Владимир Гурвич - Баловень судьбы
Я крутил головой по сторонам, но все не мог его обнаружить. Хотя он был где-то рядом. Чтобы заставить его выдать себя, я решил использовать давний, но многократно проверенный трюк: взял ветку и что есть силы бросил ее в подальше. Но никто не открыл огонь по тому месту, где она приземлилась.
Кажется, этот парень решил меня перехитрить, подумал я. Что ж, посмотрим, кому повезет на этот раз. Теперь я стал изучать открывающуюся моему взору местность, я хотел определить, где может скрываться Сержант?
Разглядывать окрестности было неудобно, так как я боялся слишком высоко приподнимать голову, не говоря уж о том, чтобы приподняться даже на колени. Я ощущал себя в большей безопасности, когда был распростерт на земле.
Мне показалось, что в одном месте находится какой-то обрыв или овраг. Лежа, я не мог, как следует разглядеть, что расположено в той стороне на самом деле. Но деревья, которые там росли, мне казались, были ниже ростом, чем те, что стояли невдалеке, а толщина их стволов была одинаковой. Значит, они тянулись к верху из низины.
Чем дольше я смотрел туда, чем больше убеждался верности моей догадке. Я уже почти не сомневался, что Сержант залег именно там, другого места для засады просто не было. И теперь он ждет, когда я встану и побегу. А он в этот момент выскочит из своего укрытия и срежет меня очередью. Неплохо придумано, мысленно похвалил я его, не зря же его кличка Сержант, чувствуется военная выучка. Не будь я не менее опытным воякой, то вполне бы попался на этот нехитрую, но от того не менее опасную уловку.
Однако Сержант не учел одного маленького нюанса. Сидя в своем овраге, ему не так-то было просто наблюдать за всем периметром боевых действий. Скорей всего он вынужден полагаться на слух и периодически выглядывать наружу, чтобы убедиться, что я не удираю от него.
Теперь я не спускал с этого места глаз; если мои предположения верны, рано или поздно он обязательно покажет свою макушку. Даже если у него самый тонкий слух, полностью полагаться на него он не рискнет. Тем более прошло уже никак не меньше минут десяти, а он так ничего не слышит, так как я веду себя очень тихо.
Ну, давай же, проверяй, где я, ты должен это сделать, гипнотизировал я его. Но пока безрезультатно.
И все же мое терпение было более чем щедро вознаграждено. Я увидел не только его макушку, но и глаза. Сержант внимательно смотрел вокруг себя, пытаясь обнаружить мое местопребывание. Но меня укрывал густой кустарник. Конечно, если бы он знал, где я лежу, то заметил бы меня, сейчас же его взгляд лишь скользнул по этому месту и ушел в сторону.
Зато теперь я знал, где он затаился. И это давало мне существенное преимущество. Оставалось лишь им эффективно воспользоваться.
Сержант вновь ушел на дно в прямом и переносном смысле, и я мог ненадолго перевести дух. И прикинуть, что же делать дальше?
Я осмелел настолько, что на несколько мгновений приподнялся на коленях. Но и этих мгновений мне хватило, чтобы в моем мозгу возник план действий.
Недалеко от того места, где залег Сержант, росло большое дерево. Его ветви висели прямо над оврагом. Если добраться до него, взобраться на ствол, проползти по той ветке, что простерлась над балкой, то с него можно будет вести огонь по врагу или спрыгнуть в овраг. Вряд ли он ожидает нападение оттуда.
Проблема в том, как забраться на дерево так, чтобы он ничего бы не обнаружил? Как на зло нет ветра, его свист заглушил бы издаваемые мною звуки. А вряд ли я сумею все проделать бесшумно.
На помощь мне пришел тот, кто хотел меня убить. Я имею в виду вертолет, он снова появился над лесом. Машина летела низко над деревьями, громкий вой мотора заглушал все остальные звуки мира. Нельзя было терять ни мгновения, иначе эта железная хищная птица опять исчезнет. Правда появлялась новая опасность, что мои маневры могут заметить с высоты и навести по рации на меня Сержанта. Но выхода у меня не было, надо было выбирать, что представляет большую опасность.
Я быстро пополз к вожделенному дереву. Я даже не смотрел по сторонам, если Сержант меня обнаружит, меня уже не спасет даже божье провидение. Я рассчитывал на то, что мой смертельный враг сейчас поглощен переговорами с теми, кто находится в вертолете. Не исключено, что там сидит некто, кто направляет его действия.
Я добрался до дерева и теперь стал карабкаться по его шершавому стволу. Затем осторожно переместился на ветку и пополз по ней. Я увидел Сержанта там, где, по моим прикидкам. он и должен был находиться. Он лежал на животе и переговаривался по рации.
Мне никак не удавалась достать пистолет из-за пояса, иначе я просто бы свалился, так как приходилось держаться за ветку обеими руками. В этой ситуации у меня оставался лишь один, не самый лучший выход: спрыгнуть в овраг. Мое преимущество заключалось во внезапности, однако вряд ли оно продлится больше двух-трех секунд. Успею ли я за такой короткий промежуток достать оружие и выстрелить? Полной уверенности в успехе у меня не было.
Я отыскал глазами удобный пятачок для приземления. Как странно, но кому-то из нас осталось жить всего каких-то несколько мгновений. И ни мне, ни ему еще неизвестно, кого судьба на этот раз решила оставить в живых?
Я упал не совсем удачно, не удержавшись на ногах. Целую секунду я потерял на то, чтобы обрести равновесие. Реакция же у Сержанта была отменная, он тут же вскочил, автомат грозно нацелился на меня. И все же я выстрелил первым, это заставило моего врага вздрогнуть, и очередь уклонилась чуть в сторону. И все же одна пуля ударила меня в руку, я ощутил острую боль и выронил пистолет.
Мой же выстрел пришелся ему в живот. Пока я приходил в себя после ранения, он лежал на земле и громко стонал. Хотя рука у меня болела и сильно кровоточила, я поднял пистолет и направился к нему.
Сержант лежал на спине, зажав рану рукой. Но это не останавливало обильного кровотечения; красный ручеек сочился сквозь его пальцы. Я много раз видел в своей жизни подобные ранения и знал, что с такой пробоиной человек не жилец.
Я присел рядом с ним. Я не испытывал к нему жалости, я ничего не сделал плохого этому человеку, а он все время пытался меня убить. За что?
– Ты сейчас умрешь, – безжалостно сказал я.
На секунду он даже перестал стонать и посмотрел на меня.
– Зачем ты меня хотел убить, кто тебе приказал это сделать? Говори, тебе уже нет смысла ничего скрывать.
– Обозинцев, – с трудом произнес он. – Он тебя все равно убьет.
Жаль, что я не увижу.
Внезапно ко мне пришла одна догадка.
– Это он в вертолете?
Сил у Сержанта уже не было, он лишь кивнул головой.
Я поднял лежащую рядом рацию.
– Обозинцев – это я, Рунов, Ты меня слышишь?
– Слышу.
– Сержант сейчас умрет. Я его убил.
– Мразь! Ты заплатишь мне за это, живым тебе не выбраться из этой переделки. Я тебе обещаю, что ты пожалеешь, что однажды явился на свет.
– Не ты первый говоришь мне об этом. Но, как видишь, пока я не слишком жалею.
– Запомни, я не прощаю тех, кто встал на моем пути. Я предупреждал тебя, просил по-хорошему, не делай то, чего не нужно. Но ты плюнул на все мои слова. А ведь совсем скоро смог бы стать богатым человеком.
Я засмеялся.
– Ты считаешь меня полным идиотом, думаешь, что я поверил, что ты и впрямь хотел заплатить мне эти миллионы. Ты с самого начала хотел лишь одного: меня убить. Еще в Москве. Ведь это же ты подослал ко мне тех ребят?
– Ты мне надоел. Помни каждую минуту из тех, что тебе осталось: совсем скоро за тобой придет смерть.
По изменившемуся шуму вертолета я понял, что он начал набирать высоту.
– Эй, Обозинцев, подожди! – крикнул я в рацию, но на этот раз ответа из нее не последовало. Наш диалог на этом временно прервался.
Я снова перевел взгляд на Сержанта; он был еще жив. Но уже текли последние минуты его жизни. Об этом убедительней любых медицинских заключений свидетельствовала мертвенная бледность, растекшая по его лицу.
– Затем ты, дурак, связался с этой мразью? – спросил я. – Ты же, как и я, солдат. Ты должен находиться на моей стороне.
Сил отвечать у Сержанта уже не было, но по его глазам я понял, что он меня слышит. Внезапно губы его шевельнулись. но я ничего не расслышал, так тихо он говорил. Я наклонился к его рту.
– Добей, очень больно. Зачем мучить?
Я посмотрел на него, он был абсолютно прав. Даже такому подонку не стоит без необходимости доставлять лишние страдания. Я выстрелил ему в голову.
Мне нужен был небольшой отдых. Сил идти дальше у меня не было. Я отошел от тела на несколько десятков метров и сел рядом с деревом, прислонившись спиной, как к спинке кресла, к стволу. Передо мной стояла нелегкая задача: выбраться из этого гиблого места. А выбираться нужно как можно скорей, совсем не исключено, что Обозинцев полетел за подкреплением. И если сюда высадится новый десант, мне не сдобровать.
Я решил идти вдоль дороги, но лесом, без необходимости не выходя на трассу. Впрочем, пока на ней не было никого, словно бы я остался единственным человеком на земле. Даже непонятно, куда подевались все остальные люди?
