Крещенские морозы [сборник 1980, худож. M. Е. Новиков] - Владимир Дмитриевич Ляленков
6
На практику Степан не поехал. Вернулась в город из Воронежа после шестимесячных бухгалтерских курсов Алена Черных. Степан еще щеголял в солдатской форме, которая сидела на нем великолепно. Алена пришла вечером с подругами погулять по главной улице. В крепдешиновом желтом платье в крупных сиреневых цветах, в белых туфельках. Черные волосы с синеватым отливом лежали на плечах. Черные брови и резко синие глаза. Степан стоял на углу сквера со своими товарищами по футбольной команде. Он даже не присвистнул, что делал частенько, завидев красивую девицу, ни слова не произнес ей вслед. «Кажется, Алена Черных», — подумал он. И как-то тайком оглядел товарищей. Те молча проводили взглядом девушек. Только что говорили о предстоящей игре с командой из Нового Оскола. В субботу надо было ехать туда играть. Но он бросил все. Надо было «застолбить» ее, заявить на всю округу свои права на нее. Чтоб каждый знал, что Степан Мильковский «с ней». Тогда он может дать смело бой любому и будет прав.
Кто-то из ребят сказал, что Алена только что из Воронежа, вчера или позавчера вернулась. Уже работает в бухгалтерии завода. Хотя Степан в то время не работал в мастерской, но бывал на заводе почти ежедневно и его считали своим. Весь следующий день он отирался там. Подруг у Алены еще не было, вышла в шесть она одна. Степан спросил, не рано ли она покинула контору.
— Для меня лишь бы не поздно, — ответила она. Чумаковская улица около кирпичного завода. Степан спросил, дома ли сейчас, в эти дни, Семен Михалыч Боровой, который живет на ее, Чумаковской, улице и работает мастером на кирпичном заводе. Не в отъезде он?
— Вчера я видела его, — ответила она.
И они пошли рядом. По ее голосу он понял, что она знает его. Он проводил ее. На следующий день опять нужда вела его на завод. И так началось. Он никогда и никого в городе не боялся. Но тут вдруг стал избегать встреч с ее отцом. Элеватор еще не был построен, отец ее, высокий, степенный, заведовал складами «Заготзерно». Прежде Степан просто не обращал на него внимания, а тут страх не страх, боязнь не боязнь, а какое-то незнакомое чувство заставляло Степана избегать встреч с Дмитрием Николаевичем. Да и отношение его к другим людям переменилось.
Каждое лето в город съезжаются студенты, инженеры, врачи — бывшие выпускники здешней десятилетки. Среди них есть даже ученые и конструкторы. Степан пожалел тогда впервые, что не закончил десять классов, что он не студент какого-нибудь столичного института. Счастливые соперники стали грезиться ему. И по ночам не она снилась, а снились счастливые соперники. Они толпой окружали его где-то в темном месте, требовали, чтоб он отстал от Алены. Он вступал в неравный бой, соперники наваливались на него. Среди ночи Степан с криком просыпался, размахивая кулаками.
— Что ты, Степан? — спрашивала мать.
— Ничего, — отвечал он, — дрянь какая-то пригрезилась про войну.
Старался припомнить черты лица хоть одного соперника, но не мог. Конечно, в нечистую силу Степан не верил, но мнительность какая-то зародилась в нем. Ведь неспроста же снится такое?..
В субботу он не поехал играть в Новый Оскол.
Председателем спортобщества «Урожай» был тогда Василий Мошкара. Как раз Мошкара провинился в чем-то перед начальством, кажется, пропил общественные деньги. И был в припадке деятельности, чтобы искупить вину. Прибежал к Степану домой с вокзала. Степан ждал этого, перевязал ступню бинтом, лежал на топчане в летнем домике за сараем. Сказал Мошкаре, что разбил ногу трубой в заводской мастерской.
— Покажи рану, может, подлечим как, — пристал Мошкара.
Степан обругал его и выгнал. Взял костыль, огородами ушел к реке. Глубокие места на речке, где можно поплавать, понырять, называются ямами. Их три. Одна яма на месте бывших Шумов, там купаются женщины с детьми, старики. Вторая яма возле моста — здесь с утра до потемок плещутся подростки. Третья яма в километре от города. До войны в том месте даже на лодках боялись плавать. Вода в омутах крутила лодки. Теперь купаются отпускники. Когда они съезжаются, городской пастух за мзду гоняет коров к мосту, чтоб грязная вода от коров в яму не попадала.
Степан приковылял к третьей яме. Здесь играли в волейбол, закусывали. Просто загорали. Беспечные и веселые разговоры, небрежные позы отдыхающих раздражали его. Два бывших его одноклассника, студенты, спросили Степана о чем-то. Он учуял снисходительность в их тоне. Ничего не ответил и пошагал по берегу прочь от города… Алена же держалась с ним, как казалось Степану, гордо и надменно. В сады за реку не соглашалась вечером прогуляться. Предлагал покататься в степи на мотоцикле, она хохотала:
— Да я оглохну от твоего драндулета!
Чуть темнело, уходила домой. Но и не гнала от себя. Иногда, проводив ее до калитки, до рассвета бродил в потемках по Чумаковской, держа под прицелом ее дом: следил, не появится ли у дома какой-нибудь студент. Черт знает что творилось с ним.
Объясниться в любви не мог: она вроде избегала такого разговора. Только начнет он: «Слушай, Алена…» — она торопливо прощалась, убегала домой.
И лишь в конце августа, когда в птицесовхозовском саду начали убирать яблоки и горожанки работали на уборке, Алена сдалась.
Мать свою и тетку Васильевну Степан отвозил в сады на мотоцикле. А сам то помогал им, то шатался по саду. Уходил к развалившейся водяной мельнице, где стоял шалаш объездчика. Выпивал с ним. В тот день Аленкина мать в саду не работала. Аленка пришла с меньшей сестрой, еще девчонкой. В обед женщины уселись под яблонями, другие пошли к реке. Аленка почему-то отстала от них, вроде искала что-то на дороге. Степан подъехал на мотоцикле.
— Давай пообедать свезу домой, — предложил он. Она вдруг молча села.
— Только поскорей, — сказала тихо.
Он быстро оглянулся по сторонам. Ремни на люльке были им давно пристроены.
— Безопасность, для безопасности, — бормотал он, притягивая ее ремнями. — Положено так.
— Да полегче. Больно, Степан.
— Ничего.
Колымага взревела. Прямо через речку он увез Алену в степь. Двое суток их не было дома. После свадьбы Степан вспомнил о практике. Нагрузил люльку запасами к свадебному столу, уехал в колхоз. Через три дня привез отчет, характеристику. Но техникум он так и не закончил. Зиму он ходил на занятия. В мае, когда начались экзамены, Мошкара должен был везти команду в Курск. Убедил Степана, что экзамены — чепуха. Он поговорит с преподавателями, с
