Владимир Гурвич - Баловень судьбы
Кабинет Ращупкиной располагался этажом ниже. Я деликатно постучался и, получив разрешение, войти, толкнул дверь. Финансовый директор сидела за компьютером и изучала какие-то документы. При виде меня, на ее лице появилось удивление, но она быстро согнала это выражение, заменив его дежурной любезной улыбкой.
– Здравствуйте, Евгений Викторович, чему обязана вашему приходу?
– Да вот хочу кое-что у вас узнать. Я попросил бухгалтерию оплатить мой маленький счетик, а мне отказали, сказали, что денег нет. (Я не обманывал, я в самом деле только что проделал этот несложный эксперимент).
– Они правильно сказали, денег действительно нет.
– Но куда же они в таком случае подевались?
– Я приказала оплатить несколько срочных счетов. Я надеялась, что нам переведут средства кое-кто из получателей нашей продукции. Но пока ничего нет. По-видимому, у них тоже возникли трудности. Сейчас в крае довольно сложное финансовое положение, сильно выросли неплатежи.
– Но в таком случае, если кто-нибудь сейчас потребует оплатить ему долг, а мы не сможем, то он имеет законное право подать иск в суд по признанию нас банкротами. И выходит, мы можем потерять компанию.
Ращупкина откинулась на спинку кресла, мне показалось, что она испытывает раздражение.
– Не предполагала, что вы так хорошо знаете наше законодательство, – проговорила она, сопровождая свои слова каким-то странным выражением лица.
– В бытность тренером я общался с разными людьми. Они меня кое в чем просветили.
– Вы правы, гипотетически такое возможно, но вряд ли кто-нибудь пойдет на такой шаг. Ну, скажите, кому нужно нас банкротить. Мы гораздо всем выгоднее в рабочем состоянии. Я думаю, через несколько дней все наладится.
– А если представить, что вдруг не наладится, если неплатежи пойдут по цепочке. Что нам делать в таком случае?
– Но вы же помните, у нас есть еще гарантийный фонд.
– Но мы решили использовать его на закупку оборудования. Без него мебельную фабрику придется закрывать.
– Да что вы заладили, банкротство, банкротство, выкрутимся. Пришли сложные времена, когда-нибудь они всегда наступают. Подумаем, что будем делать. Приедет Генрих Оскарович, созовем совещание.
Я почувствовал злость, но решил ничем не выдавать своих эмоций. Наоборот, я сделал вид, что ее слова меня успокоили.
– Да, вы, наверное, правы, я зря запаниковал. И все же как быть с моим счетом?
– А он большой?
– Да нет, пятьсот рублей.
– Не волнуйтесь, такую сумму мы отыщем. Я дам команду бухгалтерам.
– Спасибо, Марина Владимировна.
Я вернулся в свой кабинет с ощущением еще большей тревоги.
– Можете попросить зайти ко мне Тараканова, – попросил я секретаршу.
С моей стороны это было не совсем осторожно, но у меня не хватало выдержки дожидаться вечера, когда с ним можно было бы встретиться где-нибудь в лесу. И хотя там мне грозила опасность, других мест для уединения в поселке не было предусмотрено.
Он вошел в мой кабинет с выражением удивления на лице, он явно не ожидал, что я захочу его видеть здесь в офисе. Я плотно закрыл дверь, усадил его в кресло, а сам сел на против.
– У меня к вам срочное дело, Сергей Иванович.
– Да, слушаю вас.
– В компании нет денег.
– Я знаю, – спокойно сообщил он как о само собой разумеющемся факте.
– Да, а я-то думал, что это великая тайна, которая доверена только избранным. И многим об этом известно?
– Точно не скажу, но кое-кто знает. Это, в самом деле, большая тайна, но вы же знаете, что чем больше тайна, тем сильнее появляется у ее обладателя искушение с кем-нибудь ею поделиться.
– Кто же поделился с вами?
– Одна бухгалтерша, мы живет в соседних домах, наши участки примыкают друг к другу, она дружит с моей женой. Она мне по секрету и сказала.
– А больше ничего она вам по секрету не сказала?
– Больше ничего.
– У меня к вам будет большая просьба. Мне очень важно знать, как и почему исчезли деньги, кому они переведены, кто приказал это сделать? Ваша бухгалтерша может добыть такие сведения?
– Полагаю, что да.
– Сколько вам потребуется на это времени?
– Ну, с запасом часа три.
– Хорошо. Через три с половиной часа я вас буду ждать с донесением. Только не тут, это опасно, а на том самом месте, где мы с вами уже встречались. Пожалуйста, никому ничему не говорите.
– Я понимаю.
– Тогда до встречи.
Тараканов ушел, а я вдруг почувствовал сильную усталость. Эта вся суматоха отняла у меня слишком много сил. Все равно я ничего пока больше сделать не сумею. Так что с чистым сердцем могу пойти немного отдохнуть. Тем более сегодня еще предстоит работа.
Анастасии не было, я прошел в свою комнату и, не раздеваясь, растянулся на кровати. Настроение было паршивым, меня не оставляло ощущение, что петля затягивается с каждым днем все плотнее. Еще немного и от моего наследства останутся одни лишь прекрасные воспоминания. Каким же я был наивным, коли серьезно полагал, что все это огромное имущество без всякого труда окажется в моих руках.
Незаметно для себя я заснул. Когда же проснулся и взглянул на часы, то с ужасом обнаружил, что я безнадежно опаздываю на встречу. Я вскочил с кровати и даже, не пригладив волосы, выбежал из дома.
Я шел с максимально возможной для меня скоростью. И все же, когда я приблизился к кресту, часы показывали, что я опоздал на целых двадцать минут.
Я подошел уже почти вплотную к месту встречи, но Тараканова не обнаружил. Случилось то, чего я опасался, он не дождался меня. А мне просто дозареза нужна его информация.
Я сделал еще пару шагов и едва обо что-то не споткнулся. Я посмотрел вниз и увидел Тараканова. Он лежал на земле в луже крови. Прямо посередине лба зияло пулевое отверстие.
То, что он был мертв, не было ни малейших сомнений. Я дотронулся до его руки, чтобы определить, когда наступила смерть. Он был еще теплым, по моим ощущениям, это произошло самое большое полчаса назад.
Я внимательно обследовал местность радиусом в метров двадцати, но ничего не обнаружил. Все было точно так же, как и в первом случае, убитый есть, а следов убийцы нет.
Я сел на землю, дабы прийти в себя. Я пытался понять, что же все-таки произошло? Я был уверен, что это убийство самой прямой дорогой связано с нашим сегодняшним разговорам. Но в таком случае получается, что он стал достоянием чьих-то посторонних ушей.
Я еще раз взглянул на Тараканова. И вдруг вспомнил, что у него же трое детей. Боже мой, какой ужас, они же остались без кормильца! Кто теперь будет их обеспечивать? От ненависти к этим мерзавцам, совершим это гнусное злодеяние и от своего бессилия что-то исправить, я стал бить кулаками о землю. Я понимал, что он погиб из-за меня, если бы я не стал его просить раздобыть мне нужную информацию, он бы сейчас сидел на своем рабочем месте абсолютно целехоньким.
Мне потребовалось минут десять, чтобы немного успокоиться, прийти в себя. Я стал размышлять, что же мне делать дальше? Для пользы дела будет лучше, если никто не узнает о том, что у нас должна была состояться здесь встреча. Правда тогда пройдет некоторое время, прежде чем его тут найдут. Но может, это даже к лучшему, жена и дети еще некоторое время будут не введение относительно постигшей его страшной участи.
Я встал, бросил прощальный взгляд на Тараканова, прошептал «Прости» и быстро стал удаляться от этого кошмарного, словно магнитом, притягивающего смерть места.
Пока я шел, то все время думал, как мне поступить? Я осознавал, что от правильности и быстроты моих действий зависит моя жизнь. И быть может не только моя. Эта кровавая партия явно идет к финалу, те, кто нацелились на захват компании, пошли ва-банк, они решили прибегнуть к любым способам, дабы достигнуть желаемой цели. И судя по всему, их ни что не может остановить, они уже пересекли ту черту, которая отделяет человека от вседозволенности.
Стараясь казаться совершенно спокойным, я вошел в офис и стал подниматься на «начальственный» этаж, как прозвал его работающий в здание персонал. Навстречу мне попался Гессен, его лицо было непривычно взволнованным. Или мне так показалось в силу развившейся у меня мнительности? Он кивнул мне головой и поспешно скрылся в своем кабинете.
Я тоже прошел в свой кабинет, и стал тщательно, сантиметр за сантиметром, обследовать комнату. Впрочем, долго возиться мне не пришлось, уже через минут десять я обнаружил то, что искал. Маленький «жучок» был прикреплен к одной из ножек моего письменного стола. Сделано это было вполне профессионально, его можно было заметить лишь при специальном осмотре.
Итак, меня прослушивают. Сколько времени, сказать трудно, но ясно, как день, что кто-то сегодня слышал до последнего слова весь наш разговор. Вот только, кто? Как это определить? В чьем-то кабинете стоит специальная аппаратура? Я же не могу обыскивать их всех. Да и не исключено, что она достается лишь на какое-то время, когда ко мне кто-нибудь заходит, а потом где-нибудь прячется.
