Наталья Горская - Сайт нашего города (сборник)
Жена Самсонова, как и полагается, чувствовала себя очень виноватой в произошедшем. Очень! Она работала на Заводе обтирщицей – отмывала подшипники от мазута, – и сейчас сидела здесь же в зале с очень виноватым видом, закусив дрожащую губу. Хотя Самсонов пил и до встречи с ней, когда был женат на другой, при которой тёщи не было, и когда был холост. Он пил при жене, без жены, при жене и тёще, при жене без тёщи, при маме и без мамы, по приезде новой тёщи, после её смерти. Представлял собой тот распространённый на Руси тип совестливого человека, который в глубине души всё-таки стыдится своего непотребного поведения и образа жизни, поэтому всячески перекладывает ответственность за это на сильные женские плечи… Стоп, а тёща-то у него вроде как померла в прошлом году. Мы ещё деньги на похороны собирали, он тогда месяц из запоя не выходил…
– Как же так? – тоже вспоминает цепкой бабьей памятью это обстоятельство Ольга Сигизмундовна. – Тёща Ваша умерла год назад. Вы ещё через фонд мастера пробивали денежную помощь на похороны.
– Так в том-то всё и дело, – раздражённо оживляется Самсонов, – что как раз год тому назад она и сдох… скончалась. Я же должен был как-то это отметить! Я же не виноват, что она именно в этот день сдох… помёрла! Что вы такие непонятливые?
– Действительно, – раздаются голоса в поддержку.
– Ага, нализался на радостях, – укололи заводские тётки. – Тёщи год как нет, а зять как был пьянью, так и квасит по-чёрному.
– Вас бы на моё место, – вошёл во вкус Самсонов. – Редкая сволочь была, царствие ей небесное, конечно.
– Как же так можно? – вступает женский голос. – Про покойницу-то, пусть даже и тёщу. Нехорошо это.
– Ненависть к матери жены означает крайнюю нелюбовь к супруге, – интеллигентно говорит начитанная девушка Вика, техник из литейного, поправив очёчки на милом носике.
– Наташа, это не надо записывать.
– Я уже записала.
– Вычеркните!
– Всегда так: самое интересное вычёркивать, – бубню я под нос.
– К какой ещё супруге? – сокрушается Самсонов. – Ну, что вы как нелюди! Ну, что я такого сделал?
– Из-за тебя чуть человек не погиб!
– Какой человек? Петровна, что ли? Вот все беды в жизни из-за баб – не могла эта дура старая в другом месте встать!
– Самсонов, ты дураком-то не прикидывайся, – вдруг тихо, но веско произносит молчавший всё это время главный инженер. – В два счёта вылетишь с Завода: это я тебе гарантирую.
– Распустились, дальше некуда, – говорит старейший рабочий Завода Матвей Потапыч. – При Сталине попробовал бы так выдрючиваться – сразу бы к стенке или на Соловки за вредительство. А теперь авария за аварией, и мы с этой пьянью ничего сделать не можем. Чего хотят, то и творят – рабочий класс называется!
– За что сразу к стенке-то, чего я такого сделал? А ты чего молчишь? – громко шепчет жене испуганный Самсонов. – Жена называется! Меня уволят, так узнаешь, как на твою вшивую зарплату жить.
– О, женщины, ничтожество вам имя! – артистично декламирует рабочий Федин.
Жена Самсонова выглядит ещё более виноватой. Она встаёт и говорит срывающимся голосом:
– Не надо его увольнять: он же хороший человек. И работник… не плохой.
– Только ссыться и глухой, – резвится скучающая группа поддержки. – Обязуемся взять его на поруки.
– Сыт по горло я вашими поруками! – перебивает мастер цеха. – Пьяницы на поруках у своих же собутыльников, как если тонущие спасают утопающего. Он на прошлой неделе в канализацию свалился: где вы были со своими «поруками»? Не поруки, а руки, всегда готовые протянуть стакан. Ещё хорошо, что у него башка дубовая, даже скобы погнул. А если б разбил её вдребезги? Мне тогда что, в тюрьму из-за него садиться? А у меня дети.
– У всех дети, – шумят в зале.
– Если так, то надо думать о детях, а не о выпивке, – робко заявляет чей-то женский голос.
– А жить-то когда? – резонно вопрошает кто-то из лагеря мужчин.
– А жить – не только пить!
– Давайте не будем превращать заседание в фарс и комедию! – срывается на крик Олег Андреевич.
В этом гвалте жена Самсонова продолжает самоотверженно сражаться за благоверного, который угрюмо уставился в пол.
– Как я буду троих детей поднимать, если он дома сядет? Вам, конечно, плевать на это: у вас есть дела поважнее, чем будущее моих детей.
– Кому ты сдалась со своим алкогольным выводком? – даже собутыльникам Самсонова надоело слушать лепет этой жертвенной особы.
– Самсонов, что Вы конкретно можете сказать в своё оправдание? – вдруг отрезвил всех вопросом главный инженер.
– Так я это, как это, это самое…
– Понятно. Я предлагаю уволить товарища Самсонова за систематическое нарушение дисциплины и угрозу безопасности труда.
– Да я же совсем мало выпил в тот день: сам не знаю, чего меня так развезло!..
– Это субъективное мнение: много или мало. Для Вас может и мало, а шуму наделали много. Выпил на копейку, а выёживался на рубль.
– Не надо его увольнять! – взмолилась жена Самсонова. – Хотите, я перед вами на колени встану?
– Хочем, – хохотнул кто-то из зала, и жена Самсонова действительно бухнулась на колени:
– Только не увольняйте! Мы же с ним все в долгах, как в шелках…
– Это ты в долгах, а я-то тут причём? – огрызается Самсонов. – И хватит тут на коленях ползать: стелешься перед всеми, как подстилка бесплатная.
– Предлагаю объявить ему выговор с занесением в личное дело, – сказал начальник цеха, которому стало неловко смотреть на терзания жены Самсонова.
– Строгий выговор! – поправил Лещёв.
– Ой, какое «страшное» наказание! Удавиться впору, чем такую казнь пережить.
– Значит, Наташа, записывайте: объявить строгий выговор с занесением в личное дело.
– Да за что строгий-то?! – не сдаётся Самсонов. – Я выпил-то чуть-чуть! Вон «Биттнер» рекламируют, в чай добавляют, а это алкоголь между прочим!
– Ох, мой крокодил за один присест вылакал целый флакон «Биттнера», – громко шепчет подругам бригадирша смазочной Кроликова. – А он дорогущий! Я говорю, надо по одной ложечке в чай, а он за один присест всю бутылку. И никакого чая!
– Мы тебе не за «чуть-чуть» строгий выговор влепили, а ты чуть-чуть человека на тот свет не отправил, – объяснил ему Олег Андреевич, а потом добавил по-дружески: – И вообще, Серёжа, если ты не умеешь пить, то пей чаёк или кефир на худой конец. Противно смотреть, как вас с чекушки развозит, а вы мните себя чемпионами в этом деле.
– Это я-то не умею пить? Я?! Да я могу столько выпить, сколько ты воды не выпьешь! – зашипел Самсонов и обратился к собранию: – Товарищи, граждане, да что же он такое говорит, чего он на меня поклёп наводит! Выговор объявляй, пусть даже строгий, но зачем же так оскорблять-то…
– Кто тебя оскорбляет? Я говорю, если ты стакан совсем не держишь, то вообще за него не берись, зюзя! – разозлился вдруг Олег Андреевич. – Вас даже пьяницами назвать нельзя, зюзики вам имя. Не умеете пить и успокойтесь на этот счёт раз и навсегда. Не ваша это тема.
Повисла гнетущая тишина, которую невозможно описать, если не знать, что значит выражение «стакан не держишь». Это приговор, хуже смертного. Хуже этого для «настоящего мужчины» в понимании алкоголиков ничего быть не может. «Держать стакан» означает пить и не пьянеть, что достигается путём многолетних тренировок, как у спортсменов. Это тайная мечта многих пьяниц: научиться пить так, чтобы вылакать огромное количество водки или даже спирта и не захмелеть при этом. Какое практическое значение это может иметь, не знает никто. Зачем пить, чтобы не пьянеть? Не проще ли вообще не пить, если хочешь оставаться трезвым? Но у пьющих своя логика. Некоторые даже при совместном распитии тайно выплёскивают стопку-другую куда-нибудь под стол или в цветочный горшок, отчего пал смертью храбрых уже не один кактус и фикус, чтобы создать ложное впечатление у окружающих об этом самом высоком мастерстве «держать стакан». Надо заметить, что даже женщины нынче овладевают этим мастерством, полагая, что так им проще будет вызвать восхищение редеющего противоположного пола.
– Скажи честно: очень заметно, что я выпил? – иногда спрашивали работники Завода меня, как лицо незаинтересованное.
– Да как сказать? Не так, чтоб очень, – не хотелось расстраивать мне несчастных людей, хмельное состояние которых было видно за версту.
Василий Буслаев, набирая себе дружину, предлагал всем ковш хмельного напитка. Кто после этого нехитрого тестирования мог устоять на ногах, попадал в его весёлую компанию. Был у нас инженер Вадимов, который в совершенстве владел сим высоким искусством, так мужики завидовали ему и чёрной, и белой завистью! Выражение лица у него было всегда одно и то же: как будто целый лимон съел, кисло-презрительно-обиженное. Видимо, что не все окружающие понимают с каким необыкновенным человеком рядом живут. Когда мимо него проходила хорошенькая женщина, он шипел ей вслед, презрительно сплёвывая, хотя сам не мог объяснить, по какой причине:
