Рабочие люди - Юрий Фомич Помозов
Чем ближе подъезжали к линии фронта, тем явственнее ощущалась грозная затаенность сосредоточенной здесь огневой и механизированной силы. На скатах балок Жарков, приглядевшись, замечал под маскировочными сетями в клочьях бурьяна сплошняком стоявшие танки, а на дне балок — торчащие срезы орудийных стволов в тех же клочьях бурьяна. Однако затем, по мере приближения к озерам, материалом для маскировки стал служить пожухлый камыш, который заботливо пеленал танки и орудия, а заодно и бойцов укрывал в шалашах, похожих на яранги чукчей.
При въезде в один хуторок приметливого и желавшего быть придирчивым Жаркова подстерегала приятная неожиданность. По словам штабного офицера, здесь стоял на дневке один из полков кавалерийского корпуса генерала Шапкина. Между тем, на разгороженных база́х было пусто, даже навозцем не попахивало, в то время как на улицах нет-нет да и встречались люди в кубанках и бурках.
— Тоже мне, конники! — проворчал Овсянкин. — Сами до хаты, а лошадей, поди-ка, в степи бросили.
Вскоре, однако, все разъяснилось. У околицы машину остановил дюжий казак в полушубке, с серьгой в ухе, при окладистой бороде, разметанной ветром по широкой груди, — натуральный шолоховский герой! Он проверил документы и, прищелкнув каблуками хромовых сапог, громыхнул под звяканье шпор басом:
— Порядочек! Проезд разрешен!
— У нас-то порядочек, — усмехнулся Жарков, невольно любуясь молодцом. — А вот куда вы коней подевали?
Вместо ответа бородач с серьгой как-то добродушно, по-домашнему окликнул:
— Васянька, а Васянька! Ну-ка покажь члену Военного совета коней…
Тотчас же, словно из-под земли, вынырнул тощий, как жердина, молоденький казак. Подбежав к крайней хате, он рывком распахнул ставни; в тот же миг в проем окна высунулись две лошадиные морды и пахнуло кислым душком смоченной соломы.
— Балуй, — ласково проговорил казак, погладив атласно лоснящиеся, пофыркивающие на остудном холодке морды, но тут же, из опасения непроизвольного, явно не по уставу, ржания, захлопнул ставни.
— Ну вот, а ты недоброе подумал, — упрекнул Жарков шофера. — Уж теперь-то я уверен, что и твое карканье насчет завтрашнего тумана не сбудется!
Наконец, уже в сумерках, при мерцающем свете отдаленных ракет, выбрались к передовому наблюдательному пункту.
Генерал Труфанов встретил Жаркова в просторном блиндаже. Это был высокий, костистый, с остро вздернутыми плечами человек, с виду усталый, судя по набрякшим векам, но с неожиданно быстрым взглядом маленьких светлых глаз. А еще поразили Жаркова до лоска выбритые щеки и тщательно приглаженные короткие седоватые волосы, от которых, как, впрочем, и от генеральского кителя, сквозило весенним ландышевым запахом одеколона. Похоже было, что командарм готовился к предстоящему наступлению как к долгожданному празднику.
— Товарищ член Военного совета! — торжественно обратился он. — Пятьдесят первая к выполнению боевой задачи готова. Основными силами армия наносит удар между озерами Цаца и Барманцак, а одной дивизией, именно Пятнадцатой гвардейской, — между озерами Цаца и Сарпа. Затем, после прорыва обороны противника общевойсковыми соединениями, с целью развития успеха на главном направлении, будут введены в прорыв механизированный, танковый и кавалерийский корпуса. Вся операция, как вам известно, рассчитана на двое суток. За первый день наступления подвижные армейские соединения обязаны выдвинуться на рубеж Рокотино, Верхне-Царицынский, Абганерово, а к исходу второго дня — на рубеж Карповка, Советский, Зеленый, чтобы впоследствии соединиться в районе Калача с войсками Юго-Западного фронта.
Жарков счел необходимым заметить:
— Меня, Николай Иванович, интересуют подробности. Когда вы думаете ввести в прорыв подвижные соединения? Сразу или после глубокого фронтального продвижения стрелковых дивизий?
— Нет, не сразу, товарищ член Военного совета. Дело в том, что противотанковые средства противника, как установлено нашей разведкой, группируются по восточным скатам высот, и вероятность риска тут огромная. Поэтому решено ввести подвижные соединения в прорыв лишь после того, как пехота овладеет высотой «Восемьдесят семь» и хутором Захаров, то есть продвинется примерно на глубину в шесть-семь километров.
— Пожалуйста, поподробнее о предполагаемых действиях Пятнадцатой гвардейской дивизии.
— Она в основном обеспечивает стык с Пятьдесят седьмой армией и ударом в направлении — «Совхоз Приволжский», при взаимодействии с соседом справа, отсекает крупные силы румынских войск в районе Дубового оврага от главной группировки противника.
— Как вами достигнута и достигнута ли в полной мере скрытность подготовки наступления?
— Ответ можно дать положительный. Все части, которые предназначались для создания ударной группировки, перемещались только ночью. А в светлое время они, конечно, укрывались в балках, в населенных пунктах, при соответствующей маскировке. Кроме того, огневые позиции занимались артиллерийскими частями не сразу, а побатарейно, да и пристрелка производилась только отдельными орудиями одноименных калибров.
— Кстати, какова плотность армейской артиллерии?
— А вот судите сами, Алексей Савельевич! На участке в шесть километров, как раз в направлении наступления двух стрелковых дивизий, имеется сто девяносто два орудия, что составляет тридцать два орудия на километр фронта. У румын же на этом направлении, по данным нашей разведки, не более шести-семи орудий на один километр фронта.
На все вопросы генерал Труфанов отвечал уверенно-звучным голосом; чувствовалось, подготовка к наступлению в армии велась без малейших изъянов. Однако Жарков продолжал придирчивые расспросы:
— Вот вы, Николай Иванович, добром помянули свою разведку. Прошу доложить о ней поподробнее.
— Можно и поподробнее, Алексей Савельевич… В результате разведывательных действий мы выяснили начертание переднего края румын, их минные поля, огневые точки, инженерное оборудование. А так как в разведке участвовали и танки, то удалось довольно-таки глубоко прощупать всю систему вражеской противотанковой обороны. И вот что оказалось! Оборона противника не сплошная. Она состоит из узлов сопротивления, образующих одну оборонительную линию глубиной не более четырех-пяти километров. Тут-то и располагаются основные силы врага. Что же касается крупных оперативных и тактических резервов, то, как удалось уточнить, противник не имеет их на нашем направлении. И поэтому…
— Поэтому, — подхватил Жарков, — если уж главная масса вражеских войск располагается линейно и в одной неглубокой полосе, вы намерены разгромить их быстрым и мощным ударом в тактической зоне обороны!
— Именно так, Алексей Савельевич. Причем этот разгром должен произойти прежде, чем противник сумеет высвободить силы для противодействия с других участков фронта.
Сквозь толстый накатник блиндажа просачивалась автоматно-пулеметная стрекотня, то затухающая, то вновь разгорающаяся, а в общем, обычная в период фронтового «затишья».
— Теперь у меня к вам, Николай Иванович, деликатный вопрос. — Жарков почесал крючковатым указательным пальцем седой висок. — Как вам известно, генерал-майор Вольский, незадолго до утверждения Ставкой плана предстоящего контрнаступления, написал товарищу Сталину весьма энергичное письмо, в коем утверждал, что запланированная операция
