Алим Кешоков - Вершины не спят (Книга 1)
Как-то на большом базаре в ауле за Тереком двое горцев предложили Астемиру за бесценок отличного скакуна. Астемир соблазнился, имея на такой случай разрешение Мурадова действовать самостоятельно. Продавцы и покупатель вволю похлопали друг друга по рукам, сговорились. Астемир вернулся домой с великолепным золотистым Карабахом на поводу. Плавно и изящно шел Карабах под седлом. Не скакал, а пружинил. Под шелковистой шерстью играли мышцы. Красиво вилась грива, гибко гнулась шея. Не конь — чудо!
— Видит аллах, если не помрешь, из тебя толк выйдет! Ай да Астемир! — восхищался Мурадов. — Ведь этот конь — под седло командующему.
Мурадов велел прятать коня, на прогулку выводить только ночью. Еще бы, на нем можно немало заработать! Даже если бы появился прежний владелец, Мурадов сумел бы получить хорошее отступное, а пока что он не мог налюбоваться конем.
Перед этим Мурадов сам объезжал Карабаха, вернулся веселый и сказал Астемиру, что едет в Батайск к другому есаулу, а его, Астемира, оставляет во дворе старшим.
Астемиру же в этот вечер было как-то особенно сиротливо и грустно. Ночь обещала быть свежей. По обыкновению, он устроился в каморке при конюшне на соломе. Не спалось. Предчувствие какой-то беды не покидало его. Не случилось ли что-нибудь недоброе дома? Не пора ли попытаться тайно навестить Думасару?
Астемиру вспомнилась такая же бессонная ночь после разговора с Клишбиевым, вспомнились слезы Думасары, теплое дыхание спящих детей, вздохи старой наны, и понемногу он забылся…
Проснулся он с тем же чувством тревоги. Кричали петухи. Ему послышался приглушенный топот копыт. Не вернулся ли Мурадов? Нет, так скоро хозяин не вернется. Что же это? С вечера, пользуясь своею властью старшего, Астемир отпустил сторожа и одного из конюхов на свадьбу в соседний аул.
Раздалось конское ржание, треск досок, отдираемых от забора. Сомнений не оставалось — конокрады.
Астемир вскочил, но, как назло, никак не мог найти пояс с пристегнутым к нему наганом. Ах, зачем он отпустил сторожей! Наконец под кошмою нащупал наган, выскочил за порог. Ночь стояла безлунная, темная, но он успел увидеть, как два всадника перемахнули через забор. Астемир выстрелил — куда уж тут!..
Карабаха в стойле не было. В заборе зиял пролом.
Разбуженные шумом и стрельбой, во двор сбегались работники.
— Воры! Увели Карабаха!
— Ай-ай! Да помилует нас аллах!
— Седлать коней, скакать вдогонку!
— Бежать к знахарке, — советовал старый конюх Ильяс. — Она укажет следы или заворожит Карабаха, отнимет у него ноги, и воры не уйдут…
Но молодые, конечно, рассуждали вернее.
— Скакать за конокрадами! — кричали они, пристегивая кинжалы, да Астемир и сам уже выезжал на своем Похе.
Его осенила догадка: несомненно, действовали те самые горцы, которые продали ему Карабаха. Ловкачи конокрады уступают коня дешево — отдают его на откорм, на содержание, а затем снова выкрадывают и продают таким же доверчивым людям. Как они одурачили его!
Да! Большая беда стряслась. Хорошо, если Мурадов только уволит, а чего доброго — отдаст под арест по подозрению в сговоре с ворами, тогда Астемиру придется ответить за все разом. Не видать ему ни ласковых глаз Думасары, ни яблонь в саду, ни кукурузы в поле, не слышать теплого дыхания Лю и Тембота, не чувствовать на голове старой доброй руки матери.
Пох заржал, почуяв близость других коней, близость знакомого Карабаха. Далеко впереди, на дороге, взбегающей в горку, на фоне неба мелькнули силуэты двух всадников и коня на поводу. Это они!
— Отпустите коня, не то из ваших глаз звезды посыплются! — кричал Астемир, стреляя в воздух.
Разумеется, слов его воры не слыхали.
Астемир понимал, что ему одному с ворами не справиться, но он все равно решил преследовать их, чтобы узнать, куда конокрады гонят добычу.
Скачка продолжалась.
Беглецы иногда сворачивали с дороги, они хорошо знали местность. Они направляли бег то по ровному, твердому полю, то через кустарник. Астемир не отставал. Он уже плохо понимал, где находится.
Пох начал уставать и вдруг опять заржал. Астемир увидел всадника, появившегося откуда-то сзади, из кустарника. Кто это? Не скачет ли кто-нибудь ему на помощь?
Впереди тянулась каменная ограда, похожая на кладбищенскую, слева показалась железнодорожная насыпь, вдалеке мерцал красный огонек семафора.
Всадник нагонял его. Пох, чуя его приближение, напряг силы, но Астемир придержал коня. Кто же это — друг или враг?
Вот он. Лицо всадника закрыто башлыком. Этого было достаточно, чтобы Астемир дал шпоры коню, но тут же вспыхнул огонек выстрела. Обожгло ногу, бедро. Опять блеснул огонек. Пох споткнулся, и Астемир вылетел из седла через голову коня…
Когда Астемир очнулся, он услыхал над собою кабардинскую речь, но прежде, чем понял смысл слов, почувствовал страшную боль в бедре, попробовал шевельнуться и не смог.
— Не делай ему больно, — сказал кто-то. А другой спросил:
— Это адыгей или кабардинец, наш брат?
— Да, похоже, что человек из наших. Сейчас придут и перевяжут ему рану.
Астемир открыл глаза и увидел себя в железнодорожном вагоне, какие с недавних пор стали ходить между Нальчиком и Прохладной.
Кругом сидели и лежали раненые — забинтованные, полуодетые люди в бязевых рубахах и таких же штанах. Но по виду и по говору все люди были кавказцами. Кто рассматривал рану у себя на ноге, кто, страдальчески морщась, здоровой рукой поддерживал забинтованную руку, и все вместе следили за девушкой в белой косынке с красным крестом. Девушка продвигалась от больного к больному, за нею с бинтами и баночками на широком, блестящем подносе, какие Астемиру случалось видеть на пирах у богатых людей, шел военный человек в белом халате. Девушка подошла к Астемиру и склонилась над ним.
— Это кто такой? — спросила она.
Астемир понял: она спрашивала, откуда новый человек? Сопровождавший ее фельдшер объяснил:
— Подобрали без памяти ночью на дороге. Фельдшер сообщил сестре милосердия, что человек помещен в вагон с разрешения дежурного врача. Куда же, в самом деле, среди ночи, девать умирающего!
Астемир был ранен вблизи загородного кладбища и станции Армавир-товарная, где на запасных путях стоял поезд в ожидании дальнейшего следования. Санитары, похоронив умершего в поезде солдата, возвращались с кладбища и натолкнулись на бесчувственного Астемира. Его положили на носилки, только что освобожденные из-под мертвеца.
Так, игрою случая, Астемир оказался среди солдат Дикой дивизии, но не на фронте, а в глубоком тылу, в санитарном поезде, идущем в Ростов.
Возможно, что, оказав первую помощь, объездчика передали бы властям в Армавире, но воистину в рубашке родился наш Астемир — поезд тронулся, о случайном человеке забыли. А позже, к обеду, уже как-то само собою он получил миску, и, хотя еще не пришел в себя и не хлебнул ни ложки супа, все равно его теперь можно было считать однокашником всех, кто находился в одном с ним вагоне…
Астемир навсегда запомнил добрые глаза, светлые волосы, ласковую улыбку сестры милосердия. В Ростове она позаботилась, чтобы Астемира перевезли в госпиталь. Впрочем, это было не так уж трудно. Разве он один не имел документов? Разве это первый случай, когда с фронта доставляли солдата, потерявшего не только свои документы, но, случалось, и память? Кто и зачем захотел бы помешать благополучному возвращению солдата-кабардинца? Солдат Дикой дивизии — вот и все. Окрепнет — сам позаботится вернуться в часть или на родину.
Из рассказов земляков Астемир уже хорошо знал, что такое война, как живется на фронте. А в госпитале, слава аллаху, несмотря на все, что увидел вокруг себя Астемир — кровь, страдания, смерть, — жилось не так уж плохо по сравнению с тем, что слышал Астемир о войне.
Не глушь, не тихий, безвестный аул — огромный, яркий и знаменитый город шумел за окнами, а самый госпиталь занял помещение светлое и просторное: раньше сюда ходили господские дети учиться. Тут была гимназия, медресе для русских детей, медресе, в котором учатся истинным наукам, — вот что было тут! В каждой из комнат можно было легко поместить целый кабардинский дом, вместе с очагом и пристройками. Таким образом, как сразу заметил Астемир, в одном этом доме, как соты в улье, разместилось бы все Шхальмивоко.
Еще больше удивительного ждало Астемира, когда он начал вставать и выходить в коридор, похожий на улицу, со множеством дверей по обе стороны и такими большими окнами, что поначалу Астемир не решался подойти к ним. Окна были высоко над землею, и Астемир видел необозримое множество покрытых снегом крыш и труб, из которых валил дым. Это, объяснили Астемиру, и был город Ростов — большой город на берегу синего Дона. Нальчик не мог идти ни в какое сравнение с этим городом.
