Алексей Сухаренко - Блокада. Запах смерти
– Да все одно на самокрутки пойдет, – продолжил словоохотливый мужчина. – Так ведь, товарищ?
Человек из очереди мешал сосредоточиться на самом важном. Христофоров размышлял: может, пойти сейчас же в милицию и заявить о банде? Он огляделся по сторонам и увидел на другой стороне улицы женщину, фигурой похожую на ту, которую видел в бандитском притоне.
«Зинаида! Послали следить… Может, кто еще с ней. И может быть, с пистолетом. Они же в любой момент могут в меня выстрелить», – загудело в его голове.
– Замерз, что ли, – окликнула его киоскерша. – «Ленинградку» берешь?
– Дайте мне два экземпляра, – машинально кивнул Бронислав Петрович, продолжая думать о своем.
– Что с тобой, Броня, тебе плохо? – заметила его состояние Мария.
Христофоров сунул ей газету и стал пробегать глазами свой экземпляр, пытаясь привести мысли в порядок и принять окончательное решение.
– Смотри, тут и тебя касается, – отвлекла его Мария. – По приказу горвоенкомата производится переучет всех военнообязанных, как с отсрочками, так и освобожденных по болезни.
– Я комиссован по ранению, – раздраженно ответил Христофоров, понимая, что призыв ему не грозит и вопрос пропитания решать придется самостоятельно.
«А ведь одному один черт не выжить, – назойливо застучало в его голове. – С бандитами шансы выжить есть, а так или голодная смерть, или они меня зарежут, как теленка. Что мне Мария? Женщина без моральных принципов, ищущая свою выгоду. Дочь? У Петраковых она не пропадет. А я должен жить, чтобы вернуться на сцену назло всем».
На подходе к дому Христофоров снова испугался, что и его вместе с приведенной жертвой могут лишить жизни, чтобы не оставлять свидетеля. Но тут же мотнул головой, убеждая себя, что ничего страшного не случится.
– Ты сам с собой разговариваешь? – заметила его движение Мария.
– Я зайду первым, – буркнул, не ответив на вопрос, Христофоров, – они так просили.
– Кто они?
– Твоя Тамара и ее друзья, – раздраженно бросил мужчина, недовольный тем, что чуть не проговорился.
– Хорошо, – согласилась жертва.
Оставив ее у подъезда, Бронислав Петрович на дрожащих ногах стал подниматься в логово банды. На стук открыла Зинаида. Христофоров прошел в квартиру, и, как только переступил порог, дверь за ним моментально закрылась, словно за ней кто-то стоял. Оглянувшись, он увидел Нецецкого с револьвером в руке.
– Привел? – не опуская оружия, тихо спросил Дед.
– Да, у подъезда стоит, – сообщил Христофоров.
– А легавых не навел? – так же спокойно поинтересовался главарь, внимательно вглядываясь в лицо певца.
– Да что я, враг себе? Можете мне верить, – попытался взять себя в руки мужчина.
– Под окнами никого нет, – раздался голос Федули.
– Тогда заводи, – приказал старший.
– Когда ее приведу, можно мне уйти? – Христофоров снова почувствовал дрожь и слабость.
– Уйдешь, когда я скажу. – В голосе Нецецкого прозвучала скрытая угроза.
Бронислав Петрович выскочил на площадку и, спустившись немного вниз, позвал Марию.
– Ну что, с ней все в порядке? – поднялась та к нему.
– Да, она лежит и ждет тебя, – успокоил ее мужчина, который уже перестал думать о чем-либо и хотел только, чтобы все побыстрей закончилось.
Они зашли в квартиру, на пороге их гостеприимно встретила Зинаида.
– Здравствуйте, – ответила на ее приветствие Мария, узнав ту женщину, с которой видела Тамару Кроль.
– Карточки в тот раз отоварили? – поинтересовалась Зинаида, показывая, что и она ее признает.
– Да.
– Ну и хорошо. Проходите сюда, – открыла Зина дверь в комнату. Там, возле печки, сидел крупный мужчина.
– А где же Тамара? – непонимающе обвела всех по очереди взглядом Мария.
– В другой комнате. Сейчас ей помогут на костыли встать, и она подойдет, – спокойно пояснила Зинаида. – Идите, Бронислав Петрович, помогите моему мужу, а мы с Федулей кушетку поближе к печке подвинем.
Мария немного успокоилась, но предчувствие чего-то нехорошего не покидало ее. Христофоров, как сомнамбула, вышел.
– Вот, милок, и наступил момент, когда ты сам свою судьбу решить должен, – с прищуром посмотрел на него Дед. – Ты ее привел, ты ее и порешишь для общего дела.
– Я? – ужаснулся Христофоров, которому даже в кошмарном сне не мог прийти в голову такой финал.
– А иначе тебя придется вместе с этой бабой кончить. – Нецецкий вынул из голенища валенка большой нож, которым обычно работают мясники. – Тебе выбирать. Хочешь с нами в одном котле вариться – бери тесак, и вперед.
– Я не могу! Я даже курицы не зарезал! – застонал Христофоров, сползая по стене на корточки.
– Ну как знаешь… – сжав рукоять ножа, приблизился к нему Дед.
– Дайте, – в испуге протянул руку Бронислав Петрович, – я все сделаю.
– Другой базар, – успокоился Дед и едва заметным движением руки воткнул нож в пол между ног Христофорова. Но видя, что тот все никак не может встать на ноги, пнул его ногой. – Шевелись, гнида!
– А где Тамара? – встретила вернувшихся мужчин испуганным вопросом Мария. – Почему ее с вами нет?
Христофоров, пряча глаза, стал приближаться к любовнице.
– Зачем у тебя нож? Кто эти люди? – задохнулась от страха женщина, начиная понимать, что происходит. – Броня, не трогай меня, у нас же с тобой дочь!
– Закрой ей хлебало, – поторопил Христофорова Дед, опасаясь, что женщина станет звать на помощь.
Тот сделал шаг вперед и ударил ножом наотмашь. Женщина прикрыла лицо руками, и удар пришелся по кисти, в результате чего мизинец и безымянный палец оказались отсечены.
– Помогите! – закричала Мария.
Христофоров испугался, что на ее зов сбегутся люди, и, движимый чувством страха, стал наносить один за другим колющие удары. Мария упала на пол, но он продолжал бить, стараясь не натыкаться взглядом на ее широко открытые от ужаса глаза.
– Довольно, – перехватил его руку с ножом в момент нанесения очередного удара Федуля. – А то искрошишь все.
– Ну вот, теперь ты наш, – удовлетворенно склонился над ним Дед. – Теперь уж ерунда осталась – с Федулей тело вывезти на улицу.
– Дед, я могу и один, – попытался возразить подручный.
– Пускай навыки нарабатывает, – стоял на своем главарь.
– Пойдем, Сверчок, – кивнул Христофорову Федуля, – бери бабу за ноги.
– Ты ему уже и кликуху дал? – изумилась Зинаида. – Хм, Сверчок…
– А чего, он же петь любит, вот и будет Сверчок, – хохотнул Федуля, подходя к телу женщины и беря его под мышки.
– Ну давай, Сверчок, хватай живей, – подогнал он продолжавшего находиться в полуобморочном состоянии нового члена банды.
– Сверчок так Сверчок, – ухмыльнулся Дед, наблюдая, как бывший певец оперного театра суетится, помогая Федуле заматывать тело в плотную мешковину.
– Людвиг, а ты что, и впрямь хочешь его использовать? – как только мужчины унесли тело, поинтересовалась у Нецецкого Зинаида.
– Почему бы и нет, – пожал плечами Дед. – Человек в городе известный, имеет большое количество знакомых в разных кругах, к тому же, в отличие от нас, может свободно передвигаться по городу.
– Что ж, ты прав, – согласилась напарница. – Он может и людишек к нам притаскивать сколько угодно.
– Иди, милая, лучше похавать чего-нибудь сообрази, – довольный собой, указал ей на ее место главарь. И добавил про себя, провожая взглядом удаляющуюся на кухню фигуру женщины: «Всяк сверчок знай свой шесток».
Второго января Зарецкий с самого утра уже топтался в ледяном тамбуре парадной Анастасии, ожидая появления любимой. Как назло, в этот день выдался страшнейший мороз – минус двадцать семь по Цельсию. Несмотря на то что Ванька оделся потеплее, от стояния в подъезде, где температура была ненамного выше, чем на улице, он стал покрываться инеем. Пар от дыхания оседал на бровях и ресницах. Наконец Иван услышал звук открываемой двери и топот ног.
– Ой, ты прям как Дед Мороз! – засмеялась девушка, увидев своего жениха в таком виде.
– Ты сейчас тоже в Снегурочку превратишься, – захлопал снежными ресницами молодой человек, радуясь ее появлению.
– А что у тебя за мешок? – заметила Настя куль у его ног.
– Тулуп бабы Фроси прихватил, а то до церкви тебя не доведу, замерзнешь. – Цыган достал из свертка старый, но добротный полушубок и накинул на девушку.
– Ну какая же я буду невеста в таком одеянии? – возмутилась та.
– Живой и здоровой, – улыбался Зарецкий.
На улице было ясно. Они пошли быстрым шагом, подгоняемые ожиданием церковного таинства и холодом. Прохожих встречалось мало, но из-за сильного мороза шум от них стоял, словно улицы были переполнены – под ногами хрустело так, будто люди шли не по снегу, а по битому стеклу.
– А ты что дома сказала? – поинтересовался Зарецкий.
– Что пошла очередь в магазин занимать, – ответила девушка. И вдруг погрустнела: – Тетя сегодня домой ночевать не пришла, поэтому мама и не возражала. Детей же кормить надо.
