Елена Харькова - Девочка моя ненаглядная
– Ты что наделал! Медведь неуклюжий! Светла-а-ана Мака-а-а-ровна, а Миша Бурый нам играть не даёт! Он нашу крепость сломал!
Воспитательница нехотя оторвала взгляд от своей вышивки.
– Бурый! А ну вон из комнаты! Стой теперь в холодном коридоре! Ты наказан! – прикрикнула Светлана Макаровна и уже тихо добавила: – Вот урод! Никому покоя не даёт!
Миша на её последние слова даже не обиделся. Он к этому привык. Мальчик покорно вышел в коридор и встал в угол.
Постояв немного в одиночестве, Миша вдруг решительно покинул место изгнания, тихо спустился в гардеробную, натянул на себя пальто и валенки, достал из-за ящика для обуви припрятанную с обеда котлету и выбежал на улицу.
Яркое, но холодное солнце ослепило глаза. Миша зажмурился и с удовольствием вдохнул в себя свежий морозный воздух. Он зачерпнул ладошкой рассыпчатый снег и с наслаждением попробовал его на вкус. Ледяная водичка приятно обожгла язык. Остаток снега Миша подкинул в воздух, и он разлетелся сверкающими звёздочками, падая обратно ему на голову.
Этот сворованный миг свободы словно окрылил его неуклюжее тело, и мальчик вприпрыжку задорно поскакал по присыпанной снегом дорожке. Внезапно он поскользнулся и упал. Но даже это ничуть не расстроило Мишу. Он весело рассмеялся и побежал дальше.
Таня Сорокина выглянула в коридор, решив позлорадствовать и показать противному Медведю язык. Но мальчика она там не обнаружила. Таня подбежала к окну и увидела убегающего за угол дома толстяка в распахнутом пальто.
– Светлана Макаровна! Светлана Макаровна! А Бурый на улицу убежал! – завопила девочка. – А ещё он без шапки ушёл и пальто не застегнул!
– Вот урод! – возмутилась воспитательница. По идее ей надо было догнать беглеца и вернуть его в группу, но женщине не хотелось идти на мороз. – Ну и пусть гуляет. Он сейчас простудится и помрёт! И никто не пожалеет!
– Да! – старательно кивнула девочка. – Пусть умирает! Его никто не пожалеет!
Миша добежал до деревянного сарая, которым уже никто не пользовался с тех пор, как печное отопление заменили на водопроводное. Раньше здесь хранились дрова. А сейчас этот дряхлый сарай всё хотели снести, да просто руки не доходили.
Мальчик оглянулся по сторонам, не видит ли кто, и отодвинул деревянный щит, прикрывавший дыру в стене. Он, кряхтя, словно маленький медвежонок, еле протиснулся в эту дырку и оказался на соломенном полу сарая.
– Булька! Булька! Ты где? – позвал Миша. – Смотри, что я тебе принёс. Котлету!
И тут же из противоположного конца сарая, визжа от радости и усиленно виляя куцым хвостиком, к нему помчался трёхмесячный щенок. Булька с неимоверной щенячьей радостью приветствовал своего пятилетнего хозяина.
– Булька! Ах ты мой Булька! Вот озорник! – смеялся Миша, когда этот маленький пятнистый комочек, поскуливая и повизгивая от восторга, лизал его лицо и руки. Мальчик нежно прижал к себе этого неуклюжего и некрасивого, как и он сам, приблудного щенка. – Только ты меня любишь, милый ты мой дружочек, мой славный Булька!
Лишь в этом сарае рядом со своим четырёхлапым другом Миша чувствовал себя по-настоящему счастливым.
* * *Весна зажурчала озорными ручейками и наполнила воздух свежестью, а сады неугомонным птичьим щебетанием. Небо приобрело особую лазурную яркость, а солнце ласкало кожу приятным шёлковым теплом. Наконец-то можно было ходить без тяжёлых валенок, шуб, шарфов и шапок. А самое радостное – дети теперь проводили на свежем воздухе почти весь день! А уж сколько всего интересного сейчас было на улице! И червяков можно откапывать, и кораблики из бересты пускать по ручейкам, да и просто рисовать палкой узоры по грязи – чем Миша Бурый сейчас увлечённо и занимался.
Все дети разбрелись по большой территории детского дома, пока на веранде воспитательницы всех групп увлечённо обсуждали постоянную животрепещущую тему под названием «Все мужики – козлы». Иногда, правда, Светлана Макаровна отвлекалась от разговора и, хлопнув в ладоши, зычным голосом приказывала:
– Третья группа, водим хоровод!
Дети послушно бросали свои игры, брались за руки и шли по кругу, уныло напевая хором: «От улыбки хмурый день светлей. От улыбки в небе радуга проснется…»
– Теперь в другую сторону! – приказывала Светлана Макаровна, опять хлопнув в ладоши.
И дети шли в другую сторону, так же заунывно напевая эту песенку заново.
Только Миша Бурый в хороводах не участвовал, потому что однажды он споткнулся и завалил на грязную землю всю группу. Поэтому теперь он обладал такой радостной привилегией наблюдать это занудство со стороны.
– Хватит! – наконец-то смилостивилась воспитательница.
На этом её ответственная методическая работа заканчивалась, и дети, к всеобщей радости, могли быть предоставлены сами себе.
Вообще-то третья группа была дружной, они часто все вместе строили в песочнице лабиринты или играли в «дочки-матери», или гоняли мячик. Вот только Мишу они в свои игры не брали. Во-первых, потому что он был слишком неуклюжим ребёнком и часто портил им игру. А во-вторых, дети видели, что Мишу не любят воспитатели. А малыши уже в этом возрасте интуитивно понимали, что нужно всегда быть с начальством заодно, тогда и у тебя проблем будет меньше.
Миша Бурый в стороне от всех сидел на корточках, водил палкой по грязи и тихо напевал себе под нос мультяшную песенку: «Хорошо живёт на свете Винни-Пух. Оттого поёт он эти песни вслух…»
Миша часто напевал песенки из этого мультфильма. Мальчик полюбил этого забавного нарисованного персонажа ещё и потому, что он отождествлял себя с этим неуклюжим медвежонком со странным именем Винни-Пух.
Ведь в детдоме у него было два прозвища: Медведь и Урод. Первое было, конечно же, намного приятнее.
Наконец воспитательницы, как обычно, пошли к повару попить чайку со свежеиспеченными булками. Миша ждал этого момента. Как только за женщинами закрылась дверь, он кинул палку в грязь и побежал к сараю. Булька его уже заждался. За четыре месяца щупленький крошечный щенок вырос в довольно крупного пса с массивными длинными лапами и мощным торсом. Но вот нрав остался всё такой же игриво-весёлый. Теперь, когда пёс от радости кидался на своего маленького хозяина, чтобы облизать ему лицо, Миша со смехом падал на солому, не в силах удержаться на ногах.
– Булька! Мой Булька! – гладил мальчик забавную мордочку друга. – На вот тебе, кушай, дружочек.
Пёс мгновенно проглотил фрикадельку и с недоумением посмотрел на мальчика, как бы вопрошая: «И это всё?!!»
– Что, не наелся? – Миша тяжело вздохнул. – Я понимаю, что этого мало. Но где же ещё-то взять? Эх, Булька, Булька… Ты подожди, лето настанет, и я тебя отпущу за забор. Там ты сможешь сам охотиться и еду себе добывать. А пока потерпи… Ну что ты на меня так смотришь? Не хочешь терпеть? Да?
Как бы соглашаясь со словами мальчика, Булька заскулил и жалобно посмотрел Мише в глаза, продолжая, однако, вилять хвостом.
– Ты голодный, мой Булька. Ты мяса хочешь, – приговаривая, Миша чесал пса за ухом. – Где бы его достать?
Миша задумался, а потом решительно полез наружу. Булька недовольно заскулил.
– Булька, дружище, подожди немного. Я сейчас вернусь. Я тебе мяса принесу!
Мальчик со всех ног побежал в корпус.
В прихожей Миша снял ботинки и в одних носках прокрался на кухню. Это помещение, покрытое от пола до потолка белым кафелем, было вотчиной грузного и вечно угрюмого повара дяди Вани и его трёх помощниц – таких же толстых и угрюмых поварих. В данный момент они готовили обед, вернее поварихи чистили картошку, склонившись над огромным металлическим чаном, а повар дядя Ваня пил в соседнем помещении чай с воспитательницами.
Миша осторожно высунул голову из-за тумбы, в которой хранились кастрюли. И вот удача! Прямо рядом на разделочной доске лежали четыре больших куска мяса! Конечно, мальчик не хотел воровать такой большой кусок, но ведь сейчас его не отрежешь! Пришлось стащить целый.
Миша незаметно покинул кухню и побежал с трофеем к сараю.
Таня Сорокина, такая ладненькая симпатичная девочка, любимица всех воспитательниц, зашла на кухню, хотя всем детям это строго воспрещалось. Воспитательницы как раз уже выпили чай с пирогами и встали из-за стола, чтобы вернуться к детям.
– Сорокина, а ты что здесь делаешь? – нахмурилась Светлана Макаровна.
– А я знаю, кто украл мясо! – радостно сообщила девочка.
– Какое ещё мясо? Ты чего городишь? – рявкнула воспитательница.
И тут дядя Ваня взглянул на разделочную доску, где он приготовил мясо, чтобы отнести домой: как раз четыре куска, по одному на каждого повара.
– Где ещё один кусок? Кто его взял? – закричал он басом и грозно посмотрел на девочку. – Кто украл моё мясо? Говори! Ну?
Таня Сорокина испугалась грозного повара и заплакала.
