Неисправимые - Наталья Деомидовна Парыгина
Просил не говорить. Значит, стыдно, Коля? Это хорошо, что ты стал стыдиться скверных поступков, А можно надеяться, что не повторишь их. Но все-таки мы должны поговорить с тобой…
Две недели после нашего разговора я не слышала о Николае ничего плохого. Но потом кто-то из соседей Рагозиных заметил, как Николай вертелся возле очереди в магазине. Об этом рассказала мне Мария Михайловна. И снова Николай сидел в моем кабинете, ежился и краснел.
А однажды Володя Панов увидел Рагозина на улице в компании взрослых парней, подвыпившим. Он отозвал Николая в сторону и хотел тотчас привести ко мне, но тот не пошел. Пришлось беседовать на следующий день.
Я просила комсомольцев из БСМ и особенно Володю Панова попытаться поближе сойтись с Николаем. Но из этого ничего не вышло. Николай держался отчужденно. Володя пригласил его в кино — не пошел, хотел поговорить о прочитанных книгах — Николай только фыркнул и сказал, что ничего не читает. Володя напрашивался в гости — в ответ услышал: «Нечем угощать».
И все-таки Николай с каждым днем становился лучше. Это замечала не только я, но и его мать, и Мария Михайловна, и Володя. Мы даже немного переоценили значение совершавшейся с ним перемены. Мы стали забывать, что в Ефимовске живет Петька Зубарев, старый друг Моряка.
А Петькин авторитет все еще был велик в глазах Николая. И когда Петька приказал Николаю и его друзьям пойти на преступление, они пошли.
15
Было воскресенье. Николай, Борис и Эдик Нилов бесцельно бродили по городу, как вдруг неподалеку от городского сада встретили Петьку Зубарева.
— Кустиками любуетесь? — спросил Зубарев. — А у меня голова трещит со вчерашнего. И похмелиться не на что.
Свою короткую речь Зубарев весьма обильно украшал ругательствами и при этом выжидательно смотрел на Николая, которого он, к тайной зависти Бориса, все-таки считал в этой троице главным.
— И у нас ни гроша, — отозвался Николай, тоже добавив ругательство.
— А сообразить бы надо, — заметил Петька.
Зубарев был красивый парень. Высокий, голубоглазый, с густыми волнистыми волосами и с бесшабашным вызывающим выражением лица. Это выражение особенно нравилось ребятам, и они пытались ему подражать. Сегодня Петька, однако, был угрюмее обычного.
— Я могу попросить у отца, — сказал Эдик Нилов, сочувствуя Петьке.
— Сколько же? — насмешливо осведомился Зубарев.
— Ну, рублей двадцать… тридцать, может быть. Больше он не даст, — ответил Эдик и покраснел, поняв по выражению Петькиного лица, что тот презирает его.
Некоторое время все четверо шли молча.
— Ну, ладно, — вдруг решительно сказал Петька, — валяй, проси на бутылку, а там поглядим.
Эдику не хотелось идти к отцу с такой просьбой, но отступать было поздно. Он пошел.
— К мосту приходи, эй! — крикнул Зубарев ему вдогонку.
Стоял теплый летний день. По обочинам дороги, еще не просохшей после недавнего дождя, зеленела трава. Небольшая речка, поблескивая на солнце, весело текла меж высоких берегов. За рекой слева виднелись ржаные поля, а прямо поднимались по склону холма огороды. За ними начинался молодой лес. От моста через огороды шла дорога, терявшаяся в лесу.
Компания уселась на бугре и стала с нетерпением ждать Эдика. Тот не приходил. У Петьки все больше портилось настроение. Левый глаз его начал дергаться, как всегда, когда он раздражался.
— Сдох он там, что ли? — проговорил Петька мрачно, ни к кому не обращаясь.
— Придет, — попытался успокоить его Николай.
Петька не ответил. Его голубые глаза внимательно и хищно глядели на дорогу. Николай, заметив этот взгляд, посмотрел туда же. Две женщины с перекинутыми через плечи связанными бидонами поднимались по дороге к лесу. Они подошли к первым редким деревьям, некоторое время еще были видны сквозь листву, потом скрылись.
— С базара, — сказал Зубарев с придыханием. — Молоко продавали. У кого коровушки, у того и денежки. А у кого нет коров, тем что делать?
И он посмотрел на Николая, полагая, что сказал достаточно. Но первым отозвался Борис.
— Тетки должны поделиться с нами, — объявил он, и одутловатые его щеки от ухмылки оттопырились пузырями.
— Ты не пойдешь? — спросил Николай Петьку.
— Мне нельзя. Попутают — срока не миновать. А вы несовершеннолетние, вам ничего не будет. Только без визгу и без мокрого. Покажите финари и лезьте сразу за пазуху. Бабы всегда за пазуху деньги прячут, — авторитетно заявил Петька. — Купите водки, пива и чего-нибудь пожрать, — добавил он, точно деньги были уже у них в кармане.
— Вон Эдька бежит, — заметил Борис.
— Его тоже возьмите, хоть для счету. Да скажите бабам, чтоб помалкивали, а не то… Принес? — обратился Петька к Эдику.
— Принес, — ответил запыхавшийся Эдик и протянул три десятки.
Зубарев взял деньги.
— Соберемся у речки, вон на том мыске. Через два часа, — тоном приказа бросил он.
16
Приказ Петьки был исполнен. Через два часа на выбранном им месте, на полянке среди кустарника, была расстелена газета и на ней разложена закуска. Петька почему-то задержался. Подростки с нетерпением поглядывали на еду и на бутылки, но не смея начать пирушку без него, обсуждали только что проведенную операцию.
— Молодец Петька, ловко придумал, — сказал Борис.
— А как я рот заткнул этой молодой, а? — самодовольно проговорил Николай. — «Молчи, если жить хочешь». И нож к горлу. Замолчала сразу!
— Старушку зря обидели, — сказал Эдик, стыдясь своего малодушия и в то же время не в силах побороть невольного ощущения своей вины и даже гадливости от того дела, в котором участвовал.
— Тряпка ты, баба, — презрительно заметил Борис.
— Всех жалеть — себе не останется, — жестко сказал Рагозин.
Разговор прервался. Всем было нехорошо. Чтобы рассеять неприятное настроение, Борис принялся рассказывать один случай, который будто бы произошел с его знакомой.
Борис, Николай и в особенности Петька Зубарев знали уйму всяких любопытных историй. Главное место во всех этих историях занимали взаимоотношения мужчины и женщины. Издевка над женщиной почиталась доблестью, уважение к ней — проявлением трусости и глупости перед «бабой».
Пользуясь отсутствием Петьки, Борис врал с воодушевлением. При Петьке же он и Николай обычно помалкивали и только слушали, втайне восхищаясь победами Петьки над представительницами женского пола, о которых тот рассказывал со всеми подробностями.
Эдик старался слушать Зубарева с таким же показным равнодушием, как и его друзья. Этого требовали неписанные правила «хорошего тона». Но на самим деле Эдику было и интересно, и стыдно, и как будто даже немного страшно. Почему он слушает с таким вниманием? Неужели у него есть что-то общее с этим Петькой?
Эдик никак не мог разобраться в своем отношении
