Алим Кешоков - Вершины не спят (Книга 1)
— Слишком скоро судишь, — не согласился Казмай. По расчетам его, выходило — и, вероятно, это было точнее, — что войско Инала завершит разгром банды не раньше завтрашнего вечера.
— Перехватают всех святых воинов, — не унимался Казгирей, сын Баляцо. — Приведут на арканах, другого пути у них нет.
Присутствие Казгирея Матханова не смущало его тезку, он просто не замечал, какое тягостное впечатление производят на Матханова эти рассуждения.
— Хотел бы я знать, какими путями ты будешь идти к аллаху? — хмуро спросил Матханов, и сын Баляцо с прежней беспечностью отвечал:
— Мне эти пути показал отец. Ты слышал что нибудь о моем отце, Баляцо из Шхальмивоко?
— Я много слышал и много знаю, — отвечал верховный кадий, — и потому повторяю, что истинный свет — это вера наших отцов. Ничего не изменилось сегодня. Это не моя вина, что кто-то украдкой хотел вытереть грязное место полой моей черкески. Правда будет восстановлена. И все вы поймете, все, кто не отступает от аллаха, от магометанства, что шариат — защита религии. Как ты будешь молиться аллаху, ты, Казмай, — обратился Матханов к балкарцу, который внимательно прислушивался к разговору, — как ты думаешь молиться без аллаха в душе?
Казмай ответил не сразу:
— Я скажу так: ишак может жить и без седла. Душа может жить без шариата, без шариата может жить мусульманская вера, это молитве не мешает. А шариат — это все равно, что гнилая кожа. И ты хочешь сшить из нее чувяки… Еще хочу сказать я, и это я буду говорить перед всеми людьми, когда они соберутся для решения больших вопросов, это я скажу и Иналу, и русским начальникам, — неправильно, что Советскую власть стерегут отдельно кабардинцы, отдельно балкарцы. Один дом отдельно, другой дом отдельно. Бандит на один дом нападает, потом на другой дом нападает. Надо нам Советскую власть стеречь вместе. Надо нам, балкарцам, объединиться вместе с кабардинцами. Вот какое добавление хочу я сказать.
— Сладкие слова говоришь ты, Казмай, — заметил Казгирей, сын Баляцо. — Это верно, две руки сильней, чем одна.
С еще большей горячностью согласился с Казмаем веселый Хабиж и добавил от себя:
— Зачем шариатисты привязывают своего козла к советскому плетню? Лучше, если к этому плетню привяжут свою скотину балкарцы вместе с кабардинцами.
— Я еще так скажу, — продолжал Казмай, — к одной арбе довольно двух волов, один кабардинский, другой балкарский, а третьего вола, шариатского, совсем не надо. Третий вол только мешать будет.
Опять внес поправку сын Баляцо:
— Мы запряжем не волов, а коней. Инал всегда говорит, что наш конь, красный конь, — добрый конь…
А Казмай, высказывая свои соображения и прислушиваясь к ответам, внимательно осматривал небо и гребни ближних гор и подымающиеся за ними снежные головы дальних вершин, уже озаренных солнцем. Вокруг яркой розовой скалы медленно парил орел. Старик рассматривал все это с таким видом, как будто видел там подтверждение своей правоты.
НЕ МОСКВА — МЕККА
Что же удивительного в том, что Казмай призывал небо себе в свидетели? Ведь он был прав! Разве не о том же думали и пеклись день и ночь Инал и Степан Ильич? Не о том ли самом мечтал Астемир вместе с дедом Баляцо, вместе с людьми, собиравшимися у стола Астемира?
Казмай правильно назвал сроки, когда Инал, Эльдар и красная пехота разделаются в Батога с бандитами…
Началось все это в ночь на пятницу, а через три дня, в понедельник, в Нальчике, как всегда, был большой базарный день.
Еще до событий в Батога, в Шхальмивоко, в школе Астемира, и дети и родители готовились к другому: учитель Астемир обещал в ближайший понедельник повезти на подводах в Нальчик учеников. Главной целью было посмотреть своими глазами железную дорогу и поезд: по понедельникам как раз отправлялся из Нальчика местный поезд с вагоном дальнего следования до самой Москвы.
Слух о том, что в Батога появилась новая большая банда, провозгласившая власть шариата, мгновенно прошел по всей Кабарде.
Астемир, не привлеченный на этот раз к операции, томился и с нетерпением ожидал понедельника, когда в городе узнает все точнее. Очень уж непривычно было ему оставаться в стороне от событий в такое горячее время. Мало успокаивали его и те разъяснения, какие приносил дед Еруль, сменивший в эти дни свой «государственный крик» на неторопливые беседы с Астемиром.
А разговоры шли разные. Одни утверждали, что видели русских солдат, строем возвращавшихся в Нальчик. Другие уверяли, что солдаты вели пленного Аральпова. Третьи авторитетно заявляли, что Казгирей Матханов поделил власть с Иналом и оба они проехали в Нальчик с зеленым знаменем в руках. Находились, однако, и такие, кто полагал, что правителем все-таки будет Давлет, которого выпустили из тюрьмы, и что якобы старый Саид с вечера уехал в Нальчик для разговора с Давлетом. А Саид действительно уехал, но только для другого разговора.
И вот желанный день… Охотников ехать в Нальчик вызвалось немало, но это было на руку Астемиру. Чуть свет по аулу разнеслось фырканье запрягаемых коней. На дворе Астемира собрались дети и женщины, как будто этот двор опять стал двором председателя аулсовета.
Рано встала Думасара, с нею проснулись и Лю и Тембот. Рано пришел дед Еруль.
— Ты уже здесь, Еруль? — со сна слегка покашливая, щурясь, спрашивал Астемир. — Что это у тебя такой вид, словно у теленка, услышавшего жужжанье майского жука?
— Что ж тут удивительного? Мир колесом идет… Не только теленок — и умный голову потеряет.
— Мало ли чего не случалось, не нам теряться. Что нового?
В доме всегда были рады деду, особенно после смерти Баляцо. И Еруль любил бывать здесь. Вот и сейчас тревожные мысли не мешали ему с удовольствием вдыхать запах мяса и мамалыги, распространяющийся от очага, у которого хлопотала Думасара. Поэтому он не торопился, старался затянуть разговор.
— Ты говорил, Астемир, что большевики навсегда принесли Советскую власть. Принесли, да ненадолго, плечи больше не выдерживают.
— Не узнаю тебя, Еруль! Мелешь какой-то вздор не хуже Давлета.
— А как же, я-то ведь знаю, что делается в Кабарде. Ты хоть в город ходишь, а много ли знаешь? В городе только и спорят о буквах: какими буквами писать, какие буквы читать? Я помню, как Казгирей Матханов доказывал у тебя в школе, что нужно читать и писать по-арабски, — и неспроста при этом воспоминании Еруль перешел на шепот: — Слышишь, Астемир, турки задумали убрать от нас Советскую власть. Турки подают руку Казгирею Матханову через перевал. Вот зачем Саид уехал в Нальчик!
— Удивляешь ты меня, Еруль! Что же у нас, война с турками?
Думасара разрешила себе высказать свои соображения.
— Война, что болезнь, — сказала Думасара. — Раз началась, не кончится, пока не вый дет срок. А сроки болезни и войны знает один аллах… Садитесь кушать!
Лю и Тембот уже сидели с ложками в руках.
Подводы и мажары хозяев, согласившихся взять с собою учеников, подъезжали к воротам, громче стали крики детей и матерей, рассаживающих ребят.
— Собирайтесь, некогда! — Астемир поднялся из-за стола.
На слиянии дорог с запада и востока, откуда уже одна общая вела к Нальчику и станции железной дороги, мажары из Шхало встретились с группой всадников в боевом снаряжении. На черных смушковых шапках красовались лоскутки красной материи, как в горячие дни борьбы за Советскую власть.
— Салям алейкум! — прокричал передовой всадник. — Куда везешь столько кукурузы и столько детей?
— Алейкум салям, Хажмет, — отвечал Астемир. — Мы — школа. Едем на станцию смотреть паровоз. А тут, я вижу, малокабардинцы.
— Да, мы все тут, — отвечал Астемиру передовой. — Мы, Малая Кабарда, спешим на помощь Большой Кабарде. Инал с войском в горах… Разве мы не помним, как собственными кишками чувяки себе крепили!
— Инал уже вернулся, — вмешались в разговор всадники, ехавшие с запада. — Мы каменномостские, Инал посылал за нами. А вас звал кто-нибудь?
— Зачем каждого звать? — отвечали малокабардинцы. — Кому дорога невеста, тот сам едет за нею.
Словцо, сказанное со смыслом, понравилось. Люди поддержали шутку:
— Девушка приглянулась — не отдашь ее другому, будь он сам верховный кадий! Не затем и Советскую власть наряжали невестой.
— Кому не лестно постоять за нее! — воодушевился Астемир.
— Верно говоришь, Астемир. Кому не лестно быть в войске Инала! Да где искать его?
— А зачем искать? — сказал всадник из Каменного Моста. — Зачем его искать? Вот он едет!
Все мгновенно обернулись.
Вдали, на дороге, подводы сторонились перед коляской. Это была коляска Матханова. Ее сопровождало несколько всадников. Всмотревшись, Астемир увидел в коляске Степана Ильича. Рядом' скакали верхами Инал и Эльдар. Еще несколько всадников гарцевали позади.
