Малиновые облака - Юрий Михайлович Артамонов
Увидев в огороде высокого плотного мужчину, Оклина охнула:
— И вправду Ванечка приехал. Вот радость-то!
У калитки обнялись. Оклина, отстраняя от себя сына, спросила:
— Чего в дом не идешь? Ключ на старом месте. Иль забыл?
— Не забыл, мама, помню, хотелось воздухом родным подышать.
— То-то! — Оклина довольно улыбнулась. — Тянет, значит, домой.
— Тянет, — признался Иван, оглядываясь кругом. — Яблони отцовские как подросли, и черемуха вытянулась!
— Да, идет время, — грустно сказала Оклина. — Вот и я с сегодняшнего дня пенсионерка. На вечные каникулы меня отпустили.
— Ну и хорошо! — сказал Иван. — Поработала ты, мама, хватит, пускай теперь молодые вкалывают.
— Вот и директор мне то же говорит, пускай молодые… А мне-то что делать?
— Вон хозяйство какое, — повел рукой сын. — Дом, огород, работы небось хватит.
— Так-то оно так… Да только что мне одной надо? Две грядки овощей да две грядки картошки, вот и все мое хозяйство. Ты не приезжаешь, Мишка только к осени вернется. Да и вернется ли? Ничего не писал тебе?
Иван отрицательно помотал головой.
— Вот я и говорю: неизвестно, вернется ли. А остальные?
— Оклина пригорюнилась. — Остальных, не знаю, увижу ли до смерти.
Иван, желая переменить тему разговора, спросил:
— Пенсию-то большую дали?
— Сорок пять рубликов. Да ты еще присылаешь. Зачем мне столько денег, куда их здесь тратить?
Иван согласно кивнул:
— Да, здесь не то что у нас в городе. Там деньги так и летят. — Потом, помолчав, сообщил: — А я вот машину купил.
— Неужто твоя? — удивилась Оклина. — Я думала, на работе дали к старухе-матери съездить.
— Моя, — довольно улыбнулся Иван. — Теперь сам себе хозяин, куда хочу, туда поеду.
— Ну-ну, — говорит Оклина. — Пойдем-ка в дом.
Иван пошел за ней следом, привычно нагнулся, чтобы не ушибить голову о притолоку, сел на лавку у мутного оконца, вытянул ноги.
— А я ведь, мать, за тобой приехал, — сказал он через минуту. — Увезти тебя хочу. Квартира у меня большая, поедем, а? Дом продадим, чего ему зря гнить.
— Нет, сынок, дом продавать не буду. Пусть старый, но зато свой. Здесь вся жизнь моя прошла. Отец здесь умер, вы выросли. Как же продавать его? Придет Михаил из армии, куда ему податься?
— И Мишка пусть у меня живет. В городе ему работа интересная найдется. А здесь что? Никакой перспективы.
— Говорил он, что не хочет в городе жить. Пусть здесь живет. А дом подновить можно. Я и деньжат скопила немного.
— Ладно, — согласился Иван. — Не продавать, так не продавать. Пусть стоит. Да и что с него возьмешь! — он обвел глазами горницу. — Так, только на дрова. Но тебя я в город все равно увезу. Поживешь у меня, отдохнешь. Понравится жить — думать будем, как дальше.
Ранним утром собрались выезжать. Оклина надела выходное платье с марийской вышивкой на груди, коричневый жакет, перешитый из мужниного пиджака, черные крепкие полуботинки, повязала голову большим цветастым платком и, посмотревшись в зеркало, осталась довольна своим видом.
— Ну вот, я готова, — сказала она сыну, молодо улыбаясь. — Поехали.
Во дворе Оклина спустила с цепи собаку, которая начала как сумасшедшая кругами носиться по двору, а потом вырвалась за калитку и понеслась вдоль улицы, радуясь свободе.
— Соседи покормят, — сказала Оклина сыну.
Когда тронулись, прибежала собака, успевшая сделать круг по деревне. Не понимая, куда это уезжает хозяйка, она в недоумении остановилась, вывалив наружу красный длинный язык, потом побежала за машиной.
— Будь умницей. Теперь ты за хозяина. Дом стереги, да смотри, чтоб скотина по огороду не шастала, — крикнула ей Оклина через полуоткрытое окно.
Отдав эти последние, совершенно необходимые, как казалось ей, распоряжения, Оклина стала смотреть вперед. Собака некоторое время бежала за машиной, потом отстала.
Оклина оглянулась на деревню, увидела свой покосившийся домик, школу на холме и приуныла.
Скоро выбрались на асфальт, машина пошла ходко. Иван Петрович сидел за рулем довольный, лихо обгонял грузовики, лицо его раскраснелось, глаза блестели.
— Ты бы потише, Ванечка, — осторожно сказала Оклина. — Не так шибко. Куда нам спешить?
— Ничего, — Иван Петрович уверенно давил на газ. — Я люблю быстро ездить.
Через три часа подъехали к городу. Оклина смотрела по сторонам, удивлялась. Хоть не первый раз она в городе, все ей было любопытно.
Въехали на главную улицу, остановились у светофора, пропуская пешеходов. Оклина подивилась: до чего же все разумно устроено, все по порядку.
Нетерпеливо спросила сына:
— Куда все торопятся?
Иван Петрович улыбнулся: — А бог их знает. — Помолчал и добавил: — Да, кипит здесь жизнь. Совсем другое дело, чем в деревне. Бурлит все, клокочет.
Машина остановилась у длинного многоэтажного дома.
— Не забывай, мама: четвертый этаж, квартира тридцать семь, — сказал Иван Петрович.
— Высоко живешь, сынок, — ответила Оклина, с трудом переводя дух на лестнице. — Не надоест тебе каждый день спускаться да подниматься?
— Нет, — улыбнулся Иван Петрович, — это вместо зарядки.
Дверь открыла миловидная молодая женщина в простеньком домашнем халате.
— Так быстро вы, — улыбнулась она. — А я вас сегодня не ждала. Думала, завтра с утра приедете.
Оклина сняла жакет, сын повесил его в стенной шкаф и повел мать осматривать квартиру.
— Здесь ванная, — говорил он, открывая краны и показывая, как весело, с шумом течет в ванну вода. — Помыться можешь с дороги. А здесь, значит, тоже удобства, — говорил он, широко растворяя соседнюю дверь. — А здесь наша спальня, здесь столовая, а вот кухня.
Оклина ходила по квартире вслед за сыном, удивляясь: «И зачем на двоих столько комнат?»
Иван Петрович показывал квартиру с удовольствием. Раньше они с женой жили тесновато, в коммунальной квартире.
В большой комнате сноха накрывала на стол. Оклина примостилась на краешке дивана, оглядываясь кругом.
— Сноха, а где ты работаешь? — наконец спросила она.
— Вместе мы работали, — ответил за жену Иван Петрович, — на одном заводе. Да потом решили, что не нужно этого. Зарплата у меня не маленькая, на двоих хватает. Зачем ей еще работать? Два года уж, как дома. Хозяйством занимается.
— А не скучно? — спросила Оклина. — Какое хозяйство здесь? Огорода, скотины нет. Скучно небось день-деньской одной куковать, пока муж на работе?
Лида ничего не ответила, только увидела Оклина, что слова ее не по душе пришлись снохе.
— Вот я, например, — продолжала Оклина, — работала, работала; а вот вчера на пенсию вышла, и оборвалось что-то во мне. Не знаю, как жить дальше без работы буду. А вам. молодым, как? Нет, не понимаю я. Ты, Лида, не обижайся. Детей у вас нет. Не хотите, Иван говорит. Так что
