Крещенские морозы [сборник 1980, худож. M. Е. Новиков] - Владимир Дмитриевич Ляленков
В этом же лесу жила старая большая рысь. Прежде Серый, зная, что не достать ее, не обращал на нее внимания. Теперь же злоба и ненависть свели его с рысью. Недели полторы преследовал ее, будто глухаря. Не давал ей поохотиться. Рысь оголодала, обозлилась и метнулась с ветки на своего мучителя. Она была опытна и хитра. Понимая, что этот серый зверь сильней ее, хотела упасть на землю и распороть его брюхо когтями задних лап. Много раз выручал ее такой прием. Но теперь просчиталась. Серый был так возбужден, что, ударив челюстями по ее глотке, отшвырнул в сугроб. И рысь долго билась, пока не истекла кровью.
Тенью стал бродить Серый вдоль проселочных дорог, подолгу кружил вокруг деревень. Прокрадывался во дворы, душил собак, которых тоже возненавидел за их дружбу с человеком. Но напасть на человека и загрызть его Серый не решался. Что-то мешало ему сделать это. Нет, не страх! Какое-то другое чувство удерживало его. Какое? Он не знал.
Пробирался однажды по сугробам вдоль дороги. Увидел: шагает от деревни человек в юбке, на голове платок. За плечами корзина, а в руке палка. Серый пропустил его мимо. Втянул в себя ненавистный запах. Взметнулся… Человек в это время повернул голову, дико вскрикнул. Корзина упала на дорогу. А сам человек опустился на колени, ткнулся ничком в снег. И не шевелился. И Серый оторопел. Обнюхал человека, ударил его лапой по спине. Глухо рыча, улегся рядом, ожидая, что будет дальше. Человек дрожал мелкой дрожью. Послышался стук копыт. Серый скрылся в лесу. Весь день пролежал в заваленном снегом буреломе.
Ночью опять пришел к деревне. Прокрался в ближний двор. В двери хлева заметил дырку. Из нее пахло теплом коровы, овец. Он уже научился откидывать щеколды. Но здесь висел замок. Земля у двери густо унавожена. Он знал, что под навозом она не очень промерзла. Принялся рыть лапами. Вдруг скрипнула дверь. Серый отпрянул. С крыльца спустился человек в шапке. Серый прыгнул на него, свалил на землю. Несколько секунд рычал в лицо и метнулся вон со двора…
Он почти ничего не ел в те дни. Исхудал. И во всей округе заговорили в деревнях о каком-то огромном худом волке. Как водится, люди преувеличивали многое. Говорили, мол, там-то этот волк утащил целую корову. Будто видел кто-то: вытащил волчище корову за деревню, взвалил на спину и унес.
— Уж такой сильнющий, уж такой, говорят, могучий — страсть! Прямо лев эдакий!
— И на людей кидается, ест их, — уверяла бабка в темном платочке, с морщинистым и худым лицом. — У Михеевых старика, Ивана Павловича, бают, съел. Вышел ночью старик проведать овец, а волк его и поджидал. Как сиганет на грудь — старик и крикнуть не успел, — одни валенки остались от него да шапка!..
Покатилась о Сером худая слава. Приехали из области охотники. Суток пять искали знаменитого волка, о котором даже в районной газете писали:
«Из колхоза „Красный пахарь“ сообщают, что в лесу возле деревень Михалево и Окуловка объявился волк очень больших размеров, отличающийся необычной силой и наглостью. По ночам пробирается в деревни. Таскает овец, телят, собак. Нападает на людей. Но человеческих жертв пока нет. Секретарь Окуловского сельсовета обратился в районное отделение „Союза охотников“ за помощью».
Но охотники не выследили Серого: он не выдержал такой суматошной жизни. Ушел подальше от места гибели своей волчихи.
Хотя стояла зима и весной еще не пахло, он бежал на север. Хотелось найти такое место, где нет деревень, дорог. Поселиться там и жить в одиночестве. Прежде он зимой не забирался так далеко на север. Поэтому теперь сбивался с пути. Несколько раз выходил к большим городам. Огибал их, продолжал путь. И, конечно же, сам того не заметив, очутился на острове, на котором охотился весной. Остров и болото покрыты снегом. Пустынно, тихо. Но оказалось, что и зимой здесь можно жить неголодно. Вместо уток на болоте жили теперь белые куропатки. Из леса прибегали лисицы за дичью. Ими тоже Серый не брезговал. И до самого лета прожил отшельником. Незаметно отвык он от волчьего режима суток: спать стал ночью, а днем охотился. Но и спал он мало. Особенно в последние недели пребывания на острове: одиночество угнетало его. И часа по два он выл. Грустная мелодия его песни разносилась далеко по болоту. Глохла где-то в лесу. И в песнях его не было теперь угрозы: чувствовалась лишь тоска.
Весенний перелет птиц оживил Серого. А после перелета он вернулся в лес. И что-то странное стало твориться с ним. Если прежде старался обходить селения стороной, теперь задерживался возле них. Не с целью украсть что-нибудь съестное. Что-то тянуло его к человеческому жилью. А может, к человеку?
Найдет возле деревни холм, с которого ясно видна деревня. Уляжется. Часами лежит, смотрит, что делают люди. Но замечал мальчишек, и хорошее настроение покидало его. Ах, эти мальчишки, этот зеленоглазый Васька! Серый забыть его не мог. И он, сильный, могучий, встретив однажды на дороге компанию мальчишек, спешивших куда-то с лукошками, испугался их и километров пять бежал без оглядки.
Присматриваясь к людям, Серый обратил внимание на женщин. Они не носят ружей. Лица их не такие хмурые и строгие, как лица мужчин. Голоса ласковей. И глаза смотрят приветливо.
Уже стояла осень. Но листья с деревьев не опали. Тепло и тихо. В лесу поспела смородина, малина, на болотах — черника. Женщины собирали ягоды небольшими компаниями. За одной компанией три дня следил Серый.
Лежа в стороне от тропинки, по которой ходили женщины, дожидался их рано утром. Сопровождал, то забегая вперед, то отставая, стараясь быть незамеченным. Потом весь день крутился вокруг них. Рассматривал лица, слушал голоса.
Собирая ягоды, женщины порой пели нежными голосами.
И на третий день получилось так. Одна из женщин приблизилась к Серому шагов на пять. Она тихо пела. Серый смотрел, смотрел, вдруг поднялся, шагнул вперед. Женщина вскрикнула, глаза ее расширились. Лицо исказил ужас. Она бросилась бежать. Споткнулась, упала. Другие женщины завизжали, заметались по болотцу. Серый рванулся вперед. Огромными прыжками носился туда-сюда: искал негодяя, напугавшего людей. Им овладело доброе чувство к этим людям. Ему хотелось приласкаться к ним. И ему было невдомек, что это он сам напугал людей.
Не видя врага, решив, что люди ошиблись, Серый с радостным визгом бегал от женщины к женщине. Бросался на них. Они же падали ничком, лежали, закрыв
