Владимир Гурвич - Баловень судьбы
Только что завершившееся лесное сражение отняло у меня слишком много сил, и я шел очень медленно. Если я и дальше буду двигаться таким темпом, то приду в поселок не раньше чем через неделю. Но такой срок без всяких припасов, даже без зажигалки, которая осталась в машине, мне не выжить.
Каждый шаг уносил остатки сил, несколько раз я падал, некоторое время совершенно отрешенно лежал на земле. В эти минуты мне было абсолютно все равно, что со мной произойдет. Даже лучше если что-нибудь случится, тогда разом прекратятся все мои страдания, как нынешние, так и будущие. А то, что они неизбежны, я не сомневался, Обозинцев не успокоится, пока не сотрет меня в порошок. Только теперь я начал постигать масштабы вреда, который я принес этому человеку и степень той ненависти, которую он ко мне питает.
Уже вечерело, а я продолжал, спотыкаясь, словно пьяный, идти. Впрочем, я был действительно пьяный, только не от вина, а от усталости. Но разница в состояние была минимальной.
И по мере того, как пространство вокруг меня окутывало темное покрывало ночи, кроме страха перед людьми, во мне пробуждался страх перед животными. Анастасия как-то говорила, что здесь водятся медведи, рыси. А если эти хищники нападут на меня. Оказаться загрызенным косолапым, ничуть не лучше, чем быть убитым боевиками Обозинцева.
Внезапно я услышал сперва шум мотора, а затем увидел свет приближающихся фар. Достав пистолет, я бросился на дорогу. Если это мои враги, то пусть уж убивают, все равно мне тут не уцелеть.
Я встал по середине дороги и поднял руку. Автомобиль затормозил. Я бросился к нему и увидел, что в салоне сидит средних лет мужчина. Больше в машине никого не было.
Но полной уверенности в том, что это не мой враг, у меня не было. Поэтому я решил не искушать судьбу.
Я наставил на него пистолет.
– Выходи! – приказал я.
– У меня нет денег! – дребезжащим голосом проговорил он.
– Выходи! – еще решительней произнес я.
Он повиновался.
– Руки вверх!
И на этот раз он послушно поднял руки.
Я быстро ощупал его, но оружие не нашел.
– Куда едешь?
– В краевой центр.
– Поедешь в Руново. Ты понял?
– Да, понял, в Руново, – покорно согласился он.
– Чего тогда стоишь, поехали.
Я дождался, когда он займет свое место водителя, сам же сел на заднее сиденье. На всякий случай приставил пистолет к его шее.
– Хочешь остаться невредимым, не хулигань. Стрелять буду без предупреждения и промаха. Понял?
– Да, да я все понял.
Наш путь занял два часа и прошел без приключений. Водитель довез меня прямо до дома. Правда, последние километры дались мне с трудом. Хотя рана была несерьезной, я все же потерял довольно много крови и чувствовал слабость и головокружение. Мне даже было трудно держать моего невольного водителя на прицеле, я полулежал на сиденье, закрыв глаза и лишь иногда их приоткрывал, дабы убедиться, что все в порядке и мы едем туда, куда мне надо.
– Спасибо, – сказал я, когда автомобиль затормозил возле моего дома. Собравшись с последними силами, я вышел из машины. Я чувствовал раскаяние за то, что перепугал этого человека, заставил его свернуть с нужного ему пути. – Извини, друг, – произнес я, – но другого выхода у меня не было. Хочешь, я тебя накормлю.
Но он явно предпочитал побыстрее убраться отсюда как можно дальше.
– Мне надо ехать, я опаздываю, – сказал он, весьма неприязненно поглядывая на меня.
Я кивнул головой и, повернувшись к нему спиной, зашагал к дому. Я услышал, как машина отъехала, но я даже не повернулся. Я открыл дверь, сделал два шага и упал на ковер.
Глава 26
Очнулся я в кровати. Было уже утро, задернутые шторы протыкали многочисленные солнечные лучи, некоторые из них приятно покалывали мое лицо. И хотя я уже проснулся, но сознание еще не полностью вернулось ко мне, так как я никак не мог определить, где я нахожусь и что со мной?
Заскрипела дверь, послышались чьи-то шаги, и я увидел склоненное над собой лицо.
– Это вы? Но вас же здесь не должно было быть. – Я произнес эти слова прежде чем понял их значение. И сразу же весь ход событий восстановился в моей памяти. Я постарался сесть на кровати, но это оказалось не таким уж простым делом, тело плохо повиновалась мне.
– Я вернулась, – сказала Анастасия, – мне было очень тревожно. Я увидела на дороге сожженную «Волгу». И подумала, что вы погибли.
– Скажите честно, вы в тот момент хотя бы чуть-чуть огорчились?
Анастасия несколько мгновений хранила молчание, затем вдруг улыбнулась.
– Огорчилась. Я даже заплакала.
– Вы плакали из-за меня? – не веря своему счастью спросил я.
– Не знаю, но мне стало тяжело. Со смерти Саши мне не было еще так тяжело.
– Это хорошо, – проговорил я.
На лице Анастасии отразилось удивление.
– Хорошо то, что мне было тяжело?
– Да, – подтвердил я, – мне хорошо, что вам стало плохо из-за меня.
По сразу же изменившимся ее глазам я понял, что она поняла, что я имею в виду.
– Вы говорите глупости, – пробормотала она.
– А что вы делали после того, как обнаружили сгоревшую машину?
– Я попыталась обследовать местность, но из-за темноты это было абсолютно бессмысленным занятием. Я поехала дальше. А когда открыла дверь, то увидела распростертого вас на полу.
– Я был без сознания?
– Да, без сознания. Мне пришлось тащить вас наверх. Скажу я вам, это было крайне трудное занятие. Я не подозревала, что вы такой тяжелый.
– Бедная, я вам сочувствую.
– У вас кровоточила рука, я промыла вашу рану и перевязала.
– Вы все сделали абсолютно верно.
– В свое время я окончила курсы медсестер, так что для меня все это было не в новинку.
– Все равно вы молодец, – похвалил я ее. Мне доставляло удовольствие это делать. Не исключено, что она догадалась об этом, так как не стала возражать против такой своей оценки.
– Лежите спокойно, я принесу вам сюда завтрак. И вы мне расскажите, что же произошло.
Она вышла, а я улыбнулся. Это было не первое мое ранение в жизни, но впервые после ранения я был счастлив.
Глава 27
Я провалялся в постели целый день. Анастасия заботилась обо мне, как сиделка. Признаюсь, что я немного играл, уже к полудню я почувствовал себя вполне сносно, чтобы встать с постели и заняться неотложными делами. Я понимал, что пребываю в сладком ничегонеделании, тем самым подвергаю себя большому риску. Этот Обозинцев и иже с ним вряд ли ждут, когда я окончательно выздоравлю, они не станут сидеть сложа руки и скорей всего снова замышляют какую-нибудь очередную пакость.
Но встать с постели было выше моих сил, уж слишком мне доставляло огромную радость зрелище заботящейся обо мне Анастасии. Нельзя уж сказать, что она была особенно ласковой и нежной, я бы даже сказал, что после первых минут моего возвращение к жизни, когда она показала свое беспокойство за мое здоровье, она стала вести себя даже чересчур сдержанно, словно боясь выплеснуть наружу даже капельку своих подлинных переживаний. И все же такое ее поведение отношение меня не обманывало, я уже знал, что она относится ко мне лучше, чем даже быть может сама того желает. И то ощущение, что посетило меня впервые на крыльце дома ее отца, что в наших отношениях произошел перелом, сейчас лишь окрепло.
Впрочем, я не подавал вида, что разгадал ее игру, наоборот, сам активно в ней участвовал. Моим поведением руководил не расчет, а инстинкт, который подсказывал, что слишком быстрое сближение, неосторожное слово или жест с моей стороны может вызвать обратную реакцию, снова отдалить ее от меня. Чтобы взять тяжелый вес, штангист поднимает штангу не одним решительным движением, вложив в него всю свою мощь, а несколькими, постепенно поднимая ее все выше и выше. Точно такую же тактику должен взять на вооружение и я.
Вечером я решил: дабы не переиграть, пора прекращать изображать из себя мнимого больного и возвратится к полноценной жизни. Поэтому я встал и вышел из комнаты.
Я застал Анастасию, сидящую у камина в задумчивой позе. Причем, она ушла в себя на такую глубину, что не сразу заметила мое появление. Когда это все же случилось, то ее изумлению не было предела.
– Вы встали? Что-нибудь произошло? Вам стало хуже?
– Мне стало лучше, благодаря вашим заботам и вниманию я уже на ногах. Готов продолжать.
– Продолжать, но что?
– Битву за компанию. как выяснилось, желающих захватить ее оказалось даже больше, чем я предполагал еще совсем недавно.
– Кто же, по-вашему они?
– Прежде всего некоронованный король здешних мест Обозинцев, затем наш замечательный финансовый директор Ращупкина. Затем ваш обожатель Струганов…
– Я не верю в то, что Валерий вынашивает такие планы, – решительно прервала она меня.
– У меня есть доказательства.
– Какие?
Я заколебался.
– Я вам непременно сообщу о них, только позже. У меня действительно есть доказательства, но кое что надо бы еще проверить.
