Скорость - Анатолий Гаврилович Рыбин
— Хорошее счастье, — со злостью прошептал Юрий.
Вот здесь, у троллейбусной остановки, за тридцать минут до начала сеанса он должен был встретить Майю. И она, конечно, ждала его. У нее, наверно, и в мыслях не было того, что это первое их свидание может не состояться.
— Дурак, балда стоеросовая, — выругал себя Юрий и, отыскав билеты, порвал их на мелкие кусочки. Если бы знал он, где живет Майя, сейчас же немедленно побежал к ней.
Минут десять ходил он возле остановки, словно чего-то ожидая. Внимательно приглядывался к походке и лицам проходивших мимо женщин, потом, опустив голову, нехотя побрел на Семафорную.
Спал в эту ночь Юрий плохо. И как только проклюнулся робкий рассвет, не дожидаясь завтрака, заспешил в депо.
На улице было ветрено. Раскачиваясь, похрустывали обледенелые деревья. Гудки локомотивов звучали прерывисто и беспокойно.
Майю встретил он на деповском дворе. Хотел остановить ее и без всяких объяснений сказать: «Прости, что так вышло». Но девушка, спрятав лицо в воротник, прошла мимо, будто не заметила его. Тогда он повернулся и зашагал рядом с ней.
— Вы грубый, невоспитанный человек, — сказала Майя.
— Да нет же, я совсем не хотел…
— Не хотели? У вас нет ни капельки совести. Ясно? И все ваши лозунги о честности и правдивости — пустые фразы, обман, пыль.
— Ну зачем так резко?
— Зачем, да? Ну скажите откровенно, где вы были вчера?
Юрий замялся.
— Я потом, Майечка, потом…
— Когда? После дождичка в четверг? Спасибо. — Она пригнулась и почти побежала по скользкой обледенелой дорожке.
* * *
Майя никак не могла успокоиться. Несколько раз она закладывала в машинку бумагу и принималась печатать записку начальника депо в управление дороги по поводу строительных работ в цехах и выдергивала, бросала в корзину. Такого еще с ней не бывало.
Пришел Сахаров, положил на стол какие-то наметки к выступлению на комсомольском собрании и сел на стул, обитый желтым дерматином. Он всегда делал так. И Майя знала от него, что партийные бумаги нужно печатать обязательно при нем, потому что оставлять их в руках других не положено.
Но это все ничего. Мучили Майю глаза Сахарова. Уставится человек и смотрит на нее часами. А иногда начнет вдруг расспрашивать: как живешь, ходишь ли в кино, нравится ли работа? В такие моменты ей хочется сказать ему: сколько можно об одном и том же, Федор Кузьмич? Но неудобно: солидный все же человек, ответственный.
Сегодня, как показалось Майе, Сахаров смотрел на нее с особенным вниманием. «На прическу наверно, — решила она. — Далась всем эта прическа. Будто одна на свете такая». И Майя нервничала еще больше: вместо «локомотивные» напечатала «ломотивные», а вместо «бригады», «багады». Хотела выбросить закладку и начать сначала, но Сахаров не велел. Майя несколько успокоилась и кое-как закончила.
Когда Сахаров ушел, Майя неожиданно увидела на столе под бумагами большую плитку шоколада. На этикетке был изображен медведь, а за плечами у него мешок с детскими подарками. Медведь очень забавный. Он словно подмигивал и улыбался. Но Майя хотела побежать за Сахаровым, чтобы отдать шоколад обратно. И она бы сделала это незамедлительно, да тут появился Алтунин, стал торопить ее со своей запиской. А потом бежать к Сахарову у нее уже не хватило духу.
Вечером дома, бросив шоколад на стол, она сказала матери:
— Не знаю, что этот Сахаров себе думает. Уже старый, как пень, а занимается такими вещами. Противно.
— И зря ты на него так, — сказала Тамара Васильевна как можно ласковее. — Ты же ему часто печатаешь, вот он и решил сделать приятное. Значит, хороший человек.
— Хороший. А с квартирой помог?
— Может, и помог бы, да похоже не сумел. Побольше начальники есть, дочка.
— Нет, я не могу… я… — Майя дернулась всем корпусом и отвернулась.
26
Много разных командировочных приезжало в отделение дороги. И каждый считал своим долгом представиться начальнику, поговорить с ним. Если даже не было необходимости, то хотя бы так, для приличия. А этот, щупленький, горбоносый человечек, с кожаной сумкой на ремне, вел себя очень странно. Третий день расхаживал по отделам, беседовал с людьми, что-то записывал и будто не замечал, что есть начальник.
— Кто он такой? — спросил Кирюхин у вызванного в кабинет Галкина.
— Инженер из Широкинского отделения, — ответил тот.
— Из Широкинского? — настороженно переспросил Кирюхин. Это слово с некоторых пор стало вызывать у него вполне понятное раздражение. — Зачем он приехал?
— Да так, присмотреться. А впрочем…
— А впрочем, вы ничего не знаете, — рассердился Кирюхин. — Позовите его ко мне!
Незнакомец явился незамедлительно.
— Прошу извинить, — сказал он, чуть наклонив гладко выбритую голову. — Не хотел беспокоить беспричинно. К тому же люди у вас отзывчивые, уважительные. Признаться, тронут. Честное слово.
«Хитрец. Но я тебя насквозь вижу», — подумал Кирюхин и тоже решил быть начеку.
— Это верно вы заметили насчет людей. Пожаловаться не могу. Только ведь и мне лично побеседовать с гостем хочется, все-таки соседи. И подарок вы от нас получили солидный.
Гость догадливо улыбнулся, но взгляд его, как показалось Кирюхину, очень недвусмысленно говорил: «Шутить изволите, товарищ начальник, а сами, наверное, покой потеряли без Егорлыкского плеча. Я ведь знаю».
Чтобы выглядеть откровенным, Сергей Сергеевич признался, что, конечно, потеря лучшего участка дороги огорчила его сильно. Но еще больше огорчает его якобы то, что новые хозяева почему-то не торопятся блеснуть успехами при таких чудесных возможностях. Помолчав, он добавил:
— Хотя бы наши традиции сохранили.
— Вот, вот, — подхватил гость. — За тем, собственно, и приехал.
Сергей Сергеевич нетерпеливо спросил:
— Ну, и как, до секретов наших добрались?
Гость промолчал, только пожал плечами. Это еще больше насторожило Кирюхина. И он принялся усердно расспрашивать, с кем тот беседовал, какими конкретно вопросами интересовался. Кирюхин узнал, что встречался он не только с работниками отделения, но и с Алтуниным.
— Что ж вы с ним обсуждали? — допытывался Сергей Сергеевич.
— Разное.
— А все-таки?
Гость посмотрел на часы, что висели на стене, и вдруг забеспокоился:
— Извините. Я не успел пообедать, а столовую, кажется, сейчас закроют.
Кирюхин тоже взглянул на часы.
— К сожалению, уже закрыли, — сказал он, поглаживая бороду. — Но вы не беспокойтесь. Я провожу вас.
— Нет, нет. Не стоит.
— Почему же. Я с удовольствием.
Кирюхин прикинул, что за столом в непринужденной обстановке продолжить начатый разговор гораздо
