Евгений Сивков - Как опоздать на собственную смерть
– Девушка, можно мне водички?.. Ой, и даме тоже!
Последние еловая адресовал стюардессе, маленькой, кукольного вида японке с ярким макияжем, который у нас считался бы вульгарным, но в данном случае совершенно не портил ее красоты.
– Excuse me?[113] – проворковала стюардесса. Я не сразу понял, что она сказала. Когда же понял, то поспешно исправился:
– Drink… water. I want to drink and my lady too[114].
Стюардесса кивнула головой, расплылась в еще более широкой улыбке и ушла. Леля приподняла правую бровь, посмотрев вслед стюардессе, но комментировать мою предприимчивость не стала, а лишь махнула рукой и продолжила рассказ, которому нарочно придала чисто энциклопедический стиль.
– Синто можно познать только через молитву. Но в молельню ни один японец не пойдет просто так, это не христианин, который ходит в церковь по воскресеньям, потому что так положено. Японец преследует конкретную цель, а значит, и молиться будет только тогда, когда ему что-то нужно. Следовать пути синто – означает жить чистой жизнью в гармонии с ками. Главный праздник в Японии – Новый год, жители посещают молитвенники, все, от мала до велика, спешат попросить о чем-то очень нужном. В эти дни обычно покупают амулеты, для себя и для… машины, а еще для сумки, с которой ходят на работу.
И что я за человек? Я же опять не удержался и съязвил:
– А я бы им предложил амулет для кошелька приобрести, да и вообще ками кошелька молиться очень выгодно.
Леля посмотрела на меня с укором, чуть повысила голос и добавила строгие нотки.
– Чтобы появиться, существо ками должно быть призвано. Они спускаются с неба и постоянно не пребывают в нашем мире. Жрицы утверждают, что они приходят и уходят. Кстати, ками могут нести как созидательные энергии, так и разрушительные. Так что с кошельком ты, наверное, погорячился! – заключила она.
Вернулась стюардесса, она подала нам воду и, склонившись к Леле, попросила вести себя немного потише, так как другие пассажиры предпочитают сейчас отдыхать. Леля извинилась по-японски, чем подкупила строгую небесную красавицу, а меня лишила законного торжества от мысли, мол, вот и ты, моя суперспутница, не идеальна.
А дальше мы продолжили мозговой штурм…
…Затем было более чем комфортное приземление в токийском аэропорту Нарита[115]. Оказавшись в транзитной зоне, я с удивлением отметил ее сходство с моим самым нелюбимым аэропортом – Домодедово. Те же огромные пространства, прямоугольные формы, ровные потолки и огромное количество людей. Конечно, кроме этого момента сравнения тут были неуместны и вовсе не в пользу нашего аэропорта. К тому же суета, толпы людей, звуковые сообщения – все это подчеркивало, что Нарита – третий по загруженности аэропорт в мире. И все это сближало его с любым другим людским муравейником крупнейшего транспортного узла.
Летели мы транзитом, и выйти в город не довелось. Я ни разу не был в Токио, но Леля просветила меня и в этом вопросе. Пользуясь вынужденным ожиданием, она поведала, что этот город стоит особняком от всех других зарубежных городов, которые ей когда-либо пришлось посещать. Многие не могут понять, в чем его притягательность. Для нее же это город контрастов, но не социальных или архитектурных, а именно эмоциональных.
– Я не люблю огромные суетливые города, – задумчиво говорила Леля, ковыряя палочкой стеклянную лапшу – но Токио пленил меня с первого взгляда. В нем ко мне приходит ощущение спокойствия и умиротворенности, как ни в каком другом большом городе. И сейчас я с сожалением смотрю в окно терминала. Видишь экспресс? Через час он будет выгружать уставших путешественников в городе. Я хотела бы быть там…
Леля вздохнула, чем дала мне повод задуматься над причиной ее грусти. Хотя очень ненадолго, потому что уже через три минуты она вскочила со стула.
– У нас еще два часа в ожидании рейса! Пойдем!
Леля умудрилась затащить меня в несколько бутиков дьюти-фри, где заставила выбрать самое красивое колье с бриллиантами и самое дорогое платье haut couture. Она долго и придирчиво разглядывала вещи, мерила и… ничего не купила. Это ввело меня в короткое замешательство, но в конце концов я здраво рассудил, что тоже не покупаю первую попавшуюся машину, в которую сажусь в салоне, представляя ее своей. К слову, и платье, и колье вполне могли конкурировать по стоимости с довольно приличным внедорожником. Но не это было главным – я оценил Лелин выбор и пришел к выводу, что у нее восхитительный вкус. Этой мыслью я и упивался оставшиеся полчаса до рейса. Нам предстояло добраться до Наха, столицы острова Окинава. Это была цель нашего путешествия и, как я тогда имел неосторожность надеяться, возможно, его крайняя точка.
Глава 13
Остров долгожителей
Из аэропорта нас вез до ужаса любезный таксист – разговорчивый мужчина примерно лет сорока. Для меня этот факт не показался примечательным. Я нередко встречал именно таких, не в меру разговорчивых и надоедливых таксистов. Но Леля почему-то забеспокоились, видимо, не понимая причины такой межнациональной любви. Дело в том, что, как объяснила она потом, японский водитель никогда не ведет с пассажирами задушевных бесед, он просто управляет автомобилем, а когда везет иностранцев, то на разговоры и вовсе можно не рассчитывать – все будет чинно, спокойно, скорее даже скучно. Ну чего еще ждать от человека в белых перчатках и форменной фуражке, одетого в униформу, обязательную для всех японских таксистов? Этот таксист являлся, по-видимому, странным, насторожившим Лелю исключением. Но вскоре все объяснилось само собой. Мы проезжали мимо какого-то здания, сильно походившего на государственное учреждение. И тут японец замахал руками, засуетился и что-то залопотал, умудряясь прямо за рулем отвешивать нам поклоны.
«Лучше бы он за руль держался!» – пролетела у меня недовольная мысль. Леля между тем внимательно слушала водителя. Вдруг она рассмеялась, а потом пропела пару фраз по-японски. Она некоторое время беседовала с таксистом и наконец обратилась ко мне с разъяснениями.
– Фу! – выдохнула она – Теперь я знаю, в чем дело! Здание, на которое указал Такуми… – Леля поймала мой недоуменный взгляд. – Да, да! Такуми! Так зовут нашего таксиста. Хотя это и неважно! Так вот! Это здание – школа. Да не простая! Когда в 2000 году на острове проходил саммит «Большой восьмерки», здесь побывал Владимир Владимирович Путин. Пригласили его не случайно. Зная, что наш президент увлекается карате, его попросили поприсутствовать на уроке физкультуры, то есть на уроке карате, как принято в большинстве школ на Окинаве. Во время занятий президенту предложили «сразиться» с одной из учениц, на что он согласился, и – о, чудо! – на удивление всем, российский президент поддался девочке и оказался уложенным на пол.
– А что тут странного?
– А то, что до того случая русских в Японии представляли узколобыми громилами, неспособными усмирить свою гордыню. А тут – невиданное дело: сам президент на глазах у сотни зрителей проявил такое благородство – поддался ребенку. Так что теперь на здании школы висит табличка а-ля «Здесь был Путин», а Окинава восхищается Владимиром Владимировичем, а заодно и всеми русскими.
– Надеюсь, мы пожнем плоды этого восхищения в полной мере и нас в очередной раз не принесут в жертву… – начал было я, но Леля меня оборвала, кинув в мою сторону более чем серьезный взгляд.
– И кому я все объясняла в самолете? – она пожала плечами и вернулась к разговору с таксистом, явно недовольная моей репликой. А я, задетый ее строгостью, уставился в окно и стал смотреть по сторонам. По ровной и гладкой как зеркало дороге в обе стороны неслись многочисленные автомобили. Главное, что резало глаз в первое время, – левостороннее движение. Я понял, что буду привыкать к этому еще некоторое время, как делал это, будучи на обучении в Англии. Я заметил, что среди потока машин довольно часто встречаются такси различных окрасок. Они были бело-черные или бело-синие, как то, в котором мы ехали. А еще, конечно, традиционного желтого цвета. А вообще, если верить Леле, каждая компания красила их по своему усмотрению. И привычной надписи на английском языке «ΤΑΧΙ» не было практически ни на одной машине. Это я и сам увидел, как только мы вышли из здания терминала. Уже в аэропорту я научился распознавать такси без всяких шашечек: если в ряд стоят машины с непонятными кокардами на крыше, а водители стоят рядом с машинами в белых перчатках и совершенно никуда не торопятся – будьте уверены, это такси и таксисты!
Путь в институт – а Леля наотрез отказалась ехать в отель, предпочитая сначала встретиться с профессором, – занял около сорока минут. Сначала, едва отъехав от аэропорта, я мог видеть только склады и развязки, затем появились здания, по большей части невысокие. Весь город придирчивому взгляду европейца, наверное, показался бы провинциальным, низким, спокойным или даже медлительным, но мне он почему-то понравился с первого взгляда. В нем была какая-то чистота и безмятежность. По городу, пересекая его извилистой линией, шла монорельсовая дорога. Она была проложена примерно на уровне вторых этажей и преследовала нас весь путь от аэропорта. Леля на время примолкла, дав водителю возможность перевести дух и отпить из своей пластиковой бутылки белесоватую жидкость. Несмотря на цвет, ничего общего, по уверению Лели, с самогоном она не имела, а являлась всего-навсего разбавленным соком банана и кокоса. Меня сей факт почему-то насторожил, но я быстро забыл об этом, когда Леля принялась вновь комментировать дорогу.
