Не самый удачный день - Евгений Евгеньевич Чернов
В день приезда Алексей Борисович повстречался с руководителем театрального коллектива и задал ему главный вопрос — как добились таких результатов? Руководитель ответил: стараемся, люди у нас хорошие. Артистов собрать он пообещал в субботу, раньше все равно не получится.
Таким образом, у Алексея Борисовича оказалось несколько свободных дней. Сейчас странно думать об этом, по у него тогда даже не возникла мысль, что можно возвратиться домой, а в субботу приехать снова. Он стал коротать дни в просторной, очень светлой из-за отсутствия штор комнате, наблюдать из окна жизнь городка.
Днем на улице — пустота. Все дееспособное население трудится на заводе строительной керамики. Из ремонтной мастерской восемь часов исходит саднящий душу железный стук. Ближе к заходу солнца на улице появляются ватаги старшеклассников, тенькая на гитаре и дожидаясь темноты. Брюки парней подшиты замками «молния» зубьями книзу.
В сельмаге Алексей Борисович купил приспособление для заварки чая: бронзовое яйцо, все в мелких дырочках. Развинчиваешь его, насыпаешь заварку, опускаешь в стакан с кипятком и держишь за тоненькую цепочку. Чай получается густой и душистый.
А еще Алексей Борисович боролся с мухами. Окно было закрыто, но этих гудящих тварей скопилось в комнате такое количество, что они сталкивались в воздухе. Сперва он их просто бил скрученной газетой, потом стал вести подсчет, после каждого десятка откладывал на подоконник спичку. Через несколько часов была использована вся коробка, а мух если и поубавилось, то незначительно. Алексей Борисович даже подумал: уж не размножаются ли они в воздухе простым делением? И вдруг увидел: подобно тараканам, мухи вползали в светлую комнату из темного коридора, в щель между дверью и полом. Тогда он прикрыл щель другой газетой и вскоре ощутил вкус победы.
До конца командировки в одиночестве Алексей Борисович так и не дожил, тут как раз приехал Борис Иванович, и подселили его к Алексею Борисовичу, в самую благоустроенную комнату.
Когда хозяйка гостиницы, пожелав благополучного проживания, закрыла за собой дверь, Алексей Борисович предложил:
— Я вас чаем угощу. Правда, правда! Что может быть лучше стакана чаю с дороги? Я тут штукенцию приобрел для заварки… Ну и работает, скажу вам, сам не ожидал.
До глубокой ночи яйцо кочевало из стакана в стакан. Алексей Борисович рассказал соседу по комнате все о себе. Никогда еще так самозабвенно он не исповедовался; молчаливая участливость Бориса Ивановича только распаляла, поддавала жару воображению. А у Бориса Ивановича, оказывается, сложные семейные дела: двое детей, мальчик и девочка, золото, а не дети. Но жена всем недовольна, ворчит, ворчит, никуда от нее не скроешься, командировки разве что и спасают. Алексей Борисович всей душой понял Бориса Ивановича и безоговорочно встал на его сторону. Славный был вечер! Незабываемый!
На следующий день, когда снова принялись за чаи, Борис Иванович сказал о бронзовом яичке:
— Действительно, хорошая вещь. Между прочим, вы взяли последнюю. Мне продавщица так и ответила: симпатичный человек из города взял последнюю.
— Спасибо. Кстати, я сегодня сотворил лирический к у с о ч е к, вдруг понадобится для «утепления» передачи. А можно на конец, на пленку. Вот послушайте, тут немного, — и Алексей Борисович открыл тетрадку, лежавшую на столе. — «Ярко светит солнце, — начал читать он, — по улице, взявшись за руки, идут дети. Детский сад на прогулке. Здесь, в селе, малыши кажутся крупнее, чем могли бы показаться в городе. И это оттого, что много света, широка сельская улица и они одни! Не давят их крупнопанельные громады жилищ, не пугают вечно спешащие автомашины. Идут они, взявшись за руки, — будущие хозяева этой земли! Жизнь складывается хорошо. А их отцы и матери сделают все возможное, чтобы складывалась она еще лучше».
Алексей Борисович закрыл тетрадку.
— Как, пойдет?
— У вас доброе сердце, — сказал Борис Иванович.
— Знаете что? — воскликнул Алексей Борисович. — Я дарю вам это яичко. Пусть оно напоминает вам о наших скромных вечерах в глубинке.
— Ей-богу, неудобно.
— Мы родственные души, — сказал Алексей Борисович.
Вот и вышло неожиданное: вначале Алексей Борисович с грустью думал о результатах командировки, а они оказались просто-таки превосходными. Борис Иванович сказал, что уже давненько присматривается к окружающим: нужен ему порядочный, надежный человек. Алексей Борисович ответил, что лично он только тем и жив на земле, что никогда и никого не подводил. А уж если ему сделают добро, он помнит об этом постоянно. Тут же в гостиничном номере Алексей Борисович написал заявление. Борис Иванович положил листок в папку; прожжужал замок «молния», и на Алексея Борисовича снизошла безмятежность. Стало ясно как божий день — бедная малышка, родимая кровиночка, дорогая доченька нужды отныне знать не будет. Нужда прошла стороной, как тучка небесная.
А траурная мелодия звучала не прерываясь… Шли и шли приглушенные печальные волны, спускались с балкона, обволакивали, расслабляли, растворяли человеческие души… Неожиданно Алексей Борисович подумал, что под эту музыку приятно мечтать, — закрыть глаза и чувствовать, как тебя отрывает от земли и уносит к тем берегам, где все сбывается… Тут Алексея Борисовича толкнули. Извинились. Люди входили в дом, выходили. Выходивших было больше, значит, скоро будут выносить.
Он сошел с крыльца, но решил ни к кому не подходить. Неприятны ему были сейчас разговоры о том, что подолгу не видимся, что стареем, что у тебя, Алексей Борисович, стали совсем седыми усы. А почему, собственно, усам не быть седыми? Текущие дела скручивают в бараний рог, и ни конца им, ни края. А у них, у старых приятелей, тоже лица не молодеют.
Алексей Борисович посмотрел, куда бы встать. Свободная тень осталась только под аркой. Ну что ж, можно постоять и под аркой.
Опустив голову, он прошел по двору. Наверняка все обратили внимание на его одинокую молчаливую скорбь. Кому-то, может, стало стыдно за пустопорожние, неуместные сейчас разговоры.
Арка — полукруглый свод, который поддерживался двумя мощными квадратными колоннами, — делила дом на две половины. Алексея Борисовича сразу обдало сырым сквозняком. Откуда только могла взяться сырость в этот жаркий день? Еще не хватало простыть!
Он причесался, дунул на расческу, обычное это дело чуть-чуть успокоило его. Хорошая тень под аркой. Тут он увидел телефон-автомат на одной из колонн и сразу вспомнил, что именно сегодня он должен позвонить в магазин. Два раза в неделю, в день получения товаров, он созванивается с директором. В семье обнаружилась острая нехватка новейшей модели холодильника «ЗИЛ», а это сейчас такой дефицит… Спасибо товарищам из торговли — пошли навстречу.
— Мне Клавдию Ивановну. Клавдия Ивановна? Не узнал, быть вам богатой. Почему же, это, как и Вселенная, не
