Из жизни Потапова - Сергей Анатольевич Иванов
Они выбрались из самолета, прошли через холодный аэродром. Тучи висели, ничем не выдавая того секрета, что над ними полыхает солнце… Прошли здание порта, как всегда набитое людьми. На площади, полной народа и полной машин, они почти сразу увидели свои «Волги».
— Ну я вам желаю, — сказал ПЗ. — Тогда поближе к вечерку созвонимся?..
Все было, как он предполагал — и сладкая сигарета и разговор, а потом завтрак с Луговым. В конце завтрака, когда им принесли кофе, Луговой вдруг сказал:
— Ну что, хочешь две недельки свои отгулять?
Потапову было приятно, что Луговой помнит о такой мелочи. Но и сделалось чуть не по себе: предлагать подчиненным отпуска — это было как-то не в его привычке. Сразу припомнилась самолетная тоска в сердце…
— Ну так что? — спросил Луговой. — Чего ты замялся?
— Если начальство предлагает отпуск, значит, надо заказывать гроб. Я вас правильно понял?
Они были почти одногодки. Но Потапов при людях никогда не звал его на «ты». Да и с глазу на глаз это у него получалось не очень. Дело не только в том, что Луговой был начальником, — это бы он пережил, Потапов. Но Луговой был титаном. Форменным титаном — и в руководстве и в науке. Правда, титаном с человеческим сердцем, которое три года назад подстрелил инфаркт.
Луговой никогда не предлагал ему, что, мол, давай перейдем на «ты». Или наоборот — никогда ни голосом, ни словом не говорил Потапову: «Прошу меня называть на «вы». Он лишь иногда позволял себе подтрунивать над потаповским выканьем. Например, вот сейчас.
Потапов спросил:
— Я вас правильно понял?
Луговой на это ответил:
— Ты нас неправильно понял, Сан Саныч. У меня просто есть две путевки в дом творчества. А ко мне Колев… помнишь, болгарин? Так что езжай, не сомневайся. Я тебе плохого не предложу. Писатели кругом, богема, всякие дела. Спирту с собой прихватишь…
Спирту у них на предприятии было не сказать что залейся — такого места и вообще, наверное, нет на земле. Но шутить-то по этому поводу можно было неограниченно.
— Ну если, конечно, спирту… — сказал Потапов. — А с когда путевки?
— Завтра с утра.
— Ничего себе вариантики у тебя, Сергей Николаевич…
— Бери, пока дают.
Это была не угроза, но все ж предупреждение.
— Надо супруге отзвонить.
Тут он как раз вспомнил, что в его печатной схеме, так ясно вспыхнувшей сегодня в самолете, не хватает одного звена — телефонного звонка Элке… Чем же вы это объясните, гражданин Потапов? Объяснение было одно: неохота, вот он и позабыл. Потапов нахмурился: неминуемо придется дать клятвенное заверение, что прилетел десять минут назад… Он был в кабинете один. Снял телефонную трубку, посмотрел на дверь, словно хотел взглядом припереть ее от нежелательного посетителя. Трубка пропела раз и два… Наконец Элка подошла.
— Привет, Эл. Это я.
— Привет, — сказала она, изображая в голосе улыбку. — Давно приехал?
— Только что. Как там у Танюли дела?
— Не болела.
— Слушай, а мы не можем недельки на две сплавить ее к твоим? — спросил и почувствовал, что рановато он стартовал. Надо бы прежде спросить: а как ты, а как настроение?.. и тому подобное. Не спросил. Потому что не интересовался. Плохо!
— А зачем тебе Танюлю… сплавить?
— Путевки тут Лужок подкидывает. — И поспешно: — В дом творчества!
Его это не так уж чтобы вдохновляло. Но для Элки могло быть решающим стимулом: она когда-то что-то внештатно делала в одной почти центральной газете.
— С какого числа твои путевки?
На этом мирные переговоры были закончены.
Она сказала, что думает о Лужке с его горящими путевками и о нем, о Потапове, который готов любому услужить, а о жене и на волос не подумает. А у жены, между прочим, тоже могут быть планы и надежды. Ну и дальше в том же духе. Однако он уже не слушал ее — с того момента, когда она сказала про «услужить». Минуту подержал трубку на столе, потом отсоединил Элку где-то на полуслове.
Так и остался сидеть — злой, неподвижный, хотя все учебники физиологии как раз рекомендуют разгонять злость действием: якобы двигаться надо… Да пошли вы к черту-дьяволу со своим движением!
Что, однако, делать? И почему любое его предложение встречается именно таким вот образом? Я что, с любовницей еду? Я что, ее обманываю?.. Говорю: давай поедем со мной, милая. Тут он чертыхнулся.
Однако скрежещи не скрежещи, а деваться некуда — теще надо звонить. Ее все равно придется уговаривать, чтоб Таню взяла. А заодно и чтоб Элку уломала.
Не хотелось звонить — до ужаса… Кстати, чего ему так приспичил этот дом творчества? Отдохнуть надо — это точно. Но главное, что просто неловко уже перед Луговым… Чего ж ты, парень, тебе предлагают, а ты… Потапов набрал тещин телефон и, вспомнив старые-старые добрые времена, сказал:
— Здравствуйте, Антонина Ивановна! Точно, Саша… Ну, как здоровье у вас?..
Время подкатило к одиннадцати. А у него было на одиннадцать совещание, не официальное, а деловое, внутреннее, между своими. И Потапов занялся важным делом — учил уму-разуму подчиненных на основе своей последней командировки. И сам потихонечку тому же учился. В начале первого позвонил Луговой:
— Ну ты чего, Саш? Решил?
— Зайду к вам через полчаса, Сергей Николаевич.
За эти полчаса, он надеялся, теща позвонит и все будет так или иначе ясно. Позвонила, однако, Элка:
— Я повезу Танечку к маме, так что тебе придется поужинать одному.
Совершенно неясно было, почему, если человек в час дня отправляется к маме, к семи он не может вернуться домой. Ну да аллах с ней! И он положил трубку.
На кухне в половине второго
Однако не пришлось ему испытать печали и угрюмства одинокого ужина, а Элле не пришлось испытать справедливого и сладкого удовлетворения от железно рассчитанной мести. Потапов задержался в конторе и вместо положенных семи ушел в половине одиннадцатого.
«Совещательная дичь», «прозаседавшиеся» и так далее, что обычно говорится по этому поводу в фельетонной литературе, является на самом деле сущей ерундой. Совещание есть одна из важнейших форм жизни современного научно-промышленного предприятия. Кой-где это называется коллоквиумом, кой-где советом. Но в принципе все остается в тех же параметрах: «Товарищи, как вы знаете,
