Дар - Элеонора Бостан
– Я знаю, – прошептал он, вглядываясь в лицо женщины в розовой пижаме, – ты услышишь меня где-то, где ты сейчас. Не знаю, откуда мне это известно, но я уверен, ты получишь мое послание. Я пришел к тебе в последний раз, меня ждет важное дело. Важнейшее в моей жизни. И мне страшно, мне так страшно, мама!
Он помолчал, борясь со слезами, время уходило, он больше не мог позволить себе быть слабым, время слабости тоже ушло.
– Но я не передумаю, я знаю, что поступаю правильно, и это дает мне силы. – Он склонил голову и прижался к ее податливому плечу, напоминающему плечо тряпичной куклы. – И я знаю, что ты гордилась бы мной, а это все, чего я когда-либо хотел.
Он смахнул слезу, навязчиво пробирающуюся под маску.
– Но все не было причины, я не стал выдающимся человеком, или просто богатым. Я не достиг ничего, за что хвалят и превозносят людей. И сейчас я должен сделать кое-что трудное, и боюсь, что у меня не хватит сил противостоять тому, что может мне помешать. Я так боюсь! Но у меня нет выбора, его просто нет. Я не могу позволить, чтобы она убивала дальше, меня она убила, но на этом пусть все и закончится. Так не должно быть, чтобы такое зло разгуливало по земле, здесь итак его слишком много. Это неправильно.
Он достал платок из сумки, еще раз проверив, не забыл ли чего, но все было на месте, а монета – в кармане рубашки.
– Конечно, я прекрасно понимаю, что это лишь временные меры, небольшая передышка. Но если хоть какое-то время эта монета не доберется ни до кого, я буду считать, что умер не зря. Все мы хотим быть героями, нам ведь показывают только блеск, славу, силу и красоту, а вот обратную сторону всегда утаивают. А это боль, отчаяние и обреченность – вот цена правильных поступков. Вот и все, что ты получаешь, решаясь бросить вызов злу. Вся эта слава или красота, или что там еще, всё это проходит мимо тебя, и тебя уже не затрагивает. Какая разница, скажет кто-то о тебе хорошо или все просто останется незамеченным, если тебя здесь уже не будет? Или если ты останешься искалеченным на всю жизнь? Стоит ли одна минута блеска бесконечных бессонных ночей или дней, заполненных болью? Нет, не стоит, но люди делают выбор. Не ради тщеславия, а потому что выбора, по сути, и нет. Ты делаешь так, потому что не можешь иначе и плевать на последствия.
Ее лицо оставалось таким же неподвижным, как лицо куклы или манекена, но ему стало легче, потому что он верил, что она услышит, если не сейчас, то потом. Ничто ведь не проходит бесследно, а энергия не исчезает и не возникает, она просто циркулирует.
– Времени осталось мало, – сказал он, сделав глубокий вдох. – Мне пора идти. Пора сделать то, что я решил, пока еще могу. Сегодня к тебе придут Рита и Аннета, мои друзья, настоящие, они принесут тебе кое-что. Я знаю, ты хотела бы, что эта вещь была на тебе. Прости, что ее принес не я, но у меня есть план, и я должен его выполнить.
Она поцеловал теплую, но безжизненную руку и отпустил ее. Медленно встал, натягивая маску обратно и пряча платок, не сводя единственного глаза с такого родного лица. Больше я ее не увижу, думал он, стараясь запомнить все морщинки, все черты, по крайней мере, в таком виде и в этом мире.
– Прощай, мама, – сказал он, – если есть такие вещи, как это монета, значит, есть что-то, выходящее за грани пыли, асфальта, естественных потребностей и нашей плоской науки. А значит, мы еще встретимся. Я люблю тебя, ты была отличной мамой, самой лучшей на земле.
Потом он наклонился, поцеловал ее в лоб и навсегда покинул палату 9А.
***
– Вы сегодня рано, – голос раздался из-за спины, как раз, когда он мягко закрывал дверь палаты. – Давно вас не видела. Были в отъезде?
Антон узнал голос – медсестра, она работала здесь уже, кажется, сотню лет и, конечно же, знала всех родственников своих пациентов. И всегда отличалась общительностью.
– Да, длительная командировка, – как можно спокойнее ответил Антон, понимая, что придется повернуться, иначе он вызовет еще больше подозрений. Но как?? – Вот только вчера приехал и сразу решил зайти.
– Да, то-то вы так исхудали, – заметила медсестра, она была вполовину ниже Антона и походила на клубок, но всегда была добра и внимательна, за что ее любили все небезразличные родственники пациентов крыла А.
– Работа высасывает все соки, – вздохнул Антон, поворачиваясь здоровой половиной лица и делая вид, что что-то ищет в сумке, – ну вот, уже весь телефон оборвали. Не успел приехать, уже вызывают в офис.
Он задействовал все свои актерские способности, и кажется, убедил. Немалую роль сыграла маска, скрывавшая его плохую игру. Да и с какой стати ей не верить? Это он ощущал себя не на своем месте, а для нее это была привычная картина – просто еще один человек, навещающий родственника в больнице.
– Знаете, – строго сказала она, но в голосе Антон слышал заботу. Он всегда слышал больше, чем большинство людей. – Нельзя все силы отдавать работе или любви, или еще чему угодно. Не клади все яйца в одну корзину, да-да. В вашем случае явный перекос, надо отобрать яиц из корзины «работа» и хорошенько добавить в корзинку «личная жизнь». Я вам, конечно не мать, но мы с ней примерно одного возраста, и, будь она в сознании, сама сказала бы вам то же. А одинокого мужчину всегда видно, уж поверьте моему жизненному опыту.
– Я верю, – улыбнулся под маской Антон, бросая на нее короткие взгляды и все еще делая вид, что копается в телефоне. – Я вообще-то и сам понял, что пора что-то менять.
– Ну, поздравляю! – улыбнулась она, оценивающе разглядывая его отощавшую фигуру, – это уже полдела.
В эту секунду случилось еще одно маленькое
