Крольчатник - Ольга Владимировна Фикс
– Да не заявит она! Светка милиции как огня боится! Нет, скажи, ты вправду хочешь, чтобы я отнесла ее на чердак? Да я просто не смогу этого сделать! Это невозможно!
– Ну хочешь, я сделаю это сам?
– Ты? – От изумления глаза у Марины расширились. Она вскочила с кресла и отбежала от Дениса подальше, точно боясь, что он выхватит у нее из рук ребенка. – Денис, но Светка же сама хотела сдать девочку в детский дом!
– Так пусть сама и сдает, а мы тут при чем?
– Да ты что, белены объелся, что ли? Не отдам я ее никому, это мой ребенок, понимаешь?
– А вдруг она больна?
– Ну и что? А если бы у меня родились близнецы и один из них оказался бы больным, что ж тогда, я тоже должна была бы сдать его в детдом? Вы что, в свой Крольчатник только здоровых детей принимаете?
– Мы детей не принимаем, а рожаем! И если уж на то пошло, друг от друга. А так как сами мы, если уж на то пошло, вполне здоровы…
– И у здоровых людей, бывает, рождаются калеки!
Малышка, которой надоело ждать еды, испустила наконец громкий жалобный крик. Оба они опомнились и сразу перестали спорить.
– Черт с тобой! – Денис устало махнул рукой. – Пойдем-ка лучше на кухню. Найдется где-нибудь в этой квартире сухое молоко?
Сухое молоко нашлось.
Когда малышка, сытая и довольная, снова уснула, Марина долго сидела с ней на коленях, изучая крохотное личико и нашептывая ей всяческую нежную чушь. Денис сзади подошел к ней, наклонился, поцеловал Марину в шею и жарко зашептал в ухо:
– Отложи ее теперь хоть на минутку, а?
Чуть усмехнувшись, Марина выполнила его просьбу, устроив малышку в глубоком кресле прямо в кабинете. Они с Денисом легли на диван и долго, исступленно ласкали друг друга. Но уже готовясь совсем раствориться в его объятиях, Марина вдруг словно что-то вспомнила и слегка отстранилась.
– Дениска, скажи, пожалуйста!
– Ну, чего тебе, киска?
– Скажи, неужели я буду так же рожать? Так же ужасно, как вчера Светка? Мне будет так же больно, я буду так же кричать?
– Проснулась! – Денис резко сел на кровати. – А тебе что, кто-нибудь говорил, что рожать приятно?
– Нет, но вот, например, Маша – с ней ведь все было совсем не так!
– Во-первых, у Машки роды были поразительно легкие. И не забудь – это ведь были вторые. – Денис нашарил на столике возле дивана сигареты и спички. – Во-вторых, она человек другой. Боль, например, исключительно терпеливо переносит. – Денис закурил и курил долго и молча.
Марине показалось, что молчал он целую вечность.
– Малыш, – произнес он наконец. – Ты, конечно, не поверишь, но на этот твой вопрос нет ответов. Есть женщины, которым безумно больно рожать, а есть и такие, которые совсем почти ничего не чувствуют. Это зависит от массы причин, и, может быть, самая важная – это твой настрой. Главное – не дать первым приступам боли себя запугать, а то дальше пойдет только хуже. Но вообще-то, – тут Денис впервые слегка улыбнулся, – это, знаешь, как лотерея, кому как повезет. – Он обнял Марину и крепко прижал к себе. – Будем с тобой, малыш, надеяться на лучшее. И потом, – он проникновенно заглянул ей в глаза, – не забывай: я ведь буду с тобой! Ты веришь мне, Марина?
– Да, – она ни секунды не колебалась.
Так хорошо им, кажется, никогда еще не было.
27
По телефону Денису удалось убедить знакомого врача пропустить к Ане Марину. Сам Денис остался сидеть с ребенком, а Марина поехала в клинику.
Аня, еще более худая, чем до этого происшествия, лежала ничком на кровати в той же самой уютной комнате, где они с Денисом оставили ее два дня назад, только капельницу уже унесли.
– Аня, здравствуй! – сказала Марина.
– А, это ты. – Аня не обернулась. – Зачем ты пришла?
– Аня, послушай, я должна сказать тебе что-то очень важное!
Фигура на кровати не шевельнулась и никак не проявила интереса.
– Аня, Патрик приезжает! Он просил меня передать, что любит тебя и постарается устроить все так, чтобы быть с тобой!
Аня резко села.
– Опять все сначала! Зачем, зачем он все это делает? Ведь все равно из этого ничего не выйдет! Зачем же нужно меня снова мучить? Разве мало было того, что… – Аня не договорила и вдруг заплакала. Почему-то Марина подумала, что в Анином положении лучше все-таки плакать, чем вот так вот лежать на постели, будто ты уже в самом деле труп. Марина поэтому стояла молча, не делая никаких попыток Аню утешить.
Рыдания сами собой становились все тише, глуше, пока совсем не утихли. Аня сидела неподвижно, упершись взглядом в стену перед собой.
– Уходи, – произнесла она наконец беззвучно, едва шевеля губами. – Сказала – и уходи. Не хочу тебя больше видеть.
– Но Аня, ведь теперь все будет хорошо, вот увидишь! Патрик приедет, и все сразу как-нибудь решится!
– Он не приедет. – На Анином лице возникла мрачная, безнадежная улыбка. – Мама ему не разрешит.
– Ну Аня, может быть, все-таки…
– Уходи! – тоскливо повторила Аня. – Ну не мучь хоть ты меня, уходи скорей! Как ты не понимаешь, что даже если он приедет, даже если любит, все равно это ровным счетом ничего не значит! Ведь для того, чтобы быть со мной, ему придется бросить буквально все: семью, страну, колледж, образ жизни, самого себя, такого, какой он там, – да никакая любовь не стоит таких жертв! И еще вопрос: будет ли он такой другой мне нужен? – Впервые за время разговора Аня посмотрела на Марину в упор. – Уходи, – сказала она, на сей раз вежливо, почти что ласково. – Уходи, Марина, пожалуйста!
– До свидания, – прошептала Марина, с трудом нашаривая за спиной дверь, не в силах повернуться и оторвать взгляд от бледного, похожего своей неподвижностью на маску, Аниного лица.
Выйдя и закрыв за собой дверь Аниной палаты, Марина, не в силах дальше сдерживаться, прислонилась к стене и горько заплакала. Там, за этой дверью, была ее лучшая подружка, и ничем, ничем нельзя было ей помочь! А ведь после звонка Патрика Марина была так уверена, что уж теперь-то все будет наконец хорошо! Разговор с Аней разрушил все эти надежды.
– Ничего, – прошептала Марина, обращаясь к самой себе, – всегда остается последний выход: подождать. Всегда можно надеяться, что рано или поздно Аня обо всем забудет и отыщет в себе силы как-то жить дальше.
28
Настало воскресенье – день Марининой свадьбы.
