Крольчатник - Ольга Владимировна Фикс
– Да нет, теперь уж не стоит ничего менять. – Сергей по-прежнему выглядел огорченным. – Делай как хочешь. Только скажи честно, ты что – за эти два дня совсем меня разлюбила?
– Ты что, с ума сошел? Как тебе такое только в голову пришло? Только, понимаешь, Сережа, за эти два дня столько всего успело произойти!
Видя, что Сергей снова нахмурился, Марина поспешно схватила его за рукав.
– Совсем, совсем не то, что ты думаешь! Подожди, вот мы сейчас уйдем из этого жуткого места, я тебе все объясню, хорошо?
– Хорошо. – Сергей наконец улыбнулся.
– Поцелуй меня, – робко попросила Марина. Ей вдруг стали безразличны все эти толпы людей, бродящие вокруг них.
Сергей подошел к Марине, положил ей руки на плечи, наклонил голову, их губы слились, и, как бывало уже не раз, все исчезло для них двоих.
– Молодые люди, вот ваше свидетельство о браке! – Девушка-регистратор решительно потрясла Сергея за плечо. – Дома, дома успеете нацеловаться! – и вдруг рассмеялась и произнесла совсем другим тоном: – Счастья вам, молодые люди, чтоб все у вас было хорошо!
– Спасибо! – хором ответили ей Сергей и Марина.
29
– Знаешь, Марина, я все это время думал о нас с тобой, – заговорил Сергей, едва они вышли на улицу. – Я понял, что не смогу без тебя жить. Нет, конечно, все это правда. – Жестом руки он предотвратил Маринины возможные возражения. – Нам с тобой негде жить, и совершенно неясно, как быть с Валькой и с твоим ребенком, да заодно не худо бы выяснить, чей мужской голос отвечал мне вчера и позавчера по твоему телефону. Но… – Сергей понизил голос: – Не знаю, поймешь ли ты, но в каком-то глубоком, вселенском, я бы сказал, смысле, все это совершенно неважно, а важно то, что я уже сказал – люблю тебя и не смогу без тебя жить. Марина, ты понимаешь меня?
Марина с восторгом кивнула. Сама она чувствовала примерно то же самое, но вряд ли смогла бы выразить это словами. А Сергей продолжал:
– Ну хорошо, ну мы подождем, мы будем просто встречаться время от времени, это же не катастрофа, нам же еще так мало лет! Марина, ты сможешь ждать? Я, мне кажется, готов ждать хоть целую вечность, лишь бы потом мы смогли быть по-настоящему вместе!
– Конечно, Сережа, я буду ждать! – отвечала Марина, совершенно очарованная его словами, не до конца, однако, понимая, что это такое – ждать и в чем это должно, по мнению Сергея, выражаться.
– Ну вот, я же и знал, что ты меня поймешь! – И счастливый Сергей заключил Марину в объятья. – Знаешь, – зашептал он ей прямо в ухо жарким прерывистым шепотом, – я тебя сейчас украду! Я увезу тебя в одно место, я всю субботу старался это устроить, и наконец получилось!
– Что получилось?
– Ну я, конечно, понимаю, что мы сейчас не сможем быть по-настоящему вместе, я ведь уже сказал, но хотя бы одни сутки, одни только сутки, двадцать четыре часа – подари мне их, Марина, пожалуйста. Черт с ней, со школой и со всякими делами, не говори только, что это невозможно! Подумай, Марина, что значат эти двадцать четыре часа в сравнении с тем, как мы любим друг друга! Мы же ведь так и не были еще ни разу по-настоящему вместе! Марина, пожалуйста! – Он был буквально готов заплакать.
Марина молчала, думая, что же ей сказать. А как же Ксюшка? Что же с ее, Марининым, обещанием Денису?
– Марина, не молчи! Скажи, что ты поедешь со мной! Скажи, а то я умру!
– Я… – произнесла наконец Марина. – Ой, даже и не знаю, что тебе сказать.
– Скажи «да»! – В глазах Сергея светилась такая мольба, что сердце Марины не выдержало.
– Да, – сказала она, сознавая, что хочет этого не меньше, чем он, как бы даже не больше. Денис поймет, все остальные поймут, должны понять, ведь это же одни только сутки, одни лишь сутки, а там будь что будет!
Ехали они долго – сперва на метро, потом в электричке по другой дороге, совсем не по той, что вела в Крольчатник. Шли потом через лес, чужой, незнакомый. Стемнело уже, когда они наконец дошли до какого-то заброшенного дачного поселка. Единственный живой человек – сторож – выдал им ключ, которым Сергей торжественно отпер дачу, небольшую деревянную хибару, внутри которой все заиндевело от холода. У Марины зуб на зуб не попадал, пока Сергей не растопил печь. Впрочем, и потом прошло еще часа три, пока все вокруг не согрелось хотя бы немножко.
Дача состояла из одной этой отапливаемой голландкой комнатки. Был еще закуток для кухни и неотапливаемая веранда, при одном взгляде на которую Марине становилось холодно. Хотя и так тут было нежарко. На плите Сергей согрел целый котел воды, и они пили чай и вино, привезенное Сергеем с собой, шампанское, которое выстрелило в потолок с оглушительным треском. Когда стало наконец можно сбросить пальто, они уселись вдвоем, тесно прижавшись друг к другу, на большой железной кровати с латунными шариками, накрывшись сверху ватным одеялом. Потом погас свет, и Сергей зажег на столе свечу, и они смотрели на эту свечу с кровати, и, наверное, каждый про себя вспоминал Пастернака, но все равно они никак не могли ни на что решиться.
От близости Сергея у Марины кружилась голова, и однако стоило ему попытаться проявить хоть какую-нибудь активность, как она испуганно отшатывалась, а Сергей сразу же терялся и не знал, что ему делать.
– Что с тобой? – беспомощно спросил он наконец. – Чего ты боишься?
– Я боюсь… – Марина на секунду замялась, не зная, как ему объяснить. – Я боюсь, что все будет так, как оно уже бывало не раз, так, как бывало у меня с другими.
– Не бойся. Посмотри на меня – разве я похож на других?
– Нет. – Марина улыбнулась.
– А разве ты любила этих других так же, как меня? И скажи, разве кто из них любил тебя так, как я?
– Нет, нет, конечно!
– Вот видишь! Не бойся, любимая моя, ничего не бойся! Иди ко мне, я так долго ждал этого часа!
– Да, – сказала Марина. – Да.
Напряжение последних часов оставило ее. Вдвоем с Сергеем они аккуратно сняли Анино платье, повесили его на спинку стула, подальше от печки, чтоб случайно не подпалить… Маринины плечи сразу же покрылись гусиной кожей, и она нырнула под одеяло, где на ощупь, путаясь и сталкиваясь пальцами, они освободили друг друга от всей остальной одежды. Марина стонала и
