Георгий Черчесов - Прикосновение
В школе преподавательницей биологии была Елена Каурбековна. Ей было двадцать два года, но отличить ее от старшеклассниц было нелегко. Выросшая среди книг, почерпнувшая свои сведения о мире и жизни из литературы, она и о людях судила своеобразно, видя в каждом честнейшего и чистейшего человека. Узнав, что Руслан Умарович Гагаев был строителем известного комбината, партизанил, потом чабанил, но нашел в себе силы учиться и стал преподавателем, она увидела в нем чуть ли не идеал человека-борца, вся жизнь которого полна глубочайшего смысла. Она потянулась к нему, инстинктивно чувствуя себя рядом с Гагаевым увереннее и бодрее. Выступления Елены Каурбековны на педсоветах превращались в монолог, обращенный к Гагаеву.
Преподаватели незаметно улыбались друг другу, Руслан краснел, а она ничего не замечала. Он не оказывал ей никаких знаков внимания, он всячески избегал ее, но Елена Каурбековна, входя в учительскую, деликатно здоровалась со всеми еще от порога, а глаза ее искали Гагаева; и, увидев его, она спешила к столу, за которым он сидел. Руслан злился на нее за то, что она не умеет скрывать свои чувства, за то, что она ставит его в неудобное положение. Весь коллектив мягко подтрунивал над ними. Руслан был готов уйти из школы, лишь бы прекратилось все это…
И вдруг ситуация резко обострилась. К родителям Елены Каурбековны пришли сваты — на их дочери хотел жениться известный художник. Родители были склонны дать согласие. Но дочь наотрез отказалась выходить замуж. Более того, она заявила, что любит другого. Родители потребовали, чтобы она назвала своего избранника…
— …Я сказала, — бледная и испуганная, она едва дождалась направлявшегося утром в школу Гагаева и плача стала извиняться: — Я сказала им… про вас!.. Я знаю, я не имела права, но они вырвали у меня признание. Я назвала ваше имя. И теперь они грозятся, что придут в школу, к директору… Я вас подвела. Подвела! Но я не хотела этого! Я поступила гадко! Но они тоже плохо вели себя! Я уйду, уйду из дома!..
Руслан слушал ее бессвязный лепет, видел, как она дрожит от негодования и горечи, и понял, что может стать причиной еще одной трагедии. И он внезапно произнес:
— Мы поженимся, Елена Каурбековна, — и все уладится…
Пожениться Руслан Умарович и Елена Каурбековна поженились, но вот насчет того, что все уладится, — тут Гагаев ошибся. Он знал, что Елена любит его. Тихая, смирная, она места себе не находила, если вдруг он, по неизвестной для нее причине, отсутствовал час-другой. Ее так и тянуло к нему. Казалось, она перестала видеть и слышать своих коллег — педагогов. В перерывах между уроками она не отходила от мужа. Неожиданное прикосновение к его руке обжигало ее — щеки мгновенно розовели, глаза вспыхивали. Она любила так, как только могла любить. И казалось, всем, кому надо и кому не надо, ей хотелось говорить об этом. Руслан поеживался, оглядываясь по сторонам, опасаясь насмешек. В коллективе конечно же все замечали, но каждый был рад за них и не позволял себе ни усмешек, ни разговоров на эту тему. Лишь преподаватель литературы, тощая и суровая Нинель Викторовна, как-то провозгласила на всю учительскую:
— Расцвела Елена Каурбековна, расцвела…
Но ее никто не поддержал, и она больше не позволяла себе подобных реплик.
В первые дни после свадьбы Руслану казалось, что он наконец обрел тихую семейную гавань. В самом деле, о чем еще можно мечтать? Жена — красавица, ласкова, нежна, точно облачко передвигается по комнате, чистоту навела, готовит осетинские и русские блюда, каждый день заставляет мужа менять сорочки. Комнатушка у него не ахти какая, но Елена переставила мебель, и стало свободнее, появился угол, в который она хотела поставить дорогой трельяж.
— Без него женщине невозможно, — говорила она продавцам.
Но мебельные магазины пустовали, и Руслану пришлось обратиться к своему бывшему начальнику, который смотрел на него свысока, явно считая его недотепой, ибо кто еще мог бы догадаться сменить место работника базы на место учителя средней школы. Он снисходительно пообещал ему доставить трельяж. И он бы сдержал слово, но… но к тому времени необходимость в трельяже отпала, потому что произошло нечто неожиданное и для коллектива педагогов, и для родителей Елены Каурбековны, и для родственников Руслана, и для самих молодоженов. На все расспросы, что же произошло, почему они разошлись, он так толком и не мог ничего ответить. Он и для себя самого не мог уяснить, что послужило причиной. В самом деле, молодая жена так же восторженно смотрела на него, готовила его любимые блюда, обстирывала, ластилась к нему, любую его просьбу выполняла мгновенно, ни ссор, ни споров ни по какому поводу. При самом сильном желании придраться было не к чему. Что же случилось? Почему они прожили друг с другом всего три месяца? Не будешь же всерьез говорить о том, что вдруг у Руслана необъяснимо стало появляться чувство раздражения. Внешне — мелочи. Вот он берет в руки тюбик с зубной пастой и замечает, что он весь измят. Сам-то Руслан надавливает на край, чтоб форма тюбика оставалась прежней, а Елене все равно, как выгнать пасту и как после этого выглядит тюбик. Мелочь? Конечно, но почему-то в груди возникает раздражение, так, едва заметное… Руслан входит в комнату и натыкается на ее тапочки. Сама Елена босая стоит посреди комнаты спиной к окну и всматривается в два зеркала, оценивая прическу сзади. И это почему-то усиливает раздражение. Вот он, одевшись, направляется к двери, но жена просит его подождать еще одну минутку.
— Но у тебя же первый час свободен, — напоминает он ей.
— Я хочу пройтись с тобой, Русланчик, — беспомощно улыбается она, не замечая, как невольно поджимаются у него губы.
Она догоняет его на площадке лестницы, обеими руками обхватывает его локоть, заглядывает ему снизу вверх в лицо, счастливо смеется… Идет по улице, подлаживаясь под его шаг. Каждый взгляд прохожих, брошенный на них, для нее бальзам. Она гордится и мужем, и собой, кажется, от жизни она ничего больше и не требует. А у него на душе кошки скребут… Отчего? Сам не знает. Он долгое время скрывал от нее свое недовольство. Но потом вдруг прорвалось. Видя, как она съежилась, он пожалел ее, постарался обуздать себя, — но от этого голос его стал еще жестче.
Елена, неопытная в жизненных невзгодах, сердцем почуяла неладное. Быстро поняла она, что это не преходящее настроение. И когда он, внезапно решившись, заявил, что отправляется в горы, она спокойно сказала:
— Тебе не надо бежать от меня в горы. Я сама ухожу от тебя. Сегодня же…
В классе Руслан почувствовал, что вновь потерял душевное равновесие. Отношение к нему в коллективе резко изменилось. Елена Каурбековна была сама кротость. Люди догадывались: вина в нем. Никто не посмел упрекнуть его, никто не вызывал его на откровенный разговор, но атмосфера вокруг него стала такой, что он понимал — долго ему не выдержать. И Руслан вспомнил о приглашении в газету.
Журналистская работа тем хороша, что не дает ни минуты покоя. Она отправляет тебя в дальние дороги, сталкивает со многими интересными людьми, заставляет жить в таком темпе, когда некогда, кажется, передохнуть и надо думать только о подготавливаемом материале. Ты вечно в поисках темы, новых встреч с интересными людьми. И ты крутишься целыми днями, забыв порой об отдыхе.
Сказать, что у него полегчало на душе, было бы неверно. Вначале, в сутолоке журналистской работы, он забылся. Но затем стал замечать, что его больше интересуют не цифры, не трудовые показатели, а жизненные ситуации, в которые попадали его герои, их судьбы. Ему доставляло удовольствие часами выслушивать их рассказы о жизни. Он внимательно слушал рассказчика, интересуясь подробностями его жизни.
Спустя три месяца после ухода на пенсию Тотырбек посетил Руслана. Вид у старика был измученный, гораздо хуже, чем тогда, когда он еще работал. На расспросы племянника о делах старик печально махнул рукой:
— А-а! Маюсь. С утра до ночи маюсь. Не нахожу себе места. Всю жизнь подымался в четыре утра и теперь, чуть начинает рассветать, просыпаюсь, быстро натягиваю на себя рубашку, брюки, сапоги, прикидываю, с какой бригады начну обход… На пороге окончательно спохватываюсь: куда это меня нелегкая несет? Пенсионер я, пенсионер… Мне бы отсыпаться за все годы — сон не идет… Я и к врачу обращался. «Отучили вы, говорит, свой организм от сна…» Веришь — целый день толкаюсь из угла в угол, ищу себе занятие… — И он вдруг отчаянно взревел: — И не нахожу!..
— А вы займитесь садом и огородом, — посоветовал ему Руслан.
— Садом? Огородом? — поморщился Тотырбек. — Разве сад и огород дают успокоение душе? Прислушиваюсь к каждому слову односельчан, спешу узнать, как там, в колхозе, идут дела… Поброжу по селу, выйду за околицу, увижу, что где-то что-то не так, всего передергивает. Успокаиваю себя, мол, теперь это не твоя забота, пусть новый председатель беспокоится, а другой голос во мне кричит: не обманывай себя, и тебя это касается, не жди, что Рубиев все предусмотрит, другой закваски он человек… А вчера услышал, что он надумал, едва удержал себя, чтоб не отправиться в правление… Я ведь понимаю, как плохо, когда старый руководитель лезет в дела нового…
