Деревенская повесть - Константин Иванович Коничев
— Мир вашей беседе, молодцы хорошие! У меня на подворье остановились? Пожалуйста, пожалуйста!
Словоохотливый поп отрекомендовался новатором-живоцерковником и заявил, что его заветная мечта — приобрести радио и слушать весь мир. Тут же он рассказал мимоходом о сектантах, о их обычаях, о вражде с православными, пожаловался на свои скромные доходы… Извинившись, поп вышел, осторожно закрыв за собой дверь и задёрнув ситцевую занавеску.
— Приспособленец! — определил Чеботарёв, — все они одним миром мазаны: божьи соловьи с копытами, в одно ухо напевают, а в другое того и гляди лягнут…
Совпартшкольцы начали практику. Они проводили беседы, доклады, устраивали вечера вопросов и ответов, выпускали стенгазеты, проводили читки художественной литературы: Максима Горького, Демьяна Бедного. Читали Вячеслава Шишкова «Спектакль в селе Огрызове», а потом спектакль соорудили своими силами, и он был похож на тот, «огрызовский», что описан у Шишкова.
Трудную задачу во время культурно-просветительной практики в деревне взялся разрешить Чеботарёв. Он включил в план своей работы организацию кустарной артели кружевниц. Не менее трудную задачу решал Приписнов, ему было поручено в деревнях, где есть сектанты, завербовать полсотни подписчиков на газету «Безбожник», Совпартшколец Супаков, невозмутимый толстяк, настойчиво рекламировал и распространял журнал «Сам себе агроном». Сашка Иванов ходил по окрестным деревням и громил Чемберлена и Макдональда. Сашку приглашали придти ещё поговорить о капиталистах и ему же совали рублёвки с просьбой выписать газету, да почтальону сказать, чтобы газета в пути не терялась.
Остальные четверо совпартшкольцев каждый вечер ходили по деревням устраивать молодёжные посиделки, разумные и весёлые, как подсказывал им «Журнал крестьянской молодёжи».
Перед окончанием практики в Беседном, когда женщины-кружевницы были подготовлены к вступлению в кустарную артель, Терентий созвал организационное собрание, руководил собранием предсельсовета Миронов. От задней стены и до стола президиума вплотную набились кружевницы. Некоторые из них, не полагаясь в решениях на самих себя, пришли с мужьями. Местный скупщик кружевных изделий, попросту величаемый Николаем Александровичем, пришёл до открытия собрания и вежливо справился:
— Я полагаю, что я лишён голоса только выбирать в Совет, а на таких собраниях могу присутствовать?
В президиуме шопотком посовещались, а потом Миронов ответил ему:
— Можешь присутствовать, но голоса твоего считать не будем. И предупреждаем, чтоб кулацкой агитации не было ни звука!..
— Ну, бог с вами, — сказал скупщик и, расстегнув пальто с бобровым воротником, важно сел в окружении кустарок и мужиков-односельчан.
Немного взволнованный Терентий стоял за столом и перелистывал конспект доклада, слегка прокашливался и посматривал на собравшихся, угадывая, какой и ним нужен подход, чтобы нашлось как можно больше желающих записаться в артель.
— Пусть не курят! — послышался чей-то голос. — Дышать нечем.
— И без курева немного надышите, как в артельку вступите, — хихикнул Николай Александрович и оглянулся вокруг.
— Вступим, либо ещё и нет, — вставил один из мужиков. — Сначала послушаем, а потом погладим, под кем ходить, под тобой, или под артелью…
— Ну, граждане, не мешайте докладчику, — возгласил Миронов. — Слово имеет товарищ Чеботарёв.
Начал Терентий свой доклад издалека.
— Страна Советов поставлена Лениным и, его партией на правильный путь. Последователь Ленина, товарищ Сталин, учит нас, коммунистов, чутко подходить к крестьянству, создавать актив из беспартийных крестьян, оживлять Советы и вместе с беспартийной массой двигаться вперед. Мы с каждым годом растём, преодолевая трудности…
— Угу, растём! — тихонько прошипел скупщик Николай Александрович. — На вершок пока что не подались…
Перебивая Терентия более резким голосом, возразил сектант-подкулачник из деревни Вахрушева:
— Вот ты говоришь — будет «иструлизация» — заводы, фабрики, а где эти фабрики, я знаю: в Леденге советская власть последнюю солеварню закрыла, а?..
— Истинная правда! — отозвался перекупщик и одобрительно засмеялся.
Пример, приведенный подкулачником, ему показался удачным.
Но Терентий опроверг эту вылазку. Он доказал, что соль привозят в Вологодчину из других мест по пятачку за килограмм, а леденгские солеварни для того, чтобы выпарить десять килограммов соли, пожирают три кубометра дров. Где же тут выгода?..
Когда речь зашла о кустарках-кружевницах и о частниках, наживающих себе капиталы, Терентий впервые почувствовал, как ему кстати оказалась усвоенная в Совпартшкола политэкономия. Он говорил с увлечением, не торопясь, и, казалось, прислушивался к каждому своему славу.
— Меня удивляет, — говорил он, — почему здешние женщины-мастерицы кружевных изделий до сих пор пресмыкаются перед частником? Не пора ли догадаться о той выгоде, что несёт артель не купчикам-толстосумам, а труженицам?.. У меня на родине, в Устье-Кубинском и в окрестных деревнях кружевницы, роговщики и даже горшечники все объединились в артели, и никакой частник-скупщик не приберёт их к своим рукам, потому что люди поняли, в чём шла, а, сила — в организации, сила — в кооперации… Многие частники в наших усть-кубинских краях, вытесненные артелями, вынуждены были удрать кто куда, искать себе злачных мест для наживы там, где люди ещё не нанимают кооперативных преимуществ и выгод…
Он говорил долго. Выпады подкулачников прекратились. Докладчик, расстегнув ворот красной сатиновой косоворотки, «закругляй» свою речь, подсказывал собранию фамилии тех женщин-активисток, которые по его мнению и по согласованию с председателем Ломтёвского сельсовета, могли быть избранными в правление артели.
Перед тем как проводить запись кустарок в артель, выступил в числе многих других сторож сельсовета бедняк Иван Льдина. Сухой, сгорбленный многолетними трудами и старостью, Иван Льдина, когда выступал на собраниях, всегда любил подкинуть модное и мудрёное, хотя бы и непонятное ему словцо и не скупился на жесты, хотя бы в них и не было надобности. Поддёрнув на себе заплатанные штаны и подняв резким движением руку, Льдина агитировал:
— Я, граждане, в своём внеочередном слове предлагаю и прошу, за все треплики и помешательства докладчику, уволить с собрания кружевного закупщика. Делать ему тут нечего. В артель он не пойдёт — фактура! В правление его не выберем — тоже фактура, а не реклама… Для стеснения кустарок сидит он тут, как чирей на носу! В трениях он не имеет права говорить и не позволим!.. И зря он тут сидит и потеет в своей лисьей шубе. Вон его отсюда!.. Возражений нет?..
Миронов хотел возражать против такого решительного предложения Льдины, но оказалось незачем. Пока он стучал карандашом по столешнице, перекупщик, нахлобучив шайку, попятился к двери и, выходя, ехидно бросил:
— Я и без вас обойдусь… А вот вы, бабы, попробуйте. И месяца не просуществуете. В ноги мне будете кланяться, а я скажу: «нет, с артельщиками я дела не имею!..».
— Кулацкая агитация! — воскликнул Чеботарёв вслед уходящему из сельсовета перекупщику. — Знаем, слыхали, не ты первый и,
