По старой дороге далеко не уйдешь - Василий Александрович Сорокин
Послушалась. Надела платье получше. Припудрилась, подкрасила губы. Лейтенант симпатичный, стройный. Влюбился с первого взгляда. Посадил с собою рядом, угощал, ухаживал. Пили вино, танцевали под патефон. Потом тетя Поля погасила свет, бесстыдно улеглась с майором в постель. Наташа заторопилась домой, но лейтенант не отпускал. Целовал руки, умолял. Убежала от него…
Вскоре поняла, что беременна: Страхов оставил память о себе. Наташа не спала ночей, мучилась, не знала, что делать. Выручила тетя Поля. Сосватала «специалистку». «Детей еще успеешь народить. Война, а ты одна с ребенком… Как жить-то будешь?» — уговаривала она и уговорила. Привела простоватую женщину, с корявыми пальцами, с черными ободками под ногтями. Было страшно довериться. Но решилась: что будет, то будет. Женщина достала из-под полы бутылку с какой-то мутной жидкостью, велела пить.
Ночью почувствовала сильную боль в животе. На третий день разрешилась от бремени выкидышем.
Долго не могла прийти в себя. Боль не унималась. Лежала на кровати, проклиная все на свете. К врачу идти боялась. Потом стало совсем плохо. Тетя Поля вызвала «неотложку». Забрали в больницу. Врачи качали головами. После узнала: осталось тридцать три процента крови, а при тридцати двух человек отправляется на тот свет. Выписалась из больницы еле живая. В чем только душа держалась. Пожилой врач в белом колпачке сказал, что матерью она никогда не будет. Не поверила этому тогда, не хотелось верить и теперь.
Наташа поправила волосы, вздохнула. Прошлое вспоминалось отрывочно, отдельными картинками, которые неприятно было перебирать в памяти. Она поджала под себя ноги, прислонилась к спинке дивана. Вспомнила день Победы, ликующий народ. Салют, фейерверки… Страна приступала к мирной жизни, открывались учебные заведения. Пошла в институт, приняли на третий курс…
Представила выпускной вечер. Тогда получила диплом. Потом пошла на завод технологом. Разрабатывала технологию изготовления деталей. Корпела, ломала голову над чертежами, не жалела сил. Но, к ее удивлению, рабочие ее разработками не пользовались, изготовляли все по-старому. Было обидно, чуть не плакала. Утешил мастер цеха Борис Колесов. «Не отчаивайся, — сказал он, — рабочие поступают одинаково со всеми технологиями». Говорил, а сам не сводил с нее глаз. Проводил из цеха, успокоил. А через несколько дней признался в любви. Ответила ему взаимностью. Чувствовала себя счастливой. У проходной завода как-то встретила ее жена Колесова. Разъяренная, вцепилась в волосы, расцарапала лицо. Собралась толпа. Не так было больно, как стыдно.
Вернулась домой, плюхнулась на диван и плакала навзрыд. Вскоре пришел Борис. Стал уверять и клясться, что к жене не вернется, возьмет развод. Лежала неподвижная, словно не слышала его. Потом встала, велела, чтоб он шел к жене и детям, а ее забыл. Он не хотел слушать. Оделась, ушла к тете Поле, ночевала у нее несколько ночей, на работе встреч с Борисом избегала. Он постепенно остыл, образумился.
Снова осталась одна. Тетя Поля не советовала выходить замуж: «Зачем, голубушка? Матерью все равно не будешь, а так — какая надобность быть в женах-то? Стирать да готовить. Какой еще попадется муж, другой замучает намеками-упреками, станет допытываться, почему детей нет. Не делай глупости, живи одна».
И без тети Поли думала: на самом деле, зачем выходить замуж, коль то, что говорил врач, подтверждалось? А ребенка хотелось, И когда снова после долгой разлуки встретила Ивана, искренне обрадовалась ему. Будто вернулось то время, когда встречалась с ним девчонкой. Тогда вообще еще не думала выходить замуж и, вероятно, не вышла б так скоро, если б не подвернулся Страхов. «Натка, — говорил он, — мы созданы друг для друга и для искусства. Ты тоже будешь артисткой. Твоя красота, фигура, голос… С твоими данными быть тебе звездой экрана. Выходи за меня замуж. Чего барахтаться в грязи завода?»
Поверила. Поняла, что ошиблась, только потом, когда все уже было потеряно. Хотя было какое-то просветление в тот, последний вечер, когда с работы прикатил Иван… Тогда он особенно понравился ей. И кто знает, если б он так внезапно не ушел, не оставил их вдвоем со Страховым, может быть, все было бы по-другому.
Когда встретила Ивана снова, увидела, что он все такой же искренний, непосредственный. И у нее появилось желание сблизиться с ним, молить бога о ребенке. Если бы их встречи возобновились, вышла бы за него замуж. Все переменилось бы. Была какая-то надежда. Ходила к врачам, советовалась, лечилась.
Как-то представила себя с большим животом. Вообразила родильный дом, будто наяву услышала детский крик. Видела маленькое личико, тельце, завернутое в пеленки, мысленно прижимала малыша к груди. Как прижимала куклу, когда была девочкой, — куклу с алым ротиком, с закрывающимися голубыми глазками. Качала ее, пела колыбельные песенки. Засыпала вместе с нею в кроватке. Лучше этой Катьки никого не было. Теперь хотелось не воображать себя мамой, а быть ею.
Видела, что Иван задумчив. С тревогой думала о решительном разговоре. А когда этот момент наступил, сама все испортила. Обидно было, что Иван столько времени пропадал, а она надеялась, ждала его каждый вечер. Иван ушел. Почему не поговорила с ним начистоту, не открылась во всем?
Она почувствовала озноб. Укрылась с головой одеялом, закрыла глаза. Согрелась, успокоилась и незаметно уснула. И увидела себя в лесу. Шла с корзиной за грибами. Вначале лес был веселый. Цветущие кустарники, молодые березки, елочки, осинки. На буграх краснобокая брусника. Наташа срывала спелые ягоды, глотала их. Потом лес стал крупнее, попадались грибы, и чем дальше она шла, тем больше их становилось. Но это были поганки, с пластинчатой черной изнанкой. Она срывала и далеко отбрасывала их. И вдруг на небольшой полянке, под молодым дубом, увидела огромный белый гриб с толстенным корнем. Обрадованная, достала нож и срезала гриб под корень. Но внутри оказались черви, они кишмя кишели, облепили ее руки, лезли под рукава, за пазуху.
«Мама!» — закричала она в ужасе. Из-за кустов появилась мать в цветастом сарафанчике, бледная, худая. «За что они тебя, доченька? — Взяла ее за руку: — Бежим, доченька!» У Наташи подкашивались ноги, захватывало дух, она задыхалась. Мать стала от нее удаляться. Все дальше и дальше уходила она. Наташа старалась не упустить ее из виду. Спотыкалась, падала, вставала и снова падала. «Мама!» — закричала она, выбиваясь из сил. Проснулась в холодном поту.
«Господи, что же это такое?» — подумала она. В комнате горел свет. Часы показывали четыре утра. Она встала, выкурила сигарету. Прошлась по комнате, разделась, разобрала постель
