Музафер Дзасохов - Белая малина: Повести
Вот этого сельского курьера мне и напомнила наша секретарша. Передав распоряжение зама, она в тот же миг скрылась за дверью.
Всего я мог ожидать, но то, что в кабинете замредактора увижу Фатиму Темболатовну, свою первую учительницу, такое и в голову мне не могло прийти. От неожиданности я смешался, кажется, даже забыл поздороваться. Сколько времени я уже не видел Фатиму Темболатовну, с каких пор не слышал ее тихого доверительного голоса! Множество людей встречается у человека на жизненном пути, всех и не упомнишь, но свою первую учительницу, ту, что раскрыла тебе глаза на мир, нельзя забыть никогда.
По печальному лицу Фатимы Темболатовны можно было сразу определить, что она чем-то обеспокоена, но вот она увидела меня, по всей видимости, узнала, и взгляд ее оживился, повеселел.
— Вы знакомы? — услышал я голос заместителя редактора.
Ни Фатима Темболатовна, ни я не ответили на этот вопрос, но загляни сейчас кто-нибудь в наши души, он нашел бы там прекрасные и незабываемые воспоминания пятнадцатилетней давности, связанные со школой.
— С Фатимой мы учились в одном вузе, — вновь нарушил молчание заместитель редактора. — Казбек, к тебе такая просьба — выслушай рассказ Фатимы Темболатовны и как следует разберись в этом деле…
Мы вышли от зама и пока шли по коридору, я терялся в догадках, почему зам обратился именно ко мне, ведь вопросы школьного обучения относятся не к моему отделу.
В моем кабинете Фатима Темболатовна наконец-то высказала свое удивление.
— Никогда бы не подумала, что могу встретить здесь моего маленького Казбека!
А в это время в голове у меня лихорадочно вертелась мысль: вдруг я не смогу помочь своей первой учительнице и потеряю уважение в ее глазах, а заодно невольно нанесу обиду и заместителю редактора. Конечно, он поручил мне это дело не только потому, что мы с Фатимой Темболатовной односельчане и хорошо знаем друг друга, за этим поручением — и доверие, оказанное мне. Верно, опыта работы у меня пока маловато, но зам, очевидно, верит мне, надеется на меня, поэтому и обратился ко мне, а не к тем, кто непосредственно должен был заниматься этим делом. Как тут было не постараться, не приложить все силы и все свое умение!
— Ты, наверно, знаешь, что я уже несколько лет не работаю в нашем селе, — мягким, хорошо знакомым мне голосом стала рассказывать Фатима Темболатовна. Мне это и в самом деле было известно. — Беспокойство за сына заставило меня вновь поселиться в доме стариков…
Историю ее жизни я хорошо знаю. Муж Фатимы Темболатовны погиб на фронте. После этого она вернулась в отчий дом. Отец и мать мужа стали слезно просить ее не забирать внука, и она уступила уговорам. Несколько лет она проработала в нашем селе и вот теперь, по ее словам, снова была вынуждена вернуться в дом мужа.
— Работа моя в местной школе шла неплохо. Я успела выпустить начальные классы, снова взяла первоклашек, довела их до третьего класса. И вот нежданно-негаданно я оказалась в затруднительном положении. Недавно у нас была комиссия из районо и мне объявили, что продолжать преподавательскую работу я не имею права.
— Почему? Чем они это объяснили? — удивился я.
— Объяснили тем, что у меня нет диплома преподавателя начальных классов. У меня его и в самом деле нет. Я училась на последнем курсе института, когда умерла моя мать. Ухаживать за отцом было некому, и я оставила учебу.
— Сколько лет вы работаете педагогом?
— Тридцать два.
— Вам когда-нибудь делались замечания по работе?
— Получала только грамоты и слова благодарности.
Я машинально задаю вопросы, выслушиваю ответы, а сам усиленно соображаю: с какого конца приняться за дело? Может, обратиться в министерство просвещения республики? Уж не к тому ли заместителю министра, который когда-то наотрез отказал мне в помощи? А что, если попытать счастья в районном отделе народного образования? Стоп!
Кажется, придумал. Поступив в институт, я какое-то время жил со студентами-выпускниками. Теперь один из них работает в отделе народного образования как раз того района, в котором находится школа Фатимы Темболатовны. Я с облегчением вздохнул, словно дело уже было сделано, поглядел на часы.
— Может, тебе надо куда идти, а я тебя задерживаю? — со смущенным видом проговорила Фатима Темболатовна.
— Что вы такое говорите! У меня нет и не может быть более важного дела, чем ваше! — твердо заверил я свою учительницу. — А сейчас, извините меня, на минутку отлучусь. Пока не начался обеденный перерыв, хочу позвонить в отдел народного образования… Скажу секретарю, чтобы она заказала мне ваш район.
Я бросился к двери. В коридоре мне повстречался заместитель редактора.
— Ну, как?
— Собираюсь звонить в районо…
— Ты знаешь там кого-нибудь?
— Есть там один знакомый инспектор, вместе учились…
— Не давай Фатиму в обиду, она отличный человек…
— И педагог тоже…
Вскоре я снова был в кабинете. Не стану скрывать, очень люблю выручать кого-нибудь из беды. Что может быть важнее, чем оказание помощи ближнему!
— Никак не могу от своих забот отделаться! Не знаю даже, что в мире творится, — упрекнула сама себя Фатима Темболатовна. — Расскажи, как вы живете, как твои младшие сестренки? Кого ни спросишь, все о вас хорошо отзываются, молодцы, не испугались трудностей, выдюжили… Сестры твои тоже в городе бывают?
— Дунетхан работает в магазине. В этом году закончила техникум.
— А Бади?
— Пока в селе, но скоро собирается приехать…
— Очень рада за вас, чести Дзылла ничем не запятнали…
При упоминании о Дзыцца сердце у меня, как обычно, сжалось. Хорошо, что в этот момент раздался телефонный звонок. Я схватил трубку.
— Алло! Алло! Слушаю! Да! Отдел народного образования? Жду! Алло! Клим мне был нужен, позовите его, пожалуйста! Да, да, жду! Говорим, говорим! Алло? Это Клим?
Добрый день! Это Таучелов Казбек! Из города! Из редакции! Хорошо, хорошо! Спасибо. А как ты?..
Пока я беседовал по телефону, Фатима Темболатовна вышла на балкон и прикрыла за собой двери: не хотела слушать наш разговор. Думаю, она поступила верно. Я сказал Климу то, что при Фатиме Темболатовне, возможно, не решился бы сказать. Слушал он меня очень внимательно. Как только я назвал фамилию учительницы, он сразу понял, о ком идет речь. Даже говорить мне дальше не дал. Пообещал во всем разобраться. «У нас в районо тоже могут ошибаться», — сказал он мне на прощание.
Я положил трубку, приоткрыл дверь на балкон и позвал Фатиму Темболатовну. Она вошла, вытирая платком глаза. Как, неужели она плакала?! Но почему? Для беспокойства у нее нет никаких оснований.
— Не волнуйтесь, пожалуйста, — попытался я ее успокоить, — мне обещали во всем разобраться. Думаю, все будет хорошо, к вам больше никто никаких претензий предъявлять не будет.
По щекам моей бывшей учительницы вновь покатились слезы.
— Дадите знать в редакцию, как там у вас дела сложатся. А я завтра еще раз позвоню в районо.
— Спасибо, Казбек!.. Эх, если бы твоя Дзыцца хоть краешком глаза могла на тебя взглянуть! Как бы она была счастлива, что ее сын в такого большого человека вырос… — И она опять поднесла платок к глазам.
Надо что-то сказать, отвлечь ее.
— Фатима Темболатовна, если хотите, я и сам могу в район съездить!..
— Не надо, не надо!.. — замахала она руками.
— Я уверен, Клим сделает все, что возможно. Прямо к нему и зайдите.
Провожая Фатиму Темболатовну, я вышел в коридор. Появился заместитель редактора.
— Ну, как успехи?
— Пообещали все уладить…
— С кем говорил?
— Со своим старым приятелем, инспектором районо Климом, дело Фатимы Темболатовны как раз у него.
— Вот и отлично!
Фатима Темболатовна тепло попрощалась с нами и ушла. На душе у меня было до того радостно, что хотелось горланить песни. Одно дело — помочь незнакомому человеку, которого прежде никогда не видел и, может быть, больше никогда не увидишь, и другое — проявить заботу о том, кого ты знаешь с детских лет и перед кем ты в постоянном неоплатном долгу. Никогда прежде я не испытывал такого чувства благодарности и уважения к заместителю редактора, как в тот день. О том, что он когда-то возвращал мне материалы на доработку, даже вспоминать не хотелось. Когда дело будет завершено — а я не сомневался, что Клим уладит возникшее недоразумение, — приятнее всего будет мне и, конечно, Фатиме Темболатовне, моей первой и незабываемой учительнице. Кстати, почему я не сказал ей о нашей новой квартире, почему не пригласил ее в гости?!
Я вспомнил, что вечером к нам должна прийти Дуду, и радость моя удвоилась. Домой я несся, как на крыльях. Взбежал по лестнице, на минуту-другую остановился, отдышался и только после этого толкнул дверь.
