Алексей Сухаренко - Блокада. Запах смерти
Тот, поперхнувшись, умолк.
– И что нам с этим соловушкой делать? – обратился Дед к членам банды.
– По мне, так концерт только время отнимает и от дела отвлекает, – высказался Федуля, повергнув Христофорова в прежний ужас.
– Пощадите! – снова плюхнулся в ноги к главарю измученный страхом мужчина. – Я отработаю свою жизнь!
– Отработаешь? – прищурился Дед. – Как?
– Все сделаю, – заплакал Христофоров, – хотите воровать буду, хотите – убивать.
– Что ж, человечек, дадим тебе шанец один, – согласился Нецецкий. – Завтра утром приводи эту, как ее…
– Марию, – подсказала Зинаида.
– Приведешь ту сучку, которая тебя сюда впутала, вот и отработаешь свою жизнь.
– Приведу, – с готовностью закивал Христофоров.
– Приведешь, конечно, – усмехнулся Дед. – А нет – пожалеешь, что сегодня не умер.
– И не думай к легавым сунуться, иначе тебя на куски порвут, – грозно произнес Дед.
– Да я понимаю, с кем дело имею, – обреченно произнес Бронислав Петрович. – Одно дает надежду: может, я вам и дальше пригожусь?
– Чего? – удивился Дед.
– С вашим ремеслом можно пережить голодную смерть, а я жить хочу, – ответил Христофоров.
– Пожуем – увидим, – перефразировал поговорку Нецецкий – Да смотри, чтобы при сучке карточки были продуктовые.
Зинаида отдала не верящему до конца в спасение Брониславу Петровичу одежду. В дверях его встретил Федуля, чья улыбка моментально напомнила несостоявшемуся покойнику о взятых смертельных обязательствах. Выбежав на улицу, он первым делом подумал обратиться в милицию, но, оглянувшись в сторону рокового дома, увидел три мелькнувшие тени, из которых одна женская, и понял: банда людоедов поменяла место, и милиция в квартире никого не обнаружит, что будет означать для него верную смерть. Христофоров тряхнул головой, изгоняя из себя остатки всего человеческого, что мешало ему принять безопасное для себя решение.
31 декабря погода была ясная, без осадков. Мороз не более шестнадцати градусов, но и его хватало, чтобы горожан не покидали мысли, где бы достать побольше дров для согрева. Встреча Нового года проходила в городе как-то буднично, без суеты.
В семье Петраковых настроение было далеко не праздничное. Кроме заботы о топливе для печки, на них, как, собственно, и на весь город, легла тревога о текущем пропитании в связи с ужасными перебоями с доставкой продуктов в магазины. Младшие дети – Катя и Андрей, истощенные больше других, стали постоянно болеть, лишая возможности мать Анастасии не только устроиться на работу, но и стоять в очередях за продовольствием. Карточки оставались неотоваренными примерно на четверть. Однако неиспользованные талоны в следующей декаде не принимались, поэтому пропадали.
Занятий в университете не было, и Анастасия решила сходить на толкучку – попытаться обменять на продовольствие бабушкин шерстяной платок. В комнате был собачий холод. Лариса лежала в кровати бабушки, прижимая закутанных во все имеющиеся тряпки детей к себе с двух сторон, отогревая Катю и Андрея своим телом.
Чтобы не думать о плохом, Настя вспомнила об Иване и их венчании, которое должно состояться второго января. Было и еще одно обстоятельство, которое внушало ей оптимизм, – отцу стало намного легче, и он, со слов медиков, неуклонно шел на поправку. Девушка была уверена, что с возвращением отца их семья сойдет с той черты, за которой наступает голодная смерть. Ее мысли опять вернулись к любимому, без поддержки которого их семья наверняка бы уже уменьшилась по составу, и поймала себя на неприятной мысли: может, ее согласие продиктовано простым человеческим чувством благодарности к молодому человеку, который в самые трудные и голодные времена был рядом и оказывал им реальную помощь? Однако тут же прогнала дурацкую мысль, едва вспомнила их последние встречи, поцелуи и объятья.
На улицах было вывешено много объявлений, извещающих о продаже или обмене на продовольствие мебели, одежды, обуви и различных хозяйственных вещей. Некоторые из них наверняка бы еще несколько месяцев назад вызвали бы у девушки изумление, однако сейчас она их читала с интересом, пыталась разобраться, что у кого есть и насколько хорошо люди готовы к встрече Нового года.
«Меняю хлеб на пол-литра крепкого портвейна».
«Меняю хлебную иждивенческую карточку на дуранду».
«Делаю гробы из материала заказчика».
«Куплю дрова. Могу рассчитаться изготовлением искусственных зубов».
«Меняю на дрова тес, годный для гроба».
«Доставляю воду с соблюдением правил гигиены за умеренную плату хлебом и табаком».
«Меняю книги на дрова»…
Настя представила автора первого прочитанного объявления. «Наверное, он имеет возможность доставать достаточно много хлеба, раз позволяет себе менять его на вино», – подумалось девушке. Затем она подумала, что иждивенческую карточку меняют на жмыхи наверняка по случаю смерти кого-то из членов семьи, ведь это лучший вариант, нежели сдача в домоуправление.
«Искусственные зубы… Какой бред! Что ими есть?» – пробежалась она мысленно еще по одному объявлению и поймала себя на том, что находится в сильном раздражении. Ей стало стыдно, и она оглянулась по сторонам, словно кто-то мог прочитать ее мысли.
Придя на рынок, она развернула платок и, тряся им перед потенциальными покупателями, стала прохаживаться среди торгующих горожан.
– Почем? – поинтересовалась старушка в телогрейке и мужской шапке.
– Не знаю. А вы что можете предложить? – спросила в свою очередь Настя.
Старушка стала придирчиво вертеть платок, выискивая какие-нибудь недостатки, но таковых не обнаружила.
– Две банки перловой каши с мясом, – сделала она достаточно аппетитное предложение.
– Хорошо, – согласилась девушка и пошла поскорее домой.
Но только она отошла от рынка, как какой-то подросток бросился ей навстречу и толкнул в сугроб. От неожиданности она выронила банки, которые покатились в разные стороны. Неизвестно откуда появившийся второй парень подхватил консервы и побежал проходным двором на другую улицу. Ее обидчик бросился за ним, оставив жертву в ушибах и слезах. Проходившая мимо женщина, видевшая, как Настю ограбили, только покачала головой, не задержавшись на месте. Оставшись одна, в приступе отчаяния Анастасия стала креститься, как делала ее бабушка, прося заступничества и помощи у Господа. Успокоив душу, встала и, отряхнувшись от снега, побрела в сторону дома. У самого подъезда ей чем-то стукнуло по голове, и она увидела упавшего замертво голубя. Птица была еще чуть теплая, словно умерла на лету. Девушка спрятала тушку под пальто и, посмотрев на небо еще раз, обратилась с благодарностью к тому, кто послал ей этот дар.
Дома Настю ждала еще одна чудесная новость – из госпиталя звонил отец, сказал, что его выпишут через неделю.
– Папа спрашивал, как мы, а мне и сказать нечего, – вздохнула ее мать. – Признаться, что мы уже ножки начали протягивать, нельзя, а говорить, будто все хорошо, язык не поворачивается.
Вскоре пришла Мария, обозленная неудачным стоянием в очереди. Узнав от племянницы о голубе, она немного повеселела:
– Почаще бы тебе по лбу попадало.
Все улыбнулись и занялись приготовлением новогоднего ужина. Андрей, вооружившись большим кухонным тесаком, стал строгать щепу с принесенного поленца. Катя, совсем обессилевшая, осталась лежать на кровати. Вернулся со смены Вячеслав. Увидев общипанного голубя, он обрадовался и погрузился в общую суету, больше всем мешая. Тушку птицы Мария положила в кастрюльку и поставила вариться на керосинку. Заправить суп было нечем, но ни один из домашних не стал оспаривать решение варить именно суп, прекрасно понимая его преимущество – наличие бульона. Ближе к десяти часам вечера к ним неожиданно ввалился Зарецкий, принеся в качестве новогоднего подарка шесть мороженых картофелин.
– Давайте сделаем на первое бульон, а на второе картошку с кусочком птицы – восторженно, и вместе с этим достаточно прагматично предложил Вячеслав.
Появление Ивана было воспринято с огромной радостью не только детской компанией, но и, как ни странно, Ларисой с Марией. Однако как его ни упрашивали остаться, он вежливо отказался и попросил Анастасию проводить его на улицу.
– Я специально принес шесть картофелин, так как не могу остаться, – привел он последний аргумент.
Уже спускаясь по лестнице, Иван восторженно поведал своей невесте:
– Все, послезавтра захожу за тобой, и мы едем венчаться. Отец Амвросий и все остальные уже готовятся. Ты предупреди своих, что на целый день уедешь.
– А что я им скажу? – задумалась девушка, наморщив лоб.
– Ну, может, так и скажешь, что в церковь на молитву, а потом зайдешь к нам в гости? – предложил Цыган.
– Ой, не знаю… – Хотя, ладно, скажу так. А что у тебя с руками? – обратила внимание Анастасия на кровавые волдыри на руках Зарецкого.
