Николай Воронов - Макушка лета
Б у л е й к о. Неужто улетите?
К а с ь я н о в. Прости, друг, спешу.
Поле аэропорта. К самолету, сияющему на солнце, тянется цепочка пассажиров.
Наталья замыкает цепочку. Скорбной гордостью вскинута голова. Колышутся, по ветру волосы.
«Люди неблагодарны, — думает она. — Если Марат жесток, для чего жить?»
Возле поручней трапа стоит бортпроводница. На ее настроение действуют настроения пассажиров, как ветер на траву летного поля.
Вид Натальи отзывается в ее лице печалью.
Наталья останавливается рядом с ней. Обе смотрят на аэровокзал, на фоне которого катит бензозаправщик.
Бортпроводнице хочется узнать, что с Натальей.
— Почему так быстро?
— Истекло время.
— Лететь тысячи километров для встречи на полсуток?!
— Нечем восхищаться.
Наталья заходит в самолет, заметив Касьянова, бегущего по полю.
Когда Касьянову остается добежать до самолета каких-то несколько метров, трап отъезжает.
Б о р т п р о в о д н и ц а. Вы с билетом?
К а с ь я н о в. Позовите Наталью Касьянову.
Бортпроводница громко объявляет в салонах самолета:
— Наталья Касьянова, пройдите к двери. Вас просят.
Наталья видит Касьянова через иллюминатор. Помалкивает.
Бортпроводница кричит вниз, Касьянову:
— Никто не отозвался!
Касьянов замечает в иллюминаторе лицо Натальи, робко, прощально колеблет ладонью.
Человеческая фигурка среди колышливого блеска травы, вызванного взлетом самолета.
Наталья, отвернувшаяся от иллюминатора.
Литейный цех.
На том месте, где находился пульт управления литейной установкой, стоит Нареченис. Перед ним битый кирпич, пласты асбеста, стальные конструкции.
Поза у Наречениса такая, словно он склонил голову над могилой.
Из формовочного отделения идут старший мастер Перетятькин и две грузчицы с деревянными носилками.
Заметив скорбную фигуру Наречениса, Перетятькин блудливо-радостно щерится.
На шаги Перетятькина и грузчиц Нареченис вяло оглядывается, затем, уже собранный, встрепенувшийся, заградительно разбрасывает руки.
— Почему? — невинным тоном спрашивает Перетятькин.
— Вещественное доказательство, — строго отвечает Нареченис.
— Для кого?
— Для милиции.
— Неужто заявите?
— Заявлю.
— Милиция в эти дела не вникает. Руководство. Партком.
— Обязана.
— Я в штабе добровольной дружины. Все время с милицией в контакте. Не ее это дело. Растраты, поджоги, кражи — ее.
— Свыше трех лет потратили на машину. Если в рублях оценить труд и материалы, не меньше двухсот тысяч получится.
Перетятькин весело осклабился.
— Пятьдесят тысяч верных, остальное — ненаучная фантастика. Альгис Юргисович, вы молоды, поверьте моему опыту: в милиции только поскалят зубы над вашей наивностью. Это дело чисто в компетенции дирекции, ну, и парткома. (Женщинам.) Убирайте. Нельзя цех захламлять.
Перетятькин поднимает кирпич, подает Нареченису. В бесноватых глазах наглая радость.
Нареченис резко отталкивает кирпич.
Кирпич вырывается из руки Перетятькина.
Перетятькин подскакивает, боясь, что ему угодит по ногам.
Работницы смеются.
Н а р е ч е н и с (со злой жестокостью). Где Касьянов?
П е р е т я т ь к и н (доволен, что разгневал Наречениса). Пропал без вести.
Н а р е ч е н и с. Где главный узел машины?
П е р е т я т ь к и н. Чего не знаю, того не знаю.
Н а р е ч е н и с. Ты все знаешь. Ты хитромырдый.
П е р е т я т ь к и н. А за оскорбление личности вас могут привлечь. Не отопретесь, поскольку они (указывает на женщин с носилками) слышали, как вы обозвали меня хитромырдым.
Из кабины самосвала выпрыгивает Наталья, принимает от шофера чемодан.
Подполковник Дардыкин выходит из продуктового магазина с авоськой, раздувшейся от продуктов. Озадаченный, он видит Наталью.
Н а т а л ь я. Доброе утро, Валентин Георгиевич.
Д а р д ы к и н. Вы не улетели?
Н а т а л ь я. Улетела.
Он не может воспринять смысл, вложенный Натальей в слово «улетела».
Д а р д ы к и н. Желтые Кувшинки вас не приняли?
Н а т а л ь я. Не приняли.
Наталья и Дардыкин идут к домам близ колонии. Дардыкин несет ее чемодан и свою авоську.
На поляну, покрытую травой-муравой, баба лет пятидесяти выпускает цыплят. Она достает цыплят из ученического ранца.
Дардыкин и Наталья останавливаются, весело наблюдая за цыплятами.
— Валентин Георгиевич, ты никак с розысков? — спрашивает баба.
Не ответив, Дардыкин продолжает путь. Наталья смущена и заинтригована. Она бредет позади подполковника.
Бабу, как ей мнится, осеняет счастливая догадка. Лукавая, она скребет пальцами по виску, затем долго, дивясь и осуждая, покачивает головой. Ее не смущает презирающий взгляд Натальи.
У подъезда.
Д а р д ы к и н. И все-таки, доктор, у вас что-то стряслось.
Н а т а л ь я. И все-таки, подполковник, у вас что-то стряслось.
С горестной пытливостью, чуточно улыбаясь, они смотрят друг на друга...
...Вековой тополь уродливо раздулся в нижней части ствола от наплывов и шишек. Он рос подле административного корпуса завода «Двигатель».
Под тополем толокся старший мастер Перетятькин.
На парадное крыльцо быстро вышел Мезенцев. Он задорно бубнил что-то маршевое:
— Пра-быбы, пра-быбы, пра-быбы.
У него не просто хорошее настроение — победительное.
Мезенцев успел сесть в автомобиль, покамест заробевший Перетятькин осмелился его окликнуть:
— Товарищ главный инженер!
Мезенцев приоткрыл дверцу. Так как Перетятькин больше не подавал голос и вроде бы греб к себе ладонями воздух, Мезенцев принял его за пьяного.
Автомобиль тронулся с места. Едва он набрал разгон, Перетятькин бросился ему наперерез. Водителю, чтобы не сбить Перетятькина, пришлось круто отвернуть. Выравнивая машину, он на момент выскочил на бровку шоссе. Было тормознул, однако тут же дал скорость, потому что Мезенцев крикнул:
— Зачем? Пшел!
Из проходной будки выпархивает вахтер. Отворяя железные ворота, он подобострастно кивает Мезенцеву.
М е з е н ц е в (вахтеру). Только что хулиган кинулся на меня. Машину чуть не разбили. Задержите.
В а х т е р. Приметы?
М е з е н ц е в. Темные очки. Берет. Пиджак.
Ш о ф е р. Серый в клетку. Брюки серые.
В а х т е р. Обувь?
Ш о ф е р. Брюки со стальным отливом. Что на ногах — не приметил.
В а х т е р. Телосложение?
М е з е н ц е в. Увесистый.
Ш о ф е р. Рожа с кулаком пожениться хочет.
Перетятькин приближается к проходной. Вахтер отмечает для себя, что приметы в основном совпадают. Но где же темные очки?
— Ну нынче и солнце. Глаза слезятся.
— Купите очки со светофильтрами.
— Где?
— В любой аптеке. у Вахтер, когда Перетятькин выходит из проходной будки, выбегает за ним. Лошадиным взмахом головы указывает милиционерам на удаляющегося Перетятькина.
Милиционеры садятся в машину, опережают его, выпрыгивают через заднюю дверцу.
Перетятькин оторопело останавливается. Они берут его под руки.
— Да вы что?! За кого вы меня принимаете?
— Работяга. За кого еще, — безразличным тоном отвечает пожилой лейтенант.
— Я старший мастер.
— Мастеров по хулиганству брать доводилось. Чтоб старшего мастера — нет, — шутит рядовой милиционер.
Милиционеры подсаживают Перетятькина в автофургон. Он отъезжает. Из его зарешеченного оконца глядит недоумевающее лицо Перетятькина.
Река. На обоих берегах кусты и деревья.
Касьянов швыряет блесну поверх тальников. Спиннинговая катушка свиристит, сбрасывая с себя нейлоновую нить.
Тишина. Кроме пения жаворонков, ничего не слыхать, когда он подматывает леску. Правда, иногда раздается сочный, разрывно-шелестящий звук: это Касьянов рывком поддергивает блесну, надеясь, что так скорее выманит щуку.
Хваток нет. Касьянов нервничает. Пытается класть блесну под кусты противоположного берега. В одно из мгновений, едва стихает свиристение катушки, возникает рев мотоциклов.
Вверх по течению реки — мост над лотками плотины. И мост и лотки деревянные. К мосту, глуша моторы, съезжают мотоциклисты. Они о чем-то громко спорят. Легко понять, что они веселы, быть может, отчаянно веселы.
Они перегибаются через перила, смотрят на зеркально полыхающий водоскат, садятся на мотоциклы, и за ними утягивается стреляющее рычание.
На минуту вернулась тишина.
Касьянов выбросил из воды блесну через куст смородины, заметил спелые ягоды, съел, залюбовался речным глянцем.
Рев мотоциклов возвратился, из-за пригорка выткнулись корпуса мотоциклистов.
Не сбавляя газа, мотоциклы мчат в сторону, где рыбачит Касьянов, но все заметней, что они приближаются к боковому срубу моста. Если сейчас же не остановятся, то полетят вниз и разобьются. Один из мотоциклов резко, с взрывным звуком затормозил, другой прыгнул, вздыбившись на верхнем венце сруба.
