Алексей Сухаренко - Блокада. Запах смерти
Тем временем немецкий агент поправил шляпу и подошел к Сергею Мышкину.
– Э-э-э… – протянул он. – А нельзя ли в профиль встать, голубчик?
Мышкин повернулся лицом к Зарецкому. Цыган увидел его смертельную бледность и напряженные скулы. Чтобы поддержать его, он еле заметно прикрыл один глаз. Мышкин понял и подмигнул ему в ответ.
– Я его в форме видел, он сотрудник НКВД, – опознал Сергея человек немцев.
– Что ж, – выступил вперед Шнип, – вам также предлагается для сохранения жизни признаться и заявить о готовности сотрудничать с нами.
– Это чудовищная ошибка, – с трудом разжав губы, произнес Мышкин. – А этот человек либо идиот, либо провокатор. Мне очень жаль, что немцы, такой умный и аккуратный народ, допускают столь нелепые ошибки.
– Ладно, за высокую оценку немецкой нации мы, пожалуй, не станем вас расстреливать. Допустим еще одну нелепую ошибку, – усмехнулся Шнип. – Мы вас повесим. Но пока вас не вздернули, у вас есть возможность остановить казнь, так что торопитесь. Повесить в котельной!
Последние слова Шнип адресовал солдатам, и те, схватив Мышкина под руки, потащили его в здание. А пустые выпуклые глаза человека, проводящего опознание, обратились на Зарецкого.
– Да, это завербованный НКВД уголовник, – кивнув, отошел от него штатский.
– Ну а вы? – спросил Шнип, зевнув, словно присутствовал на скучном концерте. – Пойдете на сотрудничество с нами или разделите судьбу своих друзей?
– Я уже пошел на сотрудничество с вами, когда, рискуя жизнью, отправился через озеро, – облизнув пересохшие губы, произнес Цыган. – Этот человек говорит неправду.
– Господин обер-лейтенант! – подскочил к немцу Нецецкий. – Разрешите я лично расстреляю эту суку? Вы мне обещали!
– Ну Зарецкий, выбирайте, – обратился к Ивану Шнип. – Или сознаетесь, или ваш враг лишит сейчас вас жизни. Разве не обидно? Да только ради того, чтобы не доставить ему такого удовольствия, стоит признаться.
– Да в чем сознаться-то? Соврать, чтобы спастись? Но ведь я не смогу назвать ни имен, ни чего другого, и все равно потом буду расстрелян. Так ведь? – поинтересовался Зарецкий.
– Да, нам одного признания недостаточно, – кивнул Шнип.
– Зачем на такую вошь столько времени тратить? – Нецецкий подскочил к Цыгану. – Он и так уже на несколько минут задержался на свете!
А Иван затаив дыхание выстраивал в голове комбинацию ударов, которые нанесет своему заклятому врагу. Наконец остановился на любимом варианте и, схватив Нецецкого за волосы, нанес ему сначала удар головой в лицо, потом коленом между ног и еще раз коленом – снова по лицу. Нецецкий без сознания рухнул на землю. Ваньку скрутили, связали руки за спиной. Дед через несколько минут пришел в себя и, отплевываясь выбитыми зубами вперемешку с кровью, поднялся на ноги, обратил разбитое лицо в сторону Шнипа, словно прося об отмщении.
– Хорошо, – кивнул Григорий Иванович Шнип. Затем достал парабеллум и протянул окровавленному уголовнику. – Стреляй.
Цыган понял, что настали его последние секунды. В голову ему вдруг пришла молитва, которую он слышал в церкви отца Амвросия в Волковой деревне, и Иван стал читать ее, удивляясь, что слова выстраиваются как будто сами.
Схватив пистолет, Нецецкий изменился в лице, на котором вновь появилась хищная улыбка. Он начал медленно подходить к своей жертве. Остановившись возле Цыгана, передернул затвор и приставил ствол к его виску. Холод вороненой стали заставил Ивана вздрогнуть и чуть-чуть сбиться с молитвы.
– Кранты тебе, сучий потрох, – удовлетворенно произнес Дед и спустил курок.
После назначения на должность старшего инспектора продовольственного отдела Христофоров наконец обрел спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Теперь он вспоминал свои, до пребывания в разведшколе, злоключения как кошмарный сон, при воспоминании о котором делается неприятно и в то же время хорошо от того, что такое больше не повторится. В первый же день поехал принимать от Брюжалова продовольственный склад. Тот располагался в бомбоубежище, вырытом накануне войны прямо под трибунами футбольного стадиона. Охранник открыл первую дверь в хранилище своим ключом, а вот вторую дверь, которая вела непосредственно в продсклад, Брюжалов отомкнул своим, который тут же передал Христофорову.
– Теперь он будет храниться у тебя, – внимательно наблюдал за его реакцией Семен Иванович, – принимай склад.
То, что увидел здесь Христофоров, выходило за рамки даже самых смелых его предположений. Хранилище было разбито на три сектора, разделенных между собой тяжелыми металлическими дверьми. В первом и втором помещении, как пояснил Брюжалов, хранился весь продовольственный запас, довоенное разнообразие которого вызвало у Бронислава Петровича обильное слюноотделение.
– Все товары под строгим учетом! – видя реакцию Христофорова, предупредил его заместитель председателя исполкома. – А вот в третьем отсеке продовольствие полностью принадлежит большевистскому сопротивлению.
С этими словами он достал еще один ключ и щелкнул им в замке. Ассортимент в этой комнате мало чем отличался от того, что находилось в предыдущих, зато по площади помещение не уступало тем двум отсекам вместе взятым, да и содержимого в нем, пожалуй, больше.
– Вот этими продуктами мы поддерживаем силы нашего подполья, которое работает на победу великой Германии, – пояснил Брюжалов.
– Ух ты! – все не мог оторвать глаз от стеллажей Христофоров. – Здесь даже коньяк армянский и массандровские вина!
– Учет этих продуктов веду я. – Брюжалов пристально посмотрел на шутника, проверяя, понимает ли тот, каким доверием теперь облечен.
– А как ведется расход? И кто имеет право брать товары отсюда? – стал подбираться к самой важной для себя информации Бронислав Петрович.
– Все выдается только с моего разрешения и учитывается в журнале. Я также делаю пометки в своем реестре, а потом провожу сверки. Получать может только тот человек, который придет с запиской от меня и которого ты будешь знать в лицо, – стал подробно инструктировать своего нового помощника Брюжалов. – Но чаще всего тебе самому придется отвозить продовольствие тем людям и в те адреса, которые я тебе укажу.
Христофорову не терпелось задать один вопрос, но мешала осторожность.
– Можешь есть любые продукты, кроме деликатесов и спиртного, – предугадал его вопрос Семен Иванович. – Но ты должен вести учет съеденного и представлять мне раз в месяц список для учета. Если увижу завышенные нормы потребления или узнаю, что выносишь продукты, уберу с этого места.
– Что я, враг себе? – обрадовался Бронислав Петрович.
– Человек, работавший здесь, был убит в тот день, когда вынес со склада много еды, – сообщил Брюжалов, вспомнив о Серебрицком.
Закончив инструктаж, Семен Иванович открыл несколько початых коробок и положил в свой кожаный портфель пару банок консервов, бутылку вина и две пачки крупы. Затем сделал соответствующие пометки в складской книге.
– Ты пойдешь со мной или хочешь изучить здесь все? – усмехнулся он, заранее зная, что скажет Христофоров.
– Я осмотрюсь, – откликнулся Христофоров в предвкушении удовольствия.
Едва Брюжалов вышел, Бронислав бросился разглядывать «сокровища». Но долго не выдержал – схватил консервы «Сом в томатном соусе», вскрыл перочинным ножом и в считаные минуты съел содержимое банки, до блеска вылизав ее изнутри. Затем схватил пачку галет и банку с тушенкой и уже не так торопливо стал вкушать. Он уже наелся, но все никак не мог остановиться, открывая и пробуя новые и новые продукты. В конце концов добрался до консервированных персиков, но в этот момент зазвонил телефон. Бронислав Петрович поднял трубку и услышал голос Брюжалова. Тот дал ему задание отвезти запас продуктов Курпатому и Финютину.
Через полчаса к складу подъехала исполкомовская машина, водитель которой помог Христофорову загрузить четыре коробки с продовольствием. Бывшие члены его группы встречали машину у подъезда. Автомобиль вернулся в исполком, а Христофоров остался, поскольку его очень интересовало, для чего Брюжалов приказал отгрузить столько продуктов.
– Ну, как, Бронислав Петрович, живете? – поинтересовался Финютин у своего бывшего командира.
– Нормально живу, – коротко ответил Христофоров.
– А нам скучать не приходится, – подал голос Курпатый. – Артур несовершеннолетними занимается, а я за типографией присматриваю.
– Хорошо устроились, – мотнул головой на коробочки Христофоров.
– Так эта еда не нам, а подросткам, их надо подкормить. Скоро серьезные операции проводить будем, вот и надо, чтобы парни зависели от нашей кормежки как можно сильнее, – пояснил Финютин. А затем неожиданно предложил: – Приходите вечером, мы знакомство с двумя девками из трамвайного депо свели, они нас познакомили с хозяйственником, который может на продукты спирта сменять. Мы уже один вечер хорошо погуляли, сегодня хотим еще гульнуть. Если придете, попросим их подружку привести.