Алим Кешоков - Вершины не спят (Книга 1)
— Истинно так: забудешь аллаха — твоя дорога не будет красивой.
Саид обратился к Дисе:
— Теперь скажи ты, аллахом обиженная. Так ли обстоит дело? — И кадий опять прикрыл лицо ладонями, глядя на Дису между пальцев.
Аша закивал, как будто желая подбодрить подсудимую.
Что делать? Диса взглянула налево, направо. Астемир молчал, что-то обдумывая. Перебирая пальцами бахрому своего платка, с трудом подавляя волнение, Диса начала:
— Аллах свидетель, другого свидетеля у меня нет. Не имею я обыкновения ходить по судам и не знаю, что нужно говорить на суде. Видит аллах, нет за мной вины… Зачем меня позвали сюда, на общее осмеяние? Нет у нас в доме мужчины. Для своих детей я и покрывало и пища. Это верно, что иногда помогают добрые люди. Пусть аллах вознаградит их за это… Верю я, что и шариат на стороне бедных, и я становлюсь под защиту Корана… Ох, зачем аллах ударил меня так жестоко. — Диса разрыдалась.
Саид, не отнимая ладоней от лица, как бы погрузился в глубокую думу. Затем приступил к выяснению подробностей дела: какие Рагим делал Дисе подарки, много ли дал денег? Умный и хитрый старик выяснил все это только для видимости, решение у него было готово.
Умиленный Рагим хихикал, слушая, как свидетели превозносят его доброту и щедрость.
— Как решите, с тем я и соглашусь, — вдруг заявила Диса окрепшим голосом и отступила назад: дескать, пора кончать дело.
Аша закивал особенно энергично.
По всему было видно, что и Саид собирается объявить решение. Он взял в руки тяжелую книгу Корана, раскрыл и стал листать, как бы ища нужную статью. Его глаза бегали по строчкам справа налево. Рагим победоносно оглядывал присутствующих.
Саид положил палец на страницу книги, приоткрыл рот, готовясь произнести приговор, но тут раздался голос Астемира:
— Разреши мне, Саид, сказать два слова.
— А что еще говорить?.. Говори, — нехотя согласился кадий.
— По правде сказать, — приступил к речи Астемир, — в деле Дисы я не вижу спора сторон…
Это начало заставило поднять голову даже равнодушного Хакяша. И тут же на лице его выразилось необычайное изумление. Его взгляд остановился на двери. Посмотрел в сторону двери и Саид.
— Подожди, человек, — остановил он Астемира и привстал.
Все вокруг заволновались.
Ровным шагом через зал шел Казгирей Матханов.
Хакяша так подскочил, как будто его укусили за ногу, а Аша пригнулся, словно собрался заползти под стол. Саид почтительно преклонил голову.
Рагим провожал Казгирея восторженным взглядом, справедливо считая, что именно его дело привело сюда верховного кадия. Не мог же он предположить, что Матханова привлекли сюда не его интересы, и интересы Эльдара…
Верховный кадий давно присматривался к Эльдару.
Только вчера у Казгирея с Иналом был важный разговор. Нашхо, больной чахоткой, совсем терял силы. Он уже не всегда мог держаться на лошади. Требовалась замена командира особого отряда, которым до сих пор был Нашхо Матханов, оставаясь начальником отдела внутреннего управления. Нужно ли говорить, как хотелось Казгирею видеть на этом посту своего человека! До сих пор все шло гладко. Нашхо любил младшего брата не только потому, что эту любовь завещали ему отец и мать. И без того он глубоко почитал ум Казгирея, волю, верность обычаям отцов.
Несмотря на то, что Нашхо получил билет члена партии большевиков, он вел как бы двойную игру. Под давлением Казгирея он арестовывал или освобождал противников и сторонников шариата — и об этом не всегда знали правду другие.
Недавно при помощи брата Казгирей освободил из тюрьмы тридцать восемь человек своих сторонников, подозревавшихся в контрреволюции, и только для видимости передал их дела в шариатский суд. Люди поклялись на Коране, что отныне они «своим плечом будут подпирать Советскую власть». Их отпустили, и они исчезли с глаз, разбрелись по лесам и ущельям…
Это не должно удивлять: обстановка была чрезвычайно сложная, опыта не было совсем. Попробуй-ка разобраться в действиях «кинжала Советской власти», как иные горячие головы называли Нашхо по необдуманной аналогии с памятным «мечом Российской империи». И вот покуда этим кинжалом был Нашхо, Казгирей мог чувствовать себя всесильным: Нашхо имел такую власть, какой не владел больше никто — даже сам Казгирей. Шариатские отряды, действовавшие заодно с красными повстанцами, теперь либо распускались по домам, либо вливались в части Красной Армии, а под командой Нашхо была формирующаяся народная милиция.
Но вот беда! Аллах подверг любящих и удачливых братьев тяжелому испытанию: Нашхо слабел с каждым днем.
Казгирей не видел на его место кандидатуры более подходящей, чем Эльдар, которого он надеялся подчинить своему влиянию. Однако Инал Маремканов не торопился с решением, считая, что одной пылкости, желания стать «красным командиром» мало. Тут нужен был человек серьезный, выдержанный, искушенный. С доводами Инала согласился и Степан Ильич.
Теперь Казгирей Матханов задумал тонкий ход: узнав о предстоящем суде по делу невесты Эльдара, он решил показать себя другом молодого человека.
Вот почему радость самодовольного Рагима была преждевременной.
Саид, смешавшись, перекладывал Коран с места на место. Казгирей, обменявшись с людьми приветствиями, отошел в сторону, кивнул головой:
— Во славу аллаха и справедливости продолжайте суд.
При виде главы шариатистов, лучшего знатока Корана, Астемир и смутился и обрадовался: перед ним был достойный соперник, с которым можно состязаться в толковании священной книги. Это было даже на руку Астемиру.
Саид хотел было возобновить допрос свидетелей, но Казгирей остановил его:
— Я слышал начало речи этого человека. Если не ошибаюсь, его зовут Астемир, Астемир из Шхальмивоко. Я давно слышал о нем как о знатоке священных законов и священных книг. Слышал, что в свое время полковник Клишбиев хотел видеть его полковым кадием, но мне никогда не приходилось слышать самого Астемира, и я рад случаю сейчас послушать его речь… Зачем повторять опрос свидетелей? Пускай говорит Астемир. Мне знаком предмет вашего разбирательства… Пожалуйста, Астемир, извини, что я прервал тебя.
Остро чувствуя ответственность момента, Астемир еще раз мысленно повторил то главное, что собирался сказать, и поднял голову.
— Мне лестно говорить в присутствии такого просвещенного человека, как верховный кадий. Благодарю тебя, Казгирей, за твою готовность выслушать меня. Все мои доводы имеют одну цель: добиться правды, установить истинный смысл слова Магомета. И речь моя не будет долгой. Повторяю: я не вижу никакого спора сторон. Посудите, правоверные! Сердобольный и богатый мусульманин купец Рагим оказал помощь бедной семье — не так ли, Рагим?
— Видит аллах, это так, — не предвидя ловушки, отвечал Рагим.
— Есть ли люди, которые думают иначе?
— Нет, мы иначе не думаем, — отвечали свидетели.
— Если бы каждый поступал на месте Рагима так, как поступил этот верующий человек, это было бы угодно богу? Верно ли я говорю?
— Аллах был бы доволен содеянным, — произнес Муса.
— Думал ли Рагим о личной выгоде, когда помогал бедной матери и ее детям?
Сбитый с толку Рагим не знал, что ответить.
— Рагим ждал только одной благодарности за свое благодеяние: милосердия бога. Не так ли, Рагим? — продолжал Астемир.
— Аллах знает мои думы, это истинно так, — проговорил Рагим, вытирая вспотевший лоб рукавом бешмета.
— Диса, — Астемир обернулся к женщине, — оделяя тебя ситцем, сахаром, угощая детей пряниками, говорил ли когда-нибудь Рагим о возврате этих долгов?
— Рагим знает сам, — отвечала Диса, — что мне не из чего возвращать ему.
— Значит, от всего сердца, без корысти, без тайной мысли о какой бы то ни было выгоде делал Рагим добро. Много ли найдется мусульман, в такой мере близких истинному духу магометанства?
— Каменеют теперь сердца у добрых мусульман, — согласился Саид.
— Да, истинно так, — продолжал Астемир. — Надо ценить всякое благодеяние и не осквернять его требованием грубого вознаграждения, а тем более требованием такой жертвы, как судьба девушки. Таких людей, как Рагим, аллах вознаградит по-другому. В Коране, в его священной черноте, сияют святые слова, сказанные о людях, подобных Рагиму. — Астемир шагнул к столу, взял Коран и раскрыл его. Он быстро листал знакомые страницы. — Вот слова, которые я хочу вам напомнить. Слушайте. На странице двести семнадцать Меккский стих, — Астемир звучно прочитал несколько коротких фраз на арабском языке и тут же перевел их: — «Мусульманин благодетельствует и не требует награды за это, ибо ничего не забывающий аллах вознаградит благодетеля, когда он преставится…» Что еще можно добавить к этим словам? — заключил Астемир. — Кто возьмет на себя грех нарушить заповедь священной черноты? — Астемир вернул книгу Сайду и отошел от стола.
