Рабочие люди - Юрий Фомич Помозов
Сотни глаз в упор, требовательно смотрели на Жаркова, и он понимал, что отведи сейчас взгляд в сторону — и веры ему не будет. Да и не было у него привычки скашивать глаза в трудную минуту, ибо на людскую откровенность он всегда выходил с ответной душевной раскрытостью, а если подчас и давал осечку, то народ все-таки прощал промах, видя, что человек «срезался» по простоте сердечной — не от лукавого ума. Поэтому он и сейчас сказал то, что думал:
— Не скрою, отец, когда появилось заявление ТАСС, я тоже, как и ты, решил: раз слухи опровергнуты, значит, и впрямь отношения наши с Германией улучшаются. На самом же деле все оказалось иначе. И вот ты вполне резонно спрашиваешь: зачем нужно было опровергать слухи? Отвечу по своему разумению так: советское правительство стремилось сохранить мир до последней возможности, оно не давало себя спровоцировать.
И в этот самый миг репродуктор донес с площади Павших борцов медленный голос Молотова…
Стремительно подошел Алексей к обкому.
В коридоре третьего этажа его встретил сдержанно-тревожный, жужжащий гул голосов, затем, по мере приближения, сменявшийся откашливанием и, наконец, бодренькими возгласами приветствий, словно всем хотелось показать свою душевную стойкость под тяжестью свалившейся беды.
Алексей заметил: многие члены бюро обкома были в гимнастерках, туго, по-военному, схваченных в поясе армейскими ремнями чуть ли не времен гражданской войны, на некоторых ладно сидели отглаженные френчи цвета хаки и пузырились над высокими сапогами блекло-зеленые, с запахом нафталина, галифе. Тут же, в коридоре, находились работники партийного и советского аппаратов — почти все в длиннополых пиджаках.
Жарков на ходу одним кивком сразу поздоровался со всеми и, воронкой завивая вокруг себя людей, увлек их в свой кабинет.
На просторном, по-воскресному чисто прибранном, без пылинки, письменном столе с дребезгом и надрывом вызванивали телефоны. Алексей, однако, предпочел им самый молчаливый, с кратким названием «ВЧ». Его тотчас же соединили с Центральным Комитетом партии. Усталый голос помощника секретаря ЦК еще прежде, чем Жарков успел задать вопросы, ответил с хрипловатой раздраженностью: «Ждите указаний».
Жарков попросил остаться в кабинете одних членов бюро обкома.
— Что будем делать, товарищи: дожидаться указаний или действовать? — спросил он в упор и, давая как другим, так и себе время поразмыслить, почесал своим крючковатым указательным пальцем черный, без сединки, висок.
— Действовать! — сказал Бондарчук, секретарь обкома по вопросам транспорта и промышленности; остальные члены бюро поддержали:
— Действовать, исходя из обстановки!
— Тогда, — подхватил Алексей, — следует направить весь собравшийся партийный актив на заводы с непрерывным производством и на предприятия водного и железнодорожного транспорта. Там наверняка вспыхнут стихийные митинги. Наш партийный долг — максимально мобилизоваться, все сделать, чтобы разгорелось пламя народной ненависти к фашистскому агрессору. Неразделимость партии и народа должна с особой силой проявиться в первый же день войны. Уверен, обстановка подскажет нужные слова и действия. А вечером соберемся и подведем итоги.
Звонки, звонки!.. Секретари райкомов партии со всех концов области сообщали, что тягостная весть о вероломном нападении гитлеровской Германии встречена людьми с твердостью и спокойствием; затем, как водится, следовал один и тот же беспощадный вопрос: «Что делать?» И приходилось напрямик, с убежденной властностью человека, якобы готового ко всем неожиданностям, говорить: «Действуйте, исходя из обстановки! Проявляйте инициативу!» То есть приходилось самому брать на себя смелость и ответственность при разрешении тех задач, которые, как думалось, должны быть сначала решены в верхах.
Позвонил областной военный комиссар Куксов; голос бодрый, кипучий:
— Алексей Савельевич! Тысячи людей явились в военкоматы, настроение у всех боевое, хоть сейчас в бой. Уже приступили к мобилизации.
— Какая требуется помощь, Евгений Григорьевич?
— Постараемся обойтись своими силами.
— А вы не хорохорьтесь! Что, если направим в военкоматы лучших пропагандистов города?
— Да это же замечательно, Алексей Савельевич!
В кабинет вошла заплаканная молодая женщина; растирает слезы, спрашивает, всхлипывая: верно ли, что двенадцатилетних мальчишек будут насильно забирать у родителей и отправлять неизвестно куда?.. Жарков пристукнул по столу кулаком: «Чушь! Слухи, подлые вражьи слухи!» И про себя решил: «Надо скорей создавать в каждом районе истребительные батальоны по борьбе с немецкой агентурой».
Над самой крышей пронесся «ЯК»; стекла отозвались нервным знобящим дребезгом. Алексей, встревоженный, тотчас же связался с начальником связи Боровским и недовольно, как бы предугадывая его промах, буркнул:
— Не мешало бы, Василий Васильевич, подумать об организации опорных пунктов наблюдения и сигнализации. Не дай бог появится какой-нибудь незваный гость со свастикой.
— А мы уже создаем их, Алексей Савельевич, — отрапортовал Боровский. — Хотя за полторы-две тысячи километров едва ли кто в гости пожалует.
— Ну, ну, ты не очень-то благодушничай! — снова буркнул Жарков. — Ты лучше посоветуй: кого назначить начальником штаба противовоздушной обороны?
— Да Петрухина из Осоавиахима! С головой человек. И притом парашютист отменный.
— Насчет парашютиста — это ни к чему. А кандидатура, кажется, подходящая…
Отныне каждая минута жизни требовала предельного напряжения мысли, быстрой практической сметки, способности принимать или отклонять каждое решение уже не только под воздействием местных патриотических нужд, но и под давлением железной военной необходимости.
II
12 июля
«Давно не брался за дневник… Тяжко на душе… Фашисты захватили Литву, часть Латвии, западные районы Белоруссии и Украины…
Уже на пятый день войны в Сталинград стали прибывать санитарные поезда с ранеными. Под госпитали в срочном порядке переоборудованы две гостиницы и несколько школ.
В распоряжение Наркомата обороны направили 1500 добровольцев-коммунистов. Полным ходом идет запись в народное ополчение. Только на Тракторном в его ряды вступило 6000 человек.
Проблема кадров — это сейчас самое трудное. Бюро обкома партии приняло решение: привлечь к физическому труду учеников старших классов и студентов.
Сегодня побывал на „Красном Октябре“ и в поселке Металлургов… В меня стреляли с чердака…»
Как внезапно рухнувшая поперек реки скала заставляет возмущенный поток искать другой путь, так и обвальная лавина бед и страданий, имя которым «война», подмяв под себя мирную жизнь, вынуждает людей расставаться со старыми нажитыми привычками и приобретать новые, чтобы сообща прокладывать иное жизненное русло.
Пожалуй, резче, чем у других, происходила ломка всего привычного в работе партийного руководителя. Теперь уже в рассветную рань, часов в семь, отправлялся Алексей Жарков в только что пошитой гимнастерке серо-стального цвета на заводы — и зачастую не из домашней квартиры, а прямо из обкома, после чутко-нервной дремы на кожаном диване.
Но главная перемена заключалась все-таки не
