Сергей Носов - Франсуаза, или Путь к леднику
Мысли Дины грозили развиться в самых неожиданных направлениях, но тут Константин Юрьевич заставил Дину сосредоточиться. Он показал ей дипломы. Свои. Он был членом академий, ассоциаций и обществ. Преимущественно международных.
– А теперь вы расскажите.
– О чем?
– Как о чем? Об особенностях поведения вашего мужа.
Дина не знала, с чего начать, психотерапевт подсказал:
– У вашего мужа межпозвоночная грыжа.
– К сожалению, да.
– Расскажите сначала о муже, потом о грыже, а потом как вам это видится вместе и по отдельности – с точки зрения их восприятия.
– Их – кого?
– Мужа и грыжи.
– Это как? – не поняла Дина.
– Да вы не спрашивайте, вы говорите, а уж я сам разберусь.
Дина стала рассказывать. В какой-то момент у нее мелькнула, но только мелькнула, не мысль даже, а тень мысли – о том, что долгая болтовня Константина Юрьевича могла быть и не столь бессмысленной, могла и обозначать что-то – в плане симметрии их общения: сначала он образцово бу-бу-бу, и все больше о себе любимом, а теперь слово за ней – в соответствии с установкой, которую он ей как бы дал своим примером. Дина, получается, как бы в долгу.
Внимательно слушая, Константин Юрьевич кивал, а иногда улыбался печально, словно хотел показать, что все это ему очень даже понятно.
Потом он стал задавать вопросы. Некоторые из них показались Дине смешными. Она была готова к странностям, ждала, что он спросит, не мочится ли в постель ее муж и не замечен ли он в склонности примерять ее бюстгальтеры, поэтому ничуть не удивилась, когда Константин Юрьевич полюбопытствовал, часто ли Динин муж завязывает мертвым узлом шнурки на ботинках. Также Константина Юрьевича интересовали гастрономические предпочтения Адмиралова. И не путает ли правое с левым.
– Да, похоже, это действительно моя тема. Не скажу, что случай совсем уж уникальный, мне приходилось дважды наблюдать нечто подобное. Если все так, как вы рассказываете, вам очень повезло. В смысле со мной. Я тоже рад познакомиться. С вами и вашими, извините, проблемами. Рад – это не значит, что действительно рад, наоборот, я вам сочувствую… какая тут радость!.. Но мои профессиональные увлечения… одержимость исследователя… Надеюсь, у меня появится, наконец, возможность описать новый синдром. Я, конечно, возьмусь за вашего мужа, можете не сомневаться.
– Подождите, – сказала Дина, – новый синдром это замечательно. Только мне бы хотелось рассчитывать на реальную помощь, а не только на то, что мой муж при вашем участии оставит след в медицине.
– Неужели вы думаете, я такой эгоист? – спросил Константин Юрьевич. – Без реальной помощи все мои труды ломаного гроша не стоят. Но для того, чтобы исцелять человека, надо знать, от чего исцеляешь. Надо это исследовать. А иначе как мы подберем индивидуальный подход?..
– А вы что – хотите с ним лично встретиться?
– Разумеется.
– Я думала, вы будете меня консультировать, а я уже сама… как вы скажете…
– Что вы. Так нельзя. Вот буклет нашего центра, там все есть – и адрес, и телефон, пусть приходит.
– Не пойдет.
– Почему не пойдет?
– Потому что я не сумею ему объяснить необходимость вашей терапии.
– Но я ж… практически бесплатно, – удивился Константин Юрьевич. – В крайнем случае за символическую цену…
– Константин Юрьевич, он не пойдет. Я даже спрашивать его об этом не буду. И вообще он скрывает от меня свою связь…
Константин Юрьевич насторожился:
– Связь?
– Ну, с ней, с Франсуазой.
Константин Юрьевич посмотрел пристально (до этого смотрел на Дину обычным, ничего не выражающим взглядом).
– Вы считаете, что связь как таковая все-таки есть? – спросил Константин Юрьевич тоном настолько нарочито нейтральным, что скорее выдал, чем скрыл свое беспокойство.
– Нет, вы не тревожьтесь за меня, у меня все в порядке, я это метафорически: связь. Не знаю, может, как-нибудь по-другому лучше. Но – связь.
– Почему же «по-другому», – сказал Константин Юрьевич примирительно (и взгляд его потеплел). – Связь так связь. А там посмотрим, как лучше. Скажите, он курит?
– Курит, – ответила Дина.
– Замечательно, – сказал Константин Юрьевич. – А не собирается ли он бросить курить?
– У него не получится, он уже пробовал.
– Пусть еще попробует. Я почему спрашиваю. У меня там коллега группу набирает. Можно записать. Сам я в эти методики не очень верю, но хуже не будет, это могу гарантировать. Уговорите его, вдруг понравится. Если не весь курс пройдет, то хотя бы несколько сеансов. А там уж и я подключусь. Мой кабинет рядом. Нам главное встретиться…
– Он такой предубежденный, – сказала Дина. – Я даже не знаю, как убедить… А что за лечение? Это не гипноз?
– Нет-нет, групповая психокоррекция. В игровой форме… Он у вас не слишком ревнивый?
– А у вас и от ревности избавляют?
– От ревности тоже… От патологической.
– В пределах нормы, думаю.
– Ну и прекрасно. То, что надо, как раз.
– Да нет, от ревности, думаю, не надо, лучше от курения.
– Вы не поняли. Я спрашиваю, не ревнив ли, потому что, если не ревнив, вы бы могли сослаться на знакомство: ваш одноклассник, ваш старый школьный товарищ – высококвалифицированный психотерапевт, он готов помочь вашему мужу бросить курить… понимаете?.. и устраивает через меня, или неважно как, в наш центр. Тут важно, чтобы сработал фактор знакомства, фактор исключительной возможности… Не по газетному объявлению, а по рекомендации специалиста. Нет, еще лучше: по протекции специалиста… Это действеннее.
– Боюсь, он не пойдет. Вы не знаете его. Скажет, что с него хватит, у него уже абонемент на пиявок…
– А! Он пиявками лечится? Давно?
– Нет, только начал.
– Так и хорошо! Пиявки не переносят никотин. И алкоголь, кстати. Объясните ему, что если он откажется от курения, пиявки будут лучше присасываться… Тут все связано. Понимаете?
– Я попробую, – сказала Дина.
6
Что касается мух, Франсуаза, их здесь практически нет. Это внизу, в равнинной Индии, говорят, господствуют мухи. Помимо аэропорта, где мы должны были сделать пересадку на самолет в Лех, никакой равнинной Индии мы не видели. Ладно, не придирайся к словам, – что значит должны? Ну если должны, так и сделали, как должны. А как же иначе? В горах, сказал Командор, солнце любую заразу убьет. Можно не бояться поймать инфекцию. Тут, я думаю, даже мухи стерильные. Видел я их лишь в торговых рядах – сидели на мясе. На баранине. Знаешь, у меня вновь появился аппетит. Ты не представляешь, как здесь вкусно готовят.
Вот уже два дня, как ты меня покинула, и три дня, как я в Гималаях.
Не просто в Индии, а в Гималаях.
Но и в Индии – просто или не просто – мы те же три дня, потому что в первый же день улетели в Гималаи, именно в Лех, в Малый Тибет. Малый он или большой – не так важно, Тибет и есть Тибет. Я, кажется, об этом уже говорил. Или нет? А впрочем, неважно.
Прекрасно знаю, что ты никуда не денешься и скоро вернешься.
Продолжаю обращаться к тебе напрямую, но, боюсь, как бы ты ни возомнила о себе что-нибудь чрезвычайное. Конечно, это я не от хорошей жизни, но только не подумай, что жизнь моя без тебя становится невыносимой. Да ведь ты сама знаешь прекрасно, почему ты ушла. Сказать почему? Думаешь, я не понял? Тебя вытеснила горная болезнь. Иначе сказать, гипоксия. Вот и весь ответ. Все очень и очень просто. Не перенесла присутствия горняшки. Или есть возражения?
Одного не понимаю: почему я должен таскать твою подушку, ортопедическую? Может быть, выкинуть?
Не хочу расстраивать, но вспоминаю тебя эти дни нечасто. Во-первых, общие впечатления, достаточно сильные, – все, мною увиденное и переживаемое, бьет по мозгам. Во-вторых, опять же она, гипоксия. Так что, извини, не до тебя мне было, Франсуаза.
Полагаю, у тебя нет причин огорчаться. Ты должна быть довольна уже тем, что удачно изводила меня в Дели, если я еще не говорил об этом. Помнишь, когда, обменяв в аэропорту валюту (1$ = 46 рупий), мы все взялись за рюкзаки? Я довольно ловко, но не без страха перед тобой, напялил свой рюкзачище, и ты, как следовало ожидать, немедленно показала характер. Я едва дошел до выхода, Франсуаза. По бокам стояли с табличками типа «мистер такой-то» многочисленные встречающие, но встречали, понятно, не нас, и многие из них были в тюрбанах. Сикхи, сказал Командор. А я подумал, что мне не до них!.. Подумаешь, сикхи! – и был, конечно, неправ. Знаешь ли, Индия – это Индия, и она поинтереснее будет, чем твои выкрутасы, хотя, допускаю, ты тоже была способна подумать: Индия – это, дескать, Индия, и она куда интересней, чем мой Адмиралов, – вот и хорошо, вот и договорились – это ты на нее от меня отвлеклась, а вовсе не я от тебя. А мне безразлично, что думаешь ты. Над нами кружили какие-то хищные птицы. Ястребы, что ли? Их в том Дели, как чаек у нас… А через два часа самолет сюда – в Ладакх, в Малый Тибет.
Или ты думаешь, я попал сюда другим путем? Скажи каким. Я посмеюсь.
