Виктор Мануйлов - Черное перо серой вороны
– Что это за делегация? – спросил Валера у одной из них, стоящей несколько на отшибе.
Та посмотрела на него с подозрением, затем неохотно пояснила:
– Мэр наш со своими шестерками ходит… интересуется, как люди живут. – Помолчала, добавила, зевнув: – Перевыборы скоро.
Валера приблизился к представительной группе. И вот что он услыхал из уст сравнительно молодого, но уже одышливого человека:
– Да, мне известны ваши проблемы, – говорил тот уверенным баритоном, поводя рукой. – И мэрия рада бы сделать все для того, чтобы с этими проблемами справиться в самое ближайшее время. Но увы, ресурсы наши весьма ограничены, а дыр от советской действительности осталось столько, что все сразу не залатаешь. Но мы держим их под контролем, и как только появятся средства, так сразу же заключим договор с подрядной организацией и приступим к работе. В этом вы можете на меня положиться целиком и полностью.
– Вы и в прошлом годе обещались, – прошамкала старушка, стоящая ближе всех к мэру. – А воз и нонче там.
– Да, бабуля, обещался. Не отрицаю. Но что я могу поделать? Мне в области тоже обещались. А в результате – пшик. Но, повторяю еще раз: мы держим все ваши проблемы под контролем, – заявил мэр и направился дальше, сопровождаемый молчаливыми людьми при галстуках и папках.
Валера и мэра с его окружением запечатлел своей камерой, ничуть не удивившись происходящиму: везде, как выборы на носу, так чиновник уподобляется медведю, по весне вылезающему из своей берлоги и начинающему шататься по лесу, делая вид, что обитатели леса интересуют его исключительно ради удовлетворения их потребностей. Хотя на самом деле медведя… в смысле чиновника, интересует исключительно его должность.
Повозившись в своей сумке, Валера оглянулся из-под руки, пытаясь понять, не заметил ли кто-нибудь его секретной съемки. И ему показалось, что одна женщина, стоящая рядом с мужчиной, как-то уж очень поспешно отвернулась. Странное дело, но это как раз те мужчина и женщина, которых он видел в кафе. Эта же парочка топталась на выходе из кафе «Ручеек», потом вроде бы она же оказалась почти в двух шагах от него на рынке. И у мужчины что-то такое с одной половиной лица, которую прикрывает широкополая шляпа, сдвинутая набок. Да и рука мужчины то и дело как бы проверяет, хорошо ли прикрыта эта половина. В любом случае – подозрительно. И вот они же теперь оказались и здесь. Для случайного совпадения это, пожалуй, слишком. Хотя совпадения исключить нельзя. Как нельзя исключать его собственную мнительность, игру воображения, вызванные чтением газет, теленовостями, в которых большие и малые ЧП подаются с настойчивостью необыкновенной. Особенно тогда, когда что-то случается с журналистами. Но откуда в Угорске могут знать, что он журналист? От случайной попутчицы, которой он раскрыл тайну своей профессии и даже цель приезда в Угорск? Вряд ли это возможно за такое короткое время. Неужели в их редакции завелся крот? Однако, даже если и завелся, как он мог узнать, куда поедет Валера и какое у него задание? Ведь в кабинете у Иваныча кроме них двоих не было больше ни души! Конечно, конкуренция, подслушивающие устройства, то да се – все может быть.
Валера попытался рассмотреть своих спутников повнимательнее, но женщина, явно крашеная брюнетка, и мужчина спортивного вида в больших темных очках, держались к нему в основном спиной, то ли не желая показывать своих лиц, то ли что еще.
У Валеры в его еще короткой жизни не имелось повода обвинить себя в трусости, но тут он почувствовал что-то вроде озноба и непроизвольное желание постоянно оглядываться. А ведь он и боксом занимался, и каратэ, и самбо, потому что серьезно готовился стать журналистом, а это не только одна из важнейших профессий, но и самых опасных в условиях нынешней России. Конечно, за себя постоять он сумеет, но… но убивают или калечат даже таких людей, вокруг которых полно охраны. И тогда он решил, что пора бросать конспирацию и заявить о себе властям: пусть власти заботятся о его безопасности, потому что им же хуже, если с ним что-то случится на подведомственной им территории.
Валера пообедал в том же кафе и отправился в мэрию.
Глава 25
Андрей Сергеевич Чебаков, прежде чем покинуть свой кабинет, по заведенной привычке никому не доверять, потому что вокруг одни жулики и всегда готовы подложить свинью своему начальнику, открывал и закрывал на ключ ящики стола, мурлыча мелодию какой-то легкомысленной песни, в последнее время звучащей отовсюду, исключая разве что общественный туалет. Проверив все, что положено, он в самую последнюю очередь остановился перед личным сейфом, в котором, впрочем, не было ничего ценного – так, какая-нибудь мелочь в несколько тысяч долларов, евро и рублей, за которые не нужно отчитываться перед женой. Открыв наборный замок, заглянул внутрь, заметил, как лежат папки с бумагами, чуть сдвинул одну из них и, перед тем как снова набрать код и повернуть ключ, прижал дверцей волосок из собственной головы. Исполнив этот ритуал, он еще раз хозяйским глазом оглядел свой кабинет: книжные шкафы с автоматически выдвижными полками, лампы, исполненные по нано-технологиям, не портящие зрения и экономящие электроэнергию, два компьютера, телевизор, небольшой бар со всякими напитками, собственный двухтумбовый стол, покрытый зеленым сукном, а поверх него толстым стеклом, телефоны на приставной тумбочке, серебряную карандашницу, стол для заседаний, и, довольный самим собой и минувшим днем, предвкушая несколько часов приятных развлечений, шагнул к двери, как вдруг она отворилась, и заглянувшая в нее секретарша доложила, что к нему на прием просится корреспондент московской газеты «Дело» Валерий Игнатьевич Жилинский.
Андрей Сергеевич замер на полушаге, по телу его прошла ознобная волна, она ударила в лицо холодом, а в мозгу пронеслось стремительным смерчем: «Как узнали? От кого? Заговор?», хотя и знал ответы на все свои вопросы: не случись того, что случилось, московскому корреспонденту делать в Угорсе было бы нечего. Что касается заговора, так его исключать нельзя в любом случае и в любое время.
Однако в шоковом состоянии Андрей Сергеевич пребывал недолго: сказался многолетний опыт работы мэром. Он выдохнул застоявшийся в груди воздух, подобрал отвисшую губу и поманил секретаршу пальцем. Та зашла в кабинет, осторожно прикрыв за собой дверь.
Это была женщина лет сорока, неплохо сохранившаяся или, как говорят знатоки, не лишенная шарма, но то ли когда-то крепко напуганная, то ли невезучая в личной жизни, а потому смотревшая на своего начальника испуганными серыми глазами, будто допустила в своей работе непростительный промах, о чем вот-вот станет всем известно.
– Документы проверила? – спросил Чебаков резко, на глазах меняясь в лице: из беспечного, довольного жизнью и благодушного превращаясь сперва в отупелого, затем в злого и тоже напуганного.
– Проверила, – тихо ответила та.
– Какой он из себя?
– Молодой, высокий, с бородкой, – ответила секретарша, для верности обозначая руками и рост, и бороду, но поскольку молодость обозначить руками не получалось, добавила, жеманно поведя плечом: – Симпатичный.
– Цель посещения? – бил ее короткими вопросами Андрей Сергеевич.
– Для написания очерка о жизни провинциального города, – чуть ли не со слезами в голосе ответила она, чувствуя себя во всем виноватой.
– Врет небось, – пробормотал Андрей Сергеевич, растерянно оглядываясь, словно соображая, в какую бы щель ему прошмыгнуть, чтобы не встречаться с этим газетчиком. Но никакой щели в кабинете не имелось: окна прикрывали стальные решетки, и не было лаза ни в потолке, ни в полу, ни потайной двери за большим портретом президента страны. С другой стороны, если он не встретится с этим журналюгой сейчас, то все равно не избежать встречи потом, а до тех пор придется мучиться неизвестностью, вместо того чтобы отдыхать и наслаждаться жизнью.
Подавив в себе тягостный вздох, Андрей Сергеевич приказал:
– Ладно, пусть войдет.
Секретарша вышла, оставив дверь открытой настежь, и в нее тут же шагнул человек, действительно молодой, действительно высокий, действительно бородатый и симпатичный. Он широко улыбнулся сочными губами и, протягивая на ходу руку, заговорил приятным басом:
– Большое вам спасибо, Андрей Сергеевич, что вы нашли время для встречи со мною. Честное слово, я понимаю: пятница, конец рабочей недели, – сыпал без умолку Валера, пожимая вялую руку мэра своими жесткими пальцами. – Но войдите в мое положение: редакции понадобился положительный материал о жизни провинциального городка, о том, в частности, как возрождается в нем деловая жизнь, задавленная недавним кризисом, о людях, которые беззаветно трудятся на ниве возрождения промышленной мощи страны. И на все про все мне отпущено всего лишь три дня. Три дня! – воскликнул Валера, выставив вперед руку, спрятав в ладонь большой палец и мизинец, не ожидавший от самого себя такой напористости и речистости. – И два дня приходятся на выходные! Согласитесь, Андрей Сергеевич, совершенно безвыходное положение! Так что вы уж, будьте так добры, не гоните меня вон, иначе мне хоть в омут головой.
