Деревенская повесть - Константин Иванович Коничев
— Ну, тогда всё понятно — важничая, заключил Косарёв и для видимости почёркал в записной книжке. Поглядел под ноги, спросил строго:
— Вероятно от самого Ленинграда пол не подметался? Халатность! Разгильдяйство… Куда начальник поезда смотрит? Подметите сейчас же, не то в Вологде могут акт составить.
Проводник молча взял чайник, поплескал на пол и, задевая за ноги пассажиров грязным веником, ворчал:
— На вас не наподметаешься. Сорят и мусорят всё время. Окурков воз. Шелухи всякой — полвагона. Да что же это, граждане, будете когда-нибудь уважать труд проводников? Вот как начну штрафовать…
Косарёв подмигивал Терентию:
— Учись, как надо ездить. Хочешь, заставлю проводника нас чаем напоить?
— Брось глупости, — удивляясь Пашкиной развязности и нахальству, — тихо ответил Чеботарёв. — Я вижу, ты не доедешь без неприятностей.
— Порядочек, — коротко заметил Пашка. — Никаких заторов!.. Вот увидишь.
Когда поезд подходил к Вологде, случилось небольшое дорожное происшествие: в одном купэ подвыпивший пассажир, полагая, что окно открыто, швырнул в него порожнюю бутылку. Стекло разлетелось вдребезги. Пассажир с перепугу сразу стал трезвее.
Косарёв рад такому случаю:
— Прежде всего, не волнуйтесь, граждане, порядочек установим. Далеко ли едете? — спросил он провинившегося пассажира, доставая свою магическую записную книжку.
— До Вятки, — покорно ответил тот, почувствовав перед собой блюстителя порядка.
— Придётся вас высадить в Вологде, или сию же минуту платите штраф: за нахождение в вагоне в нетрезвом виде — три рубля, за разбитое стекло в десятикратном размере четырнадцать рублей. Итого семнадцать…
— Весёлое дело! — сказал пассажир и, будучи видимо не из бедных, протянул Пашке два червонца.
— Сдачу и квитанцию от меня получите на остановке в Вологде, — ответил тот.
Разумеется, ни квитанции ни сдачи доверчивый пассажир не получил и поехал дальше, а Косарёв вместе с незадачливым своим «администратором» на извозчике подкатил к гостинице «Славянка».
Терентий недоумевал и удивлялся:
— Ну, и свела меня судьба с тобой! Чорт знает, что ты за птица! И как у тебя легко и просто получается, и как это всё гладко с рук сходит?! Да тебя в милицию за такие проделки следует отвести!..
В Вологде Паули Кессаро определённо не повезло. В клубах потребовали от него визу на выступления. В агитпропе губкома, куда он явился с меньшим шиком и большей осторожностью, присмотревшись к Пашке и его программе, сказали:
— Ваши выступления, мягко выражаясь, легковесны и не нужны. А проще говоря — халтура. Займитесь другим делом…
Работник агитпропа Владимир Николаевич Новосельцев понимал и допускал только настоящую научно-обоснованную антирелигиозную пропаганду. Он сам не раз выступал в публичных диспутах против митрополита Александра Введенского и считал, что бороться с религиозными предрассудками надо умело и убедительно. Косарёва он тотчас же распознал как бродячего халтурщика.
Терентию Пашка, не моргнув единственным глазом, соврал:
— Был я в губкоме. Там очень заинтересовались и сказали, чтобы я здесь не тратил зря драгоценное время, а поехал в уезды просвещать суеверных. Придётся ехать, — вздохнул он. Вид у него был не совсем весёлый. — Надо ехать, — повторил он. — Губернское начальство больше знает, где я пригодней. Надо обдумать, куда ехать. Сокол, Грязовец, Кадников, Тотьма, Устюг, — пригибая пальцы, начал перечислять Пашка города и крупные посёлки Вологодчины и незаметно для себя проговорился: — Там мы будем, как рыба в воде, не то, что здесь… Никто нам с тобой там не помешает…
Терентий понял. Он молча слушал Косарёва и мысленно осуждал собственную глупость. «Есть ли ещё на свете дурни, подобные мне? Наши вологдолесовские баржи теперь к Ленинграду подходят, а я сижу и слушаю этого обалдуя. К чорту, надо от него немедленно оторваться. Караванный-то правильно меня предостерегал…».
Словно угадывая, о чём думает Чеботарёв, Пашка стал его убеждать и успокаивать.
— У тебя, Терёша, мужицкая душа. Тебя словами не убедить. Зря ты мне не веришь. Я вижу по твоему лицу, сомневаешься ты. Тебе всегда надо делом доказывать. Пойдём-ка в ресторан, закусим.
За столом Пашка сознался:
— Если бы тот пассажир не вышиб в вагоне окно бутылкой, нам бы сейчас пришлось вхолостую щёлкать зубами.
Ночевали в номере. Косарёв — на кровати, Терентий — на клоповом диване. На другой день Пашка долго хмурился, соображая, что делать, как быть. Достал из чемодана портфель, порылся в бумагах, очинил несколько карандашей, посидел, подумал и пригласил Терентия в ресторан обедать.
— Но ведь у тебя, как у турецкого святого, ни гроша за душой, — усомнился Терентий.
— С деньгами и дурак живёт, попробуем так.
— За твои «пробы» придётся, пожалуй, в милиции отвечать.
— Пойдём, пойдём, — решительно настаивал Косарёв, — к чему мне деньги, если я сам золото…
— Ночное! — заметил Терентий.
— Прошу не оскорблять! А при посторонних людях быть со мной даже почтительным для пользы дела.
По лестнице они спустились из номера в ресторан «Славянка». Нескладный оркестр из полудюжины скрипачей, надрываясь, исполнял какой-то цыганский романс. Косарёв и Терентий сели за свободный столик. Напротив компания губернских дельцов и нэпманов наслаждалась благами кафе-ресторана. Пахло спиртным и жареным. Терентий, теряя всякую надежду на обед, плевался и отвёртывался от Косарёва. Мягко подошёл к ним официант, спросил вкрадчиво:
— Чего изволите?
— Будем пить и закусывать, но пока подождём маленечко, — деликатно отозвался Косарёв.
«На что он надеется?» — подумал Терентий и от нечего делать стал рассматривать посетителей. Все они нарядны и самодовольны. Взглянул Терентий на себя и сразу помрачнел. Он молод, полон сил, но в карманах и желудке безнадёжная пустота.
А Косарёв следит за публикой, будто коршун выслеживает зазевавшуюся добычу, кому-то широко улыбается, пялит по сторонам стеклянный искусственный глаз.
— Следи за мной, сейчас начну сеансы… — шепнул он, толкнув Терентия ногой.
Достав из портфеля несколько листов александрийской бумаги, карандаши, Пашка начал рисовать первую попавшуюся ему на глаза обрюзгшую физиономию сидевшего напротив нэпмана. Зарисовка была сделана быстро и удачно. Терентий изумлённо следил за его работой и ждал, что будет дальше. А тот, беря бумагу, лист за листом, нарисовал один за другим пять портретов. Затем подошёл к пьяной компании и вежливо раскланялся:
— Не угодно ли, друзья, познакомиться?! Я свободный художник Паули Кессаро. Рисую быстро и точно, особенно тех, кто пропивает народные деньги. Можете убедиться, друзья!
— Действительно, какое сходство!
— Ловкость рук и никакого мошенства! Ай, плутяга!
— Гляди, как живые! Александр Капитонович, полюбуйтесь! Видали, какой оптик?!
Через минуту Косарёв сидел в кругу пьяных дельцов и опоражнивал стаканы хмельных напитков.
Потом он пригласил к столу Терентия и отрекомендовал его, как своего ближайшего помощника. Терентий присел на предложенный стул, а через несколько минут, незамеченный, ушёл спать. Он не слыхал, когда возвратился Косарёв.
Проснувшись на рассвете, Чеботарёв хмуро взглянул на Пашку. Разметав одеяло, тот лежал поперёк
