Скорость - Анатолий Гаврилович Рыбин
— Понимаю, понимаю, — покивала Нина Васильевна. — Хорошо, ничего не скажешь. — И мягко, заговорщически: — Ты не завидуешь?
— Наоборот, радуюсь.
— А мне кажется, ты расстроился?
— Брось, не разыгрывай! — Он встал, свернул письмо и ушел в кабинет, закрыв за собою дверь. Письмо действительно расстроило Сергея Сергеевича. Но не потому, что брата вызывали в Москву. На это он смотрел бодро: иметь в министерстве свою руку — дело не так уж плохое. Тревожила его совсем другая мысль, о существовании которой Нина Васильевна ничего не знала. Да что там Нина Васильевна. Сергей Сергеевич даже самому себе не всегда позволял вспоминать эту злополучную историю, происшедшую много лет назад.
Его подняли тогда ночью с постели, сказали по телефону, что на линии авария. Но едва он появился в отделении, как двое незнакомых пригласили его в машину с темным и глухим кузовом.
Долго и загадочно говорил с ним потом следователь НКВД. Он расспрашивал о ближних и дальних родственниках, о встречах и переписке с ними. Вначале Сергей Сергеевич никак не мог понять смысла этого разговора. Но когда услышал: «Что вам известно о старшем брате?» — сразу догадался: с Андреем неладно.
Затем ему пришлось отвечать на более щекотливые вопросы: «Что сообщал брат в последних письмах?», «Было ли вам известно о его враждебных действиях на транспорте?» Сергей Сергеевич категорически мотал головой и всячески доказывал, что брат его человек честный, что ни о каких враждебных действиях он и думать не мог.
На следующую ночь допрос повторился уже в иной форме. Сергея Сергеевича сперва сунули в темную вонючую камеру, где не было ни койки, ни табуретки. А перед самым рассветом опять привели к следователю, который с каменной невозмутимостью стал зачитывать ему обвинительное заключение на брата.
Сергей Сергеевич не верил своим ушам. Андрея обвиняли и в связях с иностранной разведкой, и в попытке дезорганизовать работу транспорта, и даже в непосредственной подготовке какого-то крупного крушения.
«Неужели он так маскировался, что вы ничего не знали? — спрашивал следователь. — Кто это вам поверит».
Еще две ночи провел Сергей Сергеевич в камере. И все время мучительно думал: «А может, и в самом деле Андрей оказался вредителем? Не могли же так просто обвинить человека? Ведь такое же не придумаешь?» И когда следователь прочитал ему показания свидетелей, Сергей Сергеевич попросил лист бумаги и написал собственноручно:
«С ужасом узнал я о действиях Андрея. Не брат он мне больше. Пусть день тот померкнет, когда он стал мне братом».
С тех пор прошло более четырнадцати лет. Давно вышел на свободу Андрей, и уже в письмах перестал вспоминать о своих безвинных страданиях. А Сергей Сергеевич никак не мог позабыть о том, что где-то в архивах лежит его злосчастное заявление. И еще мучил его вопрос: показал следователь это заявление Андрею или нет?
Сунув письмо в карман, Сергей Сергеевич заходил по кабинету. «Все, хватит, — сказал он самому себе. — Нельзя же так». Чтобы переключить мысли на что-нибудь другое, он распахнул шкаф, где лежали железнодорожные справочники, учебники и многочисленные папки. В папках хранились важные письма, дипломы, выписки из благодарственных приказов, похвальные грамоты и отпечатанная на машинке толстая рукопись о технической революции на транспорте.
Кирюхин взял ее, покачал и положил обратно. Когда-то он возлагал на нее большие надежды. Но помешала все та же история с Андреем. Рукопись вернули уже из типографии со странной припиской: «Издать не имеем возможности».
В прихожей зазвонил телефон. Нина Васильевна побежала было на звонок, но Сергей Сергеевич опередил ее:
— Слушаю!
Говорил старший диспетчер Галкин. Он сообщил, что на станции Кинешма скопилось много вагонов с важными грузами и что обстановка там весьма трудная.
— А, черт! — выругался Кирюхин. — Ну, чего теперь? Жмите на депо. Пусть дают локомотивы. Срочно!
Галкин неторопливо объяснил, что он хотел бы попытаться разгрузить станцию сам, без дополнительных локомотивов.
— Своим методом значит? Ладно, попробуйте. Только без проволочек. Утром доложите.
Кирюхин опустил трубку, но тут же подумал: «А вдруг не выйдет? Нет, этого допустить нельзя. Надо все-таки нажать на Алтунина».
И он позвонил ему прямо на квартиру.
— Слушайте! Вы можете дать к утру хотя бы пару паровозов для Кинешмы?
Начальник депо помолчал, потом ответил, что сможет дать лишь один паровоз, который через шесть часов должен выйти из ремонта.
— Одного мало, — сказал Кирюхин и велел во что бы то ни стало дать два. Алтунин попытался было объяснить положение. Намекнул при этом на резервные паровозы, которые стояли на других станциях. Но Кирюхин остановил его:
— Хватит. Устал я от ваших объяснений во время бурана. Выполняйте! И чтобы Мерцалов был там. Понятно?
Нина Васильевна посмотрела на мужа, сказала со вздохом:
— Интересно получается. Ты за Мерцалова воюешь, а начальник депо за Сазонова. Сегодня он лекцию машинистам читал. Представил этого Сазонова, ну прямо каким-то ученым.
— Чепуха! — махнул рукой Сергей Сергеевич. — Сазонов — птица средняя. В большой полет не годится.
— А чего же Алтунин хвалит его?
— Видишь ли, — Сергей Сергеевич распрямил плечи, деловито погладил бороду. — Для Алтунина хорош тот, кто машину под уздцы водит. Меньше износа и ремонт не нужен. Благодать.
— Верно, он так и сказал: сбережение техники — наша кровная обязанность.
— Ну, правильно. Ремонтник есть ремонтник. У него одна мысль. А план перевозок, борьба за мерцаловские взлеты, это ему… Вот же подбросили фигуру. Я бы этих кадровиков!
— Ох, какой грозный! — всплеснула руками Нина Васильевна и громко рассмеялась. — У тебя вон даже из бороды искры летят. Смотри, сгоришь еще!
— Не сгорю, не волнуйся, — смягчился Сергей Сергеевич. — А насчет Алтунина… Им сейчас инструктор горкома занимается. Мы с ним уже толковали. — Потирая ладони, он отошел от телефонного столика и опять повернулся к жене. — Но ты тоже хороша. Стенд тяжеловесников сделала, через лупу не увидишь. Да его нужно на весь Дом техники развернуть.
Нина Васильевна ответила:
— Пожалуйста, развернем, давай деньги.
— Дам деньги! — сказал Сергей Сергеевич. — Но, чтобы не эти. Как их? Не фотографии. Портреты надо. Художественные. Мерцаловский уже есть. Пусть другие делают. Закажи немедленно. Завтра же.
У него из кармана выпало письмо. Он поднял его и сунул обратно в карман. Нина Васильевна спросила:
— Еще-то чего Андрей пишет? Заехать не обещает?
Сергей Сергеевич промолчал.
— А ведь какой случай-то удобный, — продолжала Нина Васильевна. — Прямо из Москвы к нам. Верно? Пригласи!
— Пригласи, пригласи, — поежился Сергей Сергеевич. — А что он, ребенок? Не понимает? Или двери
