Первый встречный - Евгений Петрович Василёнок
— Так же, как и я вас.
— Та наша встреча… случайная и невероятная… бывают ли вообще такие встречи?..
— Но она ведь была.
— Я никогда не забуду ее. Двое совершенно незнакомых до этого людей сидели в пустой московской квартире и праздновали неизвестно чей день рождения. Нет, так бывает только в кино.
— А вы и до сих пор не догадались, чей это был день рождения?
Андрей пристально посмотрел на Лиду.
— Неужели?..
— Вот мы и снова встретились,— не давая ему договорить, промолвила Лида.
— Да, снова. Кто бы мог предположить...
На них надвигался, но уже с другой стороны, еще один паровоз. Теперь уже Лида предостерегла Андрея.
— У нас вам понравится,— сказал Андрей.— И депо хорошее, и коллектив дружный. Я вас познакомлю со своей бригадой. И вообще предлагаю себя в качестве гида по Минску и его окрестностям, если не возражаете. Даже с сегодняшнего дня.
— Вот как? Даже с сегодняшнего?
— Значит, так. Сразу после работы… хотя нет, сегодня у меня лекция для первозимников. Ладно, перенесем на завтра. Ночью я буду в поездке, вернусь утром, отдохну немного и вечером… вечером…— Андрей вдруг смутился.— Вот незадача, и завтра вечер занят… В кино иду…— Он покраснел.— Понимаете, всей бригадой идем. На восемь двадцать, в «Центральный»,— все больше и больше смущаясь, стал выкладывать он совсем ненужные ей подробности.— Тогда знаете когда?
— Впереди еще много дней,— прервала Андрея Лида.— Извините, мне надо идти. Сами знаете, начальство не любит ждать.
Похоже было, что последние слова Андрея если не обидели Лиду, то во всяком случае огорчили. По ее лицу пробежала еле заметная тень.
— До свидания, Андрей Степанович.
— До свидания, Лида. До свидания. Всяческих вам успехов на новом поприще.
Она пошла в контору.
Он повернул к нарядной.
И что-то новое появилось у него на лице, то, чего не было до сих пор.
Нет, оно появилось было однажды и раньше — тогда, когда Микола разглагольствовал на паровозе о встречах и о расставаниях.
В нарядной Андрей долго не задерживался. Он сделал нужную запись в журнале, поговорил с дежурным и отправился домой.
По дороге вдруг стало его мучить то, что солгал Лиде, зачем-то сказав, что идет завтра в кино с бригадой. Надо было прямо сказать, что идет с женой, и все тут. Так нет, словно кто за язык его дернул. Черт его знает, как это получилось…
За переездом, чуть в сторонке, стояла автоцистерна с керосином. К ней направлялись две женщины с бидонами. Третья уже подала свой бидон продавцу.
К своему удивлению Андрей вдруг увидел, что к цистерне шагает Генка. Под мышкой у него был какой-то сверток.
Заинтересованный, Андрей остановился неподалеку и стал наблюдать.
— Почем сегодня керосин? — спросил Генка у продавца.
— Почем вчера был, потом и сегодня,— флегматично ответил продавец.
— Не подешевел?
— Два литра за тринадцать копеек — это и так, считайте, даром, молодой человек.
Видно, что Генка не имеет никакого представления о ценах на керосин. Выведав таким образом цену, он развернул свой сверток. В руках у него оказалась литровая бутылка.
— Раз не подешевел, возьму один литр.
— Гражданин, придерживайтесь очереди,— сказала Генке старушка, хотя вся очередь и состояла теперь из ее одной.— Горит, что ли?
— Будет гореть! — мрачно пообещал Генка.
Взяв наполненную керосином бутылку, Генка снова старательно завернул ее в газету и пошел прямо по дороге.
Тогда Андрей, стараясь оставаться незамеченным, двинулся вслед за ним.
Так они — Генка впереди, Андрей на некотором расстоянии от него — пришли на улицу, хорошо знакомую Андрею. Генка приостановился у какого-то дома. Присмотревшись, Андрей чуть не свистнул…
Это был дом с флюгером.
9
В светлой, сплошь залитой солнцем комнате деповского общежития Микола в одних трусах делал под радио гимнастику.
Прямо перед ним было открытое настежь окно. С высоты третьего этажа, когда поднимаешься после приседания, виден почти весь железнодорожный узел. Какая в самом деле красотища! Рядовой гражданин города, скажем, с Ленинского проспекта или с улицы Долгобродской, даже и не догадывается, наверно, что это за великолепие такое — железнодорожный узел! Одна товарная станция чего стоит! А о депо уж и говорить не приходится! Нет, здорово все-таки, что Бережков сагитировал его тогда пойти на транспорт. Теперь все: железка — это на всю жизнь!
— Хватит дрыхнуть! — крикнул Микола Василю, который спал, накрывшись с головой простыней.— Все царство железнодорожное проспишь. Слышишь, соня? А ну, вставай!
— Сейчас, сейчас,— сквозь сон пробормотал Василь и перевернулся на другой бок.
Микола рывком стянул с него простыню.
— Поспать человеку не дают…— недовольно поморщился Василь.— То в поездке, то на лекции, то в дружине, то готовься к переходу на тепловозную тягу, зубри двигатели. Хоть караул кричи.
— Ему кругозор расширяют, а он казанскую сироту из себя строит. Подъем!
Василь наконец встал, потянулся к полотенцу.
— Горячую воду опять, небось, всю вылили.
— А ты спи подольше. Погоди, вопрос к тебе есть.
— Ну?
— Мы после поездки что делали — помнишь?
— Ясно, что. Сдали маршрут, как всегда.
— А потом что?
— Потрепались в нарядной. Как всегда.
— А потом?
— Потом пошли домой. Чего ты ко мне пристаешь?
— Погоди, погоди. Мы все вместе пошли?
— А то как же.
— А ты не помнишь, не брал Бережков в руки книгу записи ремонта?
— Вроде не брал.
— Точно помнишь?
— Отстань!
— Вот и мне сдается — не брал. А помнишь, он говорил, когда мы подъезжали к Минску, о клапане? Что клапан, дескать, барахлит? Помнишь?
— Точно. Говорил. Надо, говорил, чтоб подремонтировали.
Микола схватил брюки.
— Все. Я бегу в депо.
— За каким чертом?
— Не соображаешь? Надо запись сделать.
— Тю-ю!.. А может, Бережков все же сделал?
— Сделал не сделал, а надо посмотреть.
— И потом — это ведь его забота. У нас с тобой другие обязанности. В инструкции все определено, что кому положено делать.
— Эх ты… инструкция!..
Микола быстро оделся и побежал по лестнице вниз.
К дежурному он вошел взъерошенный и запыхавшийся. Самого дежурного на месте не оказалось, но Микола и без него отыскал книгу. Словно гора свалилась у него с плеч, когда он увидел соответствующую запись.
«Да!..— восхищенно сказал он сам себе.—
