проводили через бухгалтерию наряды, которые выписывали несуществующим рабочим, якобы командированным в соседний Глушинский район. Года три назад их управление построило в Глушине дом культуры. И полтора года фиктивные рабочие продолжали там работать. Жулики ловко подделывали подпись начальника управления. Подставной бригадир получал в кассе деньги. Этот подставной бригадир скрылся в неизвестном направлении, и его потом так и не нашли. Во время следствия и на суде выяснилось, что некоторые наряды-заказы на фиктивные работы были завизированы Пастуховым. И что главбух Маркинцев и Фуритдинов часто бывали в квартире главного инженера — гуляли у него. Однако было установлено, что Пастухов совершенно непричастен к деятельности жуликов. Он даже не подозревал ни о чем. Но свидетелем Пастухова вызывали в суд. Фамилию его склоняли. Авторитет главного инженера упал. Он сам это отлично понимал. Когда суд кончился и осужденных увезли в машине с решетками, Пастухов подал в главк заявление об увольнении.
И сразу появились две кандидатуры на главного: Лемехов и Филковский. Это был критический момент в жизни Филковского. Лемехова он считал своим антиподом. Они были ровесниками. Угрюмого вида, грубоватый и резкий с начальством и с рабочими, Лемехов ходил всегда в грязных сапогах и в старом плаще с капюшоном. Ни о каких застольях с начальством он понятия не имел. На отвлеченные темы беседовать не умел. Или не желал. С утра до потемок на объектах, в тресте редко появлялся. А когда вдруг нужен был начальству, непременно отправляли за Лемеховым посыльного. Потому что когда звонили в его контору, просили найти его, передать, чтобы он явился срочно в трест, Лемехов говорил:
— Скажи, что не нашел меня.
Но дела в его управлении велись прекрасно. Фонд зарплаты он никогда не перерасходовал.
Спустя неделю после суда в Кедринск приехал заместитель начальника главка по кадрам Митрофанов. В тресте он сказал, что приехал проверить контингент линейного персонала управления. Кто какое имеет образование. И весь день просидел в кабинете начальника отдела кадров Гуляшина. Потом Митрофанов объявился в конторе пятого управления. Митрофанов прекрасно знал, что Лемехова предупредили о его приезде. Но
