Крещенские морозы [сборник 1980, худож. M. Е. Новиков] - Владимир Дмитриевич Ляленков
Идея создания своего дома отдыха принадлежала трестовскому главбуху Софье Петровне Мерцаловой. Ей давно за сорок, но и сорок ей никто не давал. Энергичная, стройная, с юношеской прической и пружинистой походкой, она была еще хороша и лицом. Сторожем стал деревенский старик Егорыч, маленький, горбоносый. Ему в обязанность вменялось топить зимой котельную.
Кедринский стройтрест мощный, возводит огромный химкомбинат, оклады в тресте приличные. Чтоб платить хорошо старику, тем самым привязать его к дому отдыха, в тресте оформили Егорыча и. о. техника-смотрителя. Из деревни Егорыч уезжал только на войну, никаких должностей никогда не занимал. Когда узнал, кем он числится в документах треста, явился к Софье Петровне, попросил справку, кем он работает.
— Зачем тебе, Иван Егорыч? — приветливо спросила главбух.
— Для порядку, — отвечал старик. — Мы с Матреной денно и нощно находимся при доме. Всяко может приключиться. Документ непременно должен быть при себе.
Ему выдали справку, отпечатанную на фирменном бланке.
От Кедринска до Вязевки по дороге километров сорок, а через лес идти — верст пятнадцать. Домой Егорыч ушел лесом. Часто доставал справку, любовался ею. В правлении ее показывал соседям и говорил, что теперь вполне может получить «фатеру» в самом Кедринске. Но только не желает.
— Ну ее, — отмахивался он, — мы люди деревенские, а для техника-смотрителя и здесь хлопот полон рот!
Жена его Матрена лет двадцать проработала сестрой-хозяйкой в вязевской больничке. Ее главбух приняла в дом отдыха кастеляншей. Нашелся здесь и хороший повар, знающий восточную кухню. В деревне Коськово, до которой от Вязевки километров шесть лесной дорогой. Семидесятилетний Кесарь Иванович Помпеев. Старые и малые зовут его просто Кесарем. Ростом он с Егорыча, а личико у Кесаря такое изможденное, будто его голову вываривали в котле. Но старик жилистый, басистый, маленькие глазки еще живые и зоркие, а нижняя губа пунцовая. Лет сорок он проработал в столичных ресторанах. Имел множество временных жен из ресторанных работниц различного ранга. Но корни в столице не пустил. Послушать его рассказы, создается впечатление, будто Кесарь там пребывал в постоянной войне с женщинами и с водкой. Они в конце концов одолели его. Он, как говорят, пал на ноги. Вернулся с пенсией в родную деревню отдохнуть перед смертью, удивлять старых и малых рассказами из своих похождений за годы сорокалетней войны.
Узнала главбух о существовании Кесаря от председателя Пименова. Тот приехал в трест по расчетным делам. Софья Петровна попечалилась, что никак не найти ей приличного повара.
— Инженеров — хоть пруд пруди ими, — говорила она, — а повара подходящего не сыскать.
— У нас есть, Софья Петровна, в Коськове повар. Лет сорок в Москве работал. Говорит, даже в Кремль его возили готовить блюда. Когда принимали знатных иностранцев. — Ухмыляясь, председатель поведал о Кесаре. Иван Кузьмич считал его никудышным старикашкой. Софья Петровна не восприняла его насмешливый тон.
— Да он хоть держится на ногах, Иван Кузьмич? — серьезно спросила она. — В своем он уме?
— Куда! — рассмеялся председатель. — Он, Софья Петровна, жениться мечтает. Живет он у сестер своих. По этой самой причине и воюет с ними. Одинокой пожилой женщины с избой нет в деревне, а в свою избу сестры не разрешают Кесарю ввести женушку! Да вы на той неделе приезжайте к нам. Как раз начнем убирать коськовские клевера, я вам представлю нашего Кесаря!
Софья Петровна не любит откладывать дела в долгий ящик. В тот же час уехала с председателем на трестовском «козле» в деревне.
В избе сестер Помпеевых шла стирка. Возле топившейся печки гудела стиральная машина. Сестры Кесаря, пожилые женщины, сидели на лавке, смотрели на нее. Кесарь сидел на печи, свесив босые ноги.
— У вас, дур, деревенское соображение, глупое и бескультурное, — ворчал баском Кесарь. — Человек во вселенной один не может существовать. Да. Я знавал важнейших в должностях людей, которые и без зубов уже были. А женились. А у меня почти все зубы целы…
Ворчание его прервали председатель и главбух. Сестры встали со скамейки, Кесарь воззрился на красивую незнакомую женщину.
— Это что за новоявление? — проворчал он. Но едва со слов председателя уяснил, с какой целью приехала эта женщина, Кесарь смутился. Ловко соскользнул с печи, исчез в боковушке за ситцевой занавеской. Долго копошился там.
— Да вы согласны или нет? — не выдержала Софья Петровна, глядя на занавеску. — Чего вы спрятались?
— Сию минутку, сию минутку, — хрипел Кесарь в боковушке так, будто и там прятался куда-то. — Девки, накрывайте стол! — крикнул он. И наконец появился в черном костюме, в таких же туфлях, правда надетых на босые ноги.
— Здравствуйте, — произнес он с полупоклоном, — возможно вполне, что я согласен. Сейчас закусим, обговорим, а через недельку я наведаюсь к вам.
Главбух от закуски отказалась, сославшись на недосуг. Попросила у Кесаря документы. Просмотрела паспорт, трудовую книжку, девять грамот, полученных Кесарем в разных ресторанах города Москвы. Взяла Кесаря под руку, ласково разговаривая с ним и улыбаясь, вывела старика в сени. И увезла в Кедринск. Поселила в трестовской гостинице-общежитии. Велела сейчас же идти в баню. Среди врачей у нее много знакомых. Назавтра за полдня Кесарь прошел медосмотр: врачи подивились его здоровью. Вечером он уже оказался в «Домике лесника».
Двух помощниц ему, молодых и рослых девиц Машу и Раису, главбух переманила из самойловской чайной. Кладовщиком и заведующей домом отдыха стала работать Паня Смелкова, продавщица из вязевского магазина. Только она жила в деревне, потому что у нее были муж и двое детей. Муж ее работал шофером, возил ее к «Домику лесника». Остальные жили в комнатах на первом этаже дома отдыха. Как войдешь в него через главную дверь — налево кухня и кладовая, а по правую руку жилые комнаты. Егорыч и Матрена жили вместе, Раиса и Маша тоже вместе, Кесарь — в отдельной комнатке. И еще комната, у самых дверей, была отведена для прораба Никитина Дмитрия Васильевича, который руководил строительством в деревнях «Зари». Он два года назад закончил институт. Год проработал в Кедринске. До него здесь руководил пожилой прораб Окунев, но тот пил. И вместо Окунева прислали Никитина. Он деловой, видный молодой человек. Прежде редко
