Прощальный ужин - Сергей Андреевич Крутилин
И я — уже в который раз! — рассказывал ей о своем посещении клиники, о том, как я купил невероятный автомат, который при стрельбе выбрасывал из дула снопы пламени; как мы вместе с малышом учились стрелять; и как Рахим вдруг воскликнул: «Огонь! Вижу огонь!..»
— Огонь увидел, — вздыхала Халима. — Может, и правда восстановится зрение…
Однажды — я даже помню, где мы шли… Мы шли по Школьной улице — Халима вдруг остановилась и горячо сказала:
— Знаешь что, Иван. Я никогда и никого не ждала. А тебя жду. Каждый-каждый день жду!
Это, пожалуй, и все слова, в которых выражалась ее благодарность, отношение ко мне. Слова — дорогие для меня, но я сдержался, сделал вид, что не слыхал их.
— Как там поживает Умаров? — спросил я, надеясь, что Халима расскажет о том, как они готовятся к научной конференции.
— Ничего, жив Гафур Султанович. Что с ним станется?!
— Знает он, что Кочергин обратился в комитет сейсмостойкости?
— Наверное, знает. Мрачен, малоразговорчив. Даже со мной, — подчеркнула Халима. Она помолчала и продолжала через минуту-другую: — Когда люди упорствуют, всегда думаешь, что за этим стоит что-то очень важное: правда, сомнение, безопасность людей, которые будут жить в новых домах. А выходит, ничего такого нет. Не о надежности жилья думают они, а о какой-то чепухе. Сегодня захожу к Гафуру Султановичу — надо было согласовать в смете универсама стоимость отделочных работ. А у него Загладин сидит, главный наш инженер. Оба они знают, что я дружна с вами, но, даже зная это, не смогли оборвать разговор вовремя. «Все это хорошо — пять этажей вместо трех, — но куда мы будем девать лишние блоки перекрытий? Ведь каждая четвертая крыша окажется лишней…» О чем они пекутся?! — не унималась Халима.
Я, конечно, переживал — монтаж дома по улице Свердлова мы уже заканчивали, и меня очень волновало, каким ему быть: нормальной пятиэтажкой или домом пониженной этажности? Но внешне своего волнения не выказывал. Наоборот, я с напускной веселостью сказал ей:
— Шут с ними! Может, они не только крышу, но и шляпы свои не знают, куда девать!
Однажды узнаю, Кочергин приехал. И не один, а в составе целой комиссии, которую возглавляет заместитель председателя сейсмического комитета. У меня на объекте они не появляются. Думаю, раз не заходят, значит, я им не очень нужен. Успокаиваю себя, а сам, понятно, волнуюсь. Неужели и Кочергина они обработали? Не может быть! Надо знать начальника нашего треста: невысокого роста, лобастый, нос казанком, как у моего деда Макара. Федор Федорович ни одного твоего слова не примет так, на веру. А всегда: «Стой! Стой!» Или: «Как-как?!» И, попыхивая сигаретой, думает, прикидывает. Но зато уж если Кочергин в чем-либо убежден, то он ни перед чем и ни перед кем не остановится. Пробьет!
Халима мне докладывает: Кочергин и товарищи из комитета вместе с их начальником Умаровым заняты экспертизой. Каждый день с утра и до вечера осматривают крупнопанельные и блочные дома. Некоторые из таких домов дали трещины, но обрушений нет. Комиссия копает, вскрывает фундаменты, осматривает сварные швы. Думаю: пусть!
Иду как-то утром на объект, гляжу, кто-то расхаживает по монтажной площадке третьего этажа. Федор Федорович! Не ожидая, пока заработает подъемник, я бегом наверх. Прибегаю, а там уже прораб, ребята-монтажники. Кочергин здоровается со всеми, словно мы только вчера расстались. Отвел меня в сторонку и говорит:
— Кашу ты, сапер, заварил большую. Готовься и сам выступать на конференции.
— А где она состоится?
— Вон там! — Кочергин поднял руку над головой, и я понял, что разговор об этом перенесен в самые авторитетные инстанции.
Это мне понравилось. Чего я больше всего боялся? Боялся, что меня позовут в контору Умарова; Гафур Султанович будет сидеть на председательском месте, за столом президиума, а рядом с ним Кочергин и тот, из комитета. Они вверху, а я внизу, как студент-дипломник. И будет что-то вроде экзамена, который закончится проработкой. Но, когда я узнал, в каком доме состоится это совещание, не скрою, я струсил. Я решил сначала, что выйду на трибуну и скажу: «А-а, пошли вы!.. Стройте как хотите. Вон краснодарцы предлагают не укрупненные панели, а готовые комнаты из железобетона. Совсем готовые — с застекленными окнами, с обоями, с радиаторами. Ставьте эти коробки в ряд по всему городу — вот вам и готовое жилье!» Но Халима быстро меня успокоила, переубедила. «Там не Умаров будет хозяин, там разберутся», — уверяла она меня. Подумал я — и правда! Смешно теперь все это вспомнить. Как перепугался я…
22
— Настал день, час, зовут нас: меня, прораба, Халиму. В кабинете для заседаний за столиками только приглашенные: сотрудники проектных и научно-исследовательских институтов, ученые, практики-строители. Осматриваю зал, многих я не знаю.
Появляются члены президиума. Замолкли все, но настроение у всех настороженное, встретили президиум без аплодисментов. Вижу, из-за стола президиума направляется ко мне Кочергин. Подошел, поздоровался, говорит:
— Готов? Только не волнуйся, сапер.
«Не волнуйся»… Внешне я не волновался, но вам могу признаться, что это внешнее спокойствие стоило мне немалых усилий. Где мне доводилось выступать раньше? На планерках, в вагончиках, среди рабочих бригады. На двух-трех собраниях в тресте выступал: брали новые обязательства. А тут собрались начальники НИИ, архитекторы, доктора наук, одним словом, цвет нашей строительной науки.
Научную конференцию — или, по-нашему, совещание — открыл заместитель председателя комитета. Он говорил не спеша, был краток. Он не предрешал разговор никакими выводами. Просто указал на важность спора и на ответственность каждого перед будущим.
Докладывал Умаров.
Я напрягся, слушая его очень внимательно. Гафур Султанович знал, что рекомендации этого совещания станут законом для строителей города, и он хотел одного — повременить с выводами. И теперь Умаров напирал на то, что-де если совещание выскажется за возведение домов повышенной этажности, то он согласен будет на пересмотр технической документации. Если же нет, то… Гафур Султанович говорил долго, напирая на необходимость всестороннего изучения сейсмической устойчивости сооружений; говорил долго и довольно-таки нудно. Заместитель председателя комитета не то чтобы оборвал его, а легонько, как говорится, н а ц е л и л, поворотил его речь на главное.
— Все это хорошо, товарищ Умаров, — сказал он, — но вот я слушаю вас уже час и не могу понять: каково же все-таки ваше отношение к идее строительства домов повышенной этажности? Понимаю, что на этот вопрос трудно сразу дать определенный ответ. Ставлю вопрос уже: каково ваше отношение к предложению товарища Дергачева возводить типовые крупнопанельные дома высотой не в три, а в четыре и в пять этажей?
Умаров
