Крещенские морозы [сборник 1980, худож. M. Е. Новиков] - Владимир Дмитриевич Ляленков
Третий год существовал «Домик лесника». Рабочие-мужчины сюда не ездили, говорили, что им скучно в доме отдыха. Зимой, когда открывалась охота, кое-кто наведывался, но настоящих охотников мало в Кедринске. Женщины, маляры и штукатуры, особенно матери-одиночки, приезжали сюда в основном осенью, когда пойдут грибы, созреют ягоды. Для них во дворе выложили длинную печь с топками и множеством конфорок. Варили варенье, готовили грибы для засола. Егорыч в такие дни торчал на каланче. По его же словам, скрежетал зубами, глядя на плиты, на бегающих ребятишек. У всех деревенских постоянно теплится в душе страх перед пожаром. В деревне не увидишь ребятишек, чтобы они баловались с огнем. Но сотни глаз постоянно, может быть и безотчетно, наблюдают, не появился ли где дымок? У Егорыча страх перед пожаром захватил все его существо.
2
Весной, осенью, когда скверная погода, слякоть везде, моросят дожди, дом отдыха закрыт. Егорыч оставался один со своим шустрым, но трусливым кобельком Пираткой, который даже днем дальше двора без Егорыча никуда не бегал. Прежде он ничего не боялся. Но года четыре назад, когда Пиратка жил с Егорычем в деревне, его зимней ночью чуть было не сожрал волк. По деревенскому обычаю Пиратка ночи проводил в сарае. В двери имелся лаз. Волк, видимо, давно приметил Пиратку. Как-то ночью Пиратка уловил сквозь вой метели странные шорохи во дворе. Но запаха волка не учуял, с лаем выскочил из сарая, волк метнулся к Пиратке, успел схватить кобелька за хвост и откусил его.
Дом отдыха стоял на просторной поляне, окруженной кустами черемухи, стеной толстых и высоких сосен. Лес от озера тянется на сотни километров во все стороны. Поляну Егорыч обнес забором из жердей. Устроил такие же ворота и калитки. Рядом с котельной построил сарай. Каждый год выкармливал в нем кабана кухонными отходами. Развел огород с картошкой, луком и репой.
От дома к лесной дороге Кедринск — Вязевка вела широкая просека длиной метров сорок. С веранды, от калитки хорошо было видно, кто и откуда появился на просеке.
Оставаясь один в ненастную погоду, старик почти не спал. Бродил вокруг дома со старенькой двустволкой за плечом. Трусливый Пиратка вился у его ног. То и дело залезал Егорыч на каланчу. Выл и стонал ветер, тучи ползли низко. Всматривался он в сырую муть, прислушивался. Спускался на веранду, ходил по ней вокруг дома. А стоило задремать в комнатке, мерещился пожар. Какие-то злодеи подкрались лесом, подожгли дом, сарай, чтоб под шум пожара, непогоды утащить телевизор, приемник, белье, посуду, заколоть кабана и продать на базаре, а деньги пропить.
Вскидывался Егорыч, хватал ружье. Спешил на веранду. Пиратка несся за ним следом. В такое время Егорыч даже своих деревенских во двор не пускал. А наткнется на дом осенью незнакомец с лукошком, Егорыч брал ружье в руки, приказывал грозно:
— Отходи на дорогу! Нету ходу посторонним! Вертай назад, нету ходу!
И желал в такие дни Егорыч, чтоб скорей начался новый сезон и приехали отдыхающие. Но вот они приезжали, а покоя старик не испытывал. На деревне он всегда считался беспокойным человеком. А здесь со временем стал таким сварливым, что женщинам казалось, он ненавидит их. Родители его были староверами. Не курили. Должно быть, от них Егорыч с детских лет впитал отвращение к табаку (он и на фронте не курил). А многие кедринские женщины курят. Софья Петровна курит. И когда она держала сигаретку во рту, старик обходил ее стороной.
В июле этого года впервые в «Домик лесника» приехала инженер планового отдела треста Ольга Петровна Филковская, хорошенькая двадцатидевятилетняя сероглазая блондинка. Резвая, веселая. Полтора года назад она развелась с мужем. Он работал в тресте главным энергетиком. Уехал куда-то из Кедринска. Тогда же отдыхали в «Домике лесника» Софья Петровна и начальник производственного отдела треста Мамонтов Степан Антонович. Высокий, плотный, представительный. Через год он собирался оформить пенсию, но когда надевал костюм, выглядел стройным, напоминал отяжелевшего спортсмена, хотя спортом никогда не занимался. Очень видный был мужчина и степенный. И всякий раз, встретившись с Мамонтовым, Егорыч вроде бы робел. По нескольку раз в день здоровался со Степаном Антоновичем. Как встретятся, Егорыч сделает шаг в сторону, вытянется и отчеканит по-солдатски:
— Здравия желаю, Степан Антонович!
Мамонтов степенно кивал в ответ.
На втором этаже дома туалеты и умывальня, а душевая в первом этаже, в конце коридора. Вход в душевую под лестницей. Сам Мамонтов сказал Егорычу, чтоб он разок в сутки разогревал котел. Дескать, пусть в баке будет тепленькая вода. Это в июле-то! Да ведь погода жаркая! Случались лесные пожары, по радио о них сообщали. Горел лес на северо-востоке, около архангельской железной дороги. И сюда приползал дым. Подолгу висел в соснах, окутывая их макушки синим туманом.
А вначале мылась под душем только Филковская. Утром и вечером, после купанья в озере. Слетала по лестнице будто девчонка. В расстегнутом халатике, в лифчике и трусиках. Или в купальнике. И непременно с дымящейся сигаретой. Егорыч все следил, куда эта летунья светловолосая девает окурки. И однажды заметил, как она, сбежав с лестницы, бросила окурок в распахнутое окно. Старик стоял возле кухни, Филковская уж было юркнула в душевую, но он заорал:
— Стой-ка! — и коршуном налетел на нее. Левый глаз у старика закрылся, правая бровь взлетела на лоб.
— Куряки, куряки! — кричал он и топал ногами. — Куды ж ты окурок бросила? Поджечь хочешь дом? А технику-смотрителю отвечай? По какому праву? Где, я спрашиваю, ваш окурок? По какому такому праву голяком бегаете в распахнутом виде при живых посторонних людях?
Старика трясло. Филковская запахнула халат и зажмурилась от такого неожиданного нападения.
— Найдите немедля окурок и погасите его! — гремел Егорыч.
На шум прибежали Кесарь, помощницы его, Паня, Матрена. Ольга Петровна наконец сообразила, в чем дело. Побежала во двор, нашла свой окурок и растерла его ногой. И расплакалась. Кроме мужа, на нее никто и никогда так не кричал. Она жаловалась Софье Петровне на Егорыча. Софья Петровна сказала ей:
— Ты не связывайся с ним, Ольга. Он славный старикан. Он пожара боится.
— Да мне кажется, он ненавидит меня за что-то, Софья Петровна, — прижимала Филковская руки к груди. — Честное слово. Он следит за мной. Он нормальный?
— Да нормальный, нормальный, — смеялась
