Георгий Черчесов - Прикосновение
— А вы займитесь садом и огородом, — посоветовал ему Руслан.
— Садом? Огородом? — поморщился Тотырбек. — Разве сад и огород дают успокоение душе? Прислушиваюсь к каждому слову односельчан, спешу узнать, как там, в колхозе, идут дела… Поброжу по селу, выйду за околицу, увижу, что где-то что-то не так, всего передергивает. Успокаиваю себя, мол, теперь это не твоя забота, пусть новый председатель беспокоится, а другой голос во мне кричит: не обманывай себя, и тебя это касается, не жди, что Рубиев все предусмотрит, другой закваски он человек… А вчера услышал, что он надумал, едва удержал себя, чтоб не отправиться в правление… Я ведь понимаю, как плохо, когда старый руководитель лезет в дела нового…
— Да что тут плохого? Опытом поделитесь… — возразил Руслан.
— Э-э, не говори так. Люди по-своему все расценивают. Вмешался, — значит, показываешь, что ты умнее, хозяйствовал лучше… Пусть сам через все пройдет…
Руслан с нетерпением ждал продолжения рассказа Тотырбека, но старик умолк. Откуда ему было знать, что Руслан все эти годы внимательно следил за жизнью Рубиева, стараясь не попадаться ему на глаза, избегая посещений сперва химкомбината, потом Ногунала. Руслан ловил каждое слово о Казбеке Дрисовиче. Знал все о нем: и о его делах на работе, и о происходящем в семье. Видное положение Рубиева, частые интервью, которые он щедро давал корреспондентам радио, телевидения, газет, разговоры, то и дело возникавшие, когда речь заходила о взаимоотношениях коллектива и руководителя, о роли авторитета в создании микроклимата на производстве, в которых непременно упоминалось имя Рубиева, давали возможность Руслану четко представить себе его нынешний облик. Доходили слухи и о просчетах и даже ошибках, но чувствовалось, что многое прощается ему, ведь предприятие числилось в передовых. Руслан часто задумывался о том, важно ли быть специалистом директору химкомбината или нет. Ему напоминали, что там главный инженер — крепкий специалист, с большим опытом работы, в общем, есть кому последить за технологией… И все-таки не давала покоя мысль: откуда у Рубиева взялась смелость согласиться руководить специалистами, не зная специфики производства?
Еще поразительнее было то, что Рубиев решился возглавить такой крупный колхоз, как ногунальский. А ведь Казбек Дрисович не был ни агрономом, ни зоотехником. Но и тут у него нашлись защитники…
И вот теперь Руслану не терпелось узнать, как же идут дела у Рубиева в колхозе. Но Тотырбек молчал, и Руслан спросил сам:
— А что надумал Рубиев?
— Что, спрашиваешь? — старик сердито выпалил: — Задумал эксперимент…
— Что он хочет?
— Рубиев хочет на правлении заявить, что желает облегчить жизнь колхозников. Посмотрите, мол, как дни наши проходят. В заботах и хлопотах. Никакой, мол, разницы нет в жизни хозяйки: что раньше, что теперь. Конечно, богаче живем, достаток у всех, но будни те же самые: чуть свет хозяйка просыпайся, дои корову, выгоняй пастись, в обед спеши за околицу второй раз доить, вечером ни тебе кино, ни заглянуть в гости, потому что опять же нужно встретить корову, напоить ее, подоить… И у мужчин сколько хлопот, связанных с коровой: сено на зиму — заготовь, навоз ежедневно — убирай, крышу на коровнике — перекрой… Так кто, говорит, на кого работает: корова на людей или люди на корову? По его словам выходило, что корова виновата во всех бедах людей на селе. И не только людей, но и… колхоза?! — нервно пожал плечами Тотырбек. — Представляешь?
— Непонятно, — согласился Руслан.
— Он и базу подвел. Мол, корова в личном хозяйстве отвлекает людей от колхозных дел. С кормами, говорит, туго будет.
— И что же он предлагает? — попытался выяснить Руслан.
— О-о, он рисует красивую картину. Вставать в восемь, приходить на работу в девять, уходить в шесть.
— А как же быть с коровами? — не понял Руслан.
— Рубиев хочет предложить сдать их колхозу.
— А кому выгода?
— Рубиеву. Отрапортует, что план выполнен, что колхозное стадо выросло.
Руслан смотрел на дядю с недоверием: неужто Рубиев пойдет на подобную пакость?
Тотырбек по глазам уловил, о чем думает племянник, и сказал:
— Посмотрим, что получится, тогда и поговорим… — Тотырбек вздохнул и, покачав головой, признался: — Не могу я больше без дела, не могу! Завидую Агубе. Он пошел в чабаны. Ему говорят: «Отдыхай, пенсионер», а он взвалил хурджун на плечо и отправился в горы. Если бы не мои больные ноги, я сегодня не к тебе бы направился, а к нему, пусть бы брал меня напарником. Там, в горах, не думал бы я ни о чем таком, что тревожит душу.
… Вскоре Руслан положил на стол редактора районной газеты материал.
— О ком? — поинтересовался тот.
— Критическая статья, — заявил Руслан.
Редактор посмотрел на него сквозь толстые стекла очков.
— Сдам полосу — возьмусь за вашу статью.
Вызвал Гагаева он через час. Встретил возбужденно.
— Вы отыскали интереснейший факт! Это в самом деле начинание Рубиева? Молодец он! Толковый председатель колхоза из него выйдет.
— Но я критикую его, — подал голос Руслан. — Его предложение может привести к тому, что у сельских жителей не станет молока.
— Вы не поняли, какой клад попал в ваши руки. Этот материальчик — да кому-нибудь из центральной прессы!.. Вмиг бы почин стал известен на всю страну! Неопытны вы еще, Руслан Умарович, неопытны… Ваши рассуждения выдают вас с головой. Вы не справились с материалом. Статью следует переделать в корне!..
— Но идея Рубиева нанесет вред людям, — ответил Руслан.
— Нет, — возразил редактор. — Вы профан в экономике. Рубиев находит убедительный способ избавления от влияния частника на село, — а вы, работник газеты, идете на поводу у тех, кто держится за старое.
— Это ошибка!
— Пусть это будет моей ошибкой! — заявил редактор. — Не обижайтесь. Я поручу сделать материал более опытному сотруднику, — заявил он. — А вам спасибо за интересный факт.
… Руслан охладел к работе. Редактор несколько раз вызывал к себе Гагаева, беседовал с ним. Однажды Руслан принес заявление об увольнении…
… Чего же ему не хватало? Почему он вдруг сорвался с места и отправился опять чабанить? Кого могла обмануть его отговорка, что он якобы задумал написать книгу о чабанах и это причина его отъезда?
… Руслан посмотрел на Екатерину.
— Я рад за тебя и Володю, — сказал он, впервые в жизни, кажется, назвав командира по имени, и сделал это не без умысла, почему-то уверовав, что если ты называешь по имени человека, даже перешедшего тебе дорожку, то это звучит искренне — и самому тебе кажется, что ты уже простил его. Но Руслан-то знал, что простить Крючкова он никогда не сможет — хотя в чем он виноват? В том, что обратил внимание на девушку, на которую нельзя было не обратить внимания.
— Мы поженились не сразу после окончания войны, — сообщила она.
— Знаю! — вырвалось у Руслана, и, поняв, что выдал себя, он замолчал.
Ее руки, гладившие скатерть, задрожали…
— Я вышла не по любви, — вдруг заявила она.
Что-то комом стало у него в горле. Что она хотела этим сказать? Опять упрекнуть Руслана? Или как-то отделить себя от его бывшего командира? Инстинктивно чувствуя, что Руслану больно от сложившейся ситуации, она этой фразой пыталась облегчить его страдания.
— Я не думал, что мы когда-нибудь встретимся, — сказал он.
— Ты всегда плохо вел себя, — произнесла Катя. — И в отряде, — попыталась она пошутить.
— Не надо, Катя, — поморщился он и признался: — Я все эти годы помнил тебя…
Она удивленно и недоверчиво посмотрела на него и, что-то мысленно уточнив и взвесив, отрицательно покачала головой:
— Не верю! Не верю! Мы тридцать с лишним лет считали, что ты погиб. Тридцать с лишним!.. А ты молчал.
— Я недостоин тебя, — заявил Руслан.
— В отряде ты мне этого не говорил, — усмехнулась она. — Там ты был другим!
— Да, другим! — резко оборвал ее Гагаев.
— Совсем другим… — подтвердила она и тихо произнесла: — Ты должен был, обязан был дать мне знать о себе… Хотя бы для того, чтобы я не ждала тебя… Помнишь? Но ты… — она не выдержала чуждого ей холодного, рассудительного тона и гневно бросила ему в лицо: — Ты предал меня!
Он с трудом взял себя в руки, энергично потер лоб, стараясь сдержаться, не бросить ей в лицо жестокие слова.
— Я не должен был ехать сюда… Мне хотелось, но я боялся… И вот я здесь… Потому что хотел видеть тебя, Катя…
Кто скажет, что надо и что не надо говорить любимой женщине после долгой разлуки? Кто знает, как она ответит на твой, даже невинный, вопрос? Для Руслана поведение Екатерины было неожиданным. Она улыбнулась. Да, улыбнулась. Не кротко, не сквозь слезы.
— Хочу верить тебе, — сказала она, глядя на него, как могут смотреть только женщины на любимого человека.
